Полицай

– Батя, – Ефим коротко и решительно махнул ладонью, – с поляками мы договоримся. У нас с ними один общий враг – большевики. А мы местных поляков не прижимаем, так что всё будет нормально…. Ну и сам должен понимать – мы тоже тебе многое сказать не можем. Военный секрет, – Ефим значительно поднял указательный палец на уровень головы, – и уж поверь, мы с Кондратом делаем всё, чтобы ни при красных, ни при поляках и немцев порухи нам не было.

Отца успокоили. Не в последнюю очередь в этом сыграла и добрая порция самогона. После чего окончательно втянулись в праздничную обстановку. Вечером, за общим столом и коротенькой молитвы, вкусили постную пищу и всей семьёй, в приподнятом настроении торжественно направились в церковь на богослужение, степенно здороваясь с идущими в эту же сторону многочисленными семьями казаков. Под пение и плавный речитатив священника отца Евлампия, ведшего службу, механически крестясь и кланяясь вместе со всеми, я ушёл в свои мысли, невольно подводя итоги прошедшего.

…..Тогда, когда расстался с подполковником Климовым, я в деревне прожил ещё неделю. Никуда уже не лазил и все дни возился с техникой. Хотелось скорее уехать домой. А ночью выкладывался в сексе с любвеобильной Евдокией, которая оказалась на удивление весьма изобретательной. Давненько я так не трахался. Так что уезжал оттуда довольный в двойне. Полностью удовлетворённый и приятно вымотанный и любовью, и законченной задачей, желая лишь спокойного отдыха с Агашей и нормального быта. Правда, эта чертовка Евдокия преподнесла мне в последнюю ночь неприятный сюрприз. То ли влюбилась в меня, то ли решила поиграть на моих эмоциях. Уже уходя в предрассветной темноте из лагеря, она остановилась, загадочно посмотрела на меня, усмехнулась и «обрадовала»: – Жалко с тобой расставаться, милёнок. Хорошо и жарко любишь. Жалко только что занят, с то бы упала в ноги батяне и упросила, чтобы жизнь связать с тобой. Была бы очень тебе верной. Душно мне здесь, вырваться хочу отсюда. А так, прощай…, – горько засмеялась и убежала, оставив меня в недоумение и в раздрае. Но к вечеру, я забыл про неё, когда меня горячо обняла Агаша.

До осени занимался приведением в порядок технику, поиском запчастей, налаживанием поставок горючего, ну и конечно поиском водителей на неё и налаживал работу нашего автопарка, где вскоре работало двадцать два человека. Из тринадцати брошенных машин, сумели восстановить десять. Один грузовик забрали к себе в семью. Туда же определили и трактор Сталинец, закрепив за ними Серёгу-сапёра. Он вроде бы у Кондрата и других полицаев сумел своей лояльностью и работой завоевать доверие и теперь жил у нас на хуторе при опорном пункте. Туда же отдали и два автомобиля на нужды полицейского опорного пункта и в основном они использовались на личные нужды хуторян. Саня, второй сапёр, тихий, спокойный парень обучился у Серёги вождению и тоже был приписан к опорному пункту. Ездил то ездил, но в технике всё равно был слаб и всё техническое обслуживание в большей степени свалилось на Серёгу, но тот всегда к этому делу притягивал Саню и потихоньку поднимал его технический уровень. Я приглядывался к этим парням, пытаясь разобраться в них – смирились они с существующей ситуацией или на время затихли? И можно ли на них опереться в своей борьбе? И пока не сумел их понять. Остальная техника осталась в городе и на базе автопарка мы развернули частное предприятие. Занимались извозом, двумя тракторами пахали. Работы хватало и мы довольно неплохо зарабатывали. Сам я этим не хотел заниматься, поставив во главе предприятия Матеуша, и остался доволен его разворотливостью. Себе оставил роль свободного форварда – и вроде бы полицай, и при службе, в то же время прикрываясь своими братьями, автопарком, службу естественно «не тянул», чем вызывал глухое раздражение у некоторых полицаев. Хотя пока, о чём они ещё не могли догадываться, служба у них на данный момент была лёгкой и спокойной. Вот на следующий год….!? Хлопот у них действительно прибавится. А пока в районе тишь и благодать, да и немцы не нарезали нам никаких задач на этом временном отрезке. Так…, из неприятного было только сосредоточение всех евреев города в одном месте. С криками, плачем и горестными воплями их собрали на одной из захудалых окраинных улиц. Опять же оттуда нужно было выселить проживавших там, которые с охотой уступили свои худые дома, перебравшись в более добротные еврейские. Обозначили границы, которые евреи не должны пересекать без разрешения и стали их охранять, каждый день выгоняя на работы, что здорово не нравилось полицаям. Хорошо если день тёплый и солнечный, а если дождь и тогда приходиться целый день мокнуть вместе с охраняемыми. И это было пока для них самым неприятным моментом службы. Поэтому злились и завидовали многие полицаи моей вольной жизни. Одному, особо недовольному моим положением, пришлось помочь исчезнуть из жизни, чем вызвал немалый переполох в полицейской среде. Да и гнида хорошая была. Несколько раз оказывался свидетелем скотского отношения к евреям, когда он их выгонял на работу. При малейшей провинности жестоко избивал мужчин и не упускал возможности облапать приглянувшуюся евреечку. Думаю, что он их не только лапал. Но я вёл себя уже гораздо сдержанней в таких моментах и не выдавал своих эмоций, выжидая удобного случая покарать эту сволочь. Вскоре удачный момент представился и недалеко от нашей базы, в тихом переулке, прямо среди бела дня, грохнул из вальтера недовольного. Рисковал, очень здорово рисковал. Стрелять пришлось прямо в упор, уткнув ствол в грудь полицая, чем заглушил звук выстрела. Тот, увидев меня тоже в тихом месте, довольно осклабился, скорчил на лице зверское выражение, предполагая, что им он сумеет если не напугать меня, то хотя бы привести в замешательство, что будет его маленькой победой и местью. Вот только насладиться мифической победой не успел, так и умер с мимолётным удивлением на лице, когда увидел в моей руке парабеллум. Выстрела никто не слышал и тело нашли лишь через час, когда я сумел своей бурной деятельностью создать эффект постоянного присутствия в мастерских. Рисканул, но зато и врага, пусть даже такого мелкого, уничтожил и добавил работы следователю Полозову. А тот от своих подозрений насчёт меня, ещё по первому случаю, не отказался. Отработал и очень тщательно все побочные версии и снова сосредоточился на мне. Правда, уже не так рьяно, как с самого начала, но чувствовал, знал – копает он под меня, ищет шероховатости и зацепки. Хотя со мной вёл себя очень ровно, не выказывая каких-либо эмоций, а просто работал. Даже удивительно было, что он не боялся копать под брата начальника полиции.

И новый случай вновь всколыхнул его подозрения. Но все его усилия пропали напрасно, уйдя «как вода в песок». В своей борьбе он столкнулся не с провинциальным, неопытным парнем, каким он наверно считал меня, а с подкованным ещё той жизнью мужиком, проживший и имеющий багаж жизненного опыта гораздо больше, чем у него. Да и чтение детективной литературы, те современные криминальные фильмы, которые посмотрел в избытке в той жизни, давали большие возможности и значительный выбор вариантов действий и контрдействий. Поэтому все его усилия были разбиты моим грамотно выстроенным алиби, вернее видимостью алиби, а также пулей не из нагана, а от вальтера, что уводило следствие в сторону от меня. В довершение всего, получил следователь хороший нагоняй и от Кондрата, который был просто взбешён вторым случаем убийства полицейского за месяц и «накручивал всем хвосты».

Как потом мне, под самогоночку весело рассказывал Кондрат, некоторые интересные моменты того горячего разговора: – Я ему говорю – чего ты уцепился за одну эту версию? Отстань от брата, тем более сам же докладываешь, что стрельнули его из другого оружия. Значит, разные люди работали. Может моего батю, теперь подозреваешь? У него же, тоже вальтер… А тот бубнит своё… Мол, есть общее в обоих убийствах. В обоих случаях забраны удостоверения полицейских. Вот для чего? И убиты только полицейские. Убиты одинаково – в упор, как в последнем случае и с близкого расстояния, так и в первом. А это говорит, что убийца был из своих, раз его так близко подпустили к себе. И каждый раз, ваш брат был рядом с местом убийства. В первом случае у него нет алиби и приходиться верить его словам. В последнем, убийство произошло рядом с мастерскими и он мог выбрать момент и убить Андриана. А то что, все говорят что он всё время был на виду, тут надо по правилам перекрёстные допросы проводить и очные ставки, но это тогда будет кидать тень уже на вас. Или вы официально даёте приказ закрыть уголовное дело или я просто обязан его вести дальше…. Вот ведь, чертяка, какие условия выдвигает…. И не боится. Прынцыпиальный…. И упёрся, что свой это сделал и всё. Ведь – говорит – немцев не трогают!? Я ему – Вот ты и разбирайся что и к чему? А дело закрывать, я не буду. А то как потом остальным в глаза буду смотреть. А так, был бы бестолочью, давно бы выгнал. Но умный, чертяка. Как он быстро раскрутил несколько крупных краж и одно убийство в городе. Красота! Ладно, пусть работает….