Пришла пора

– Чем могу быть полезен? – улыбнулся Антон и надел очки.

– Меня зовут Динара, – слегка нараспев представилась девушка, – Динара Азизи. Я здесь волонтёром… А вообще-то я из Майданакской обсерватории, в горах Узбекистана… Но стажируюсь в Пулкове. Наш астрофизический молодёжный центр хочет устроить с вами встречу… Повторите, пожалуйста, полное имя вашей матери.

– Ольга Николаевна Кречевская-Хаслунд-Дашкова… – Антон педантично перечислил все личные данные матери.

– Но ведь я через два дня уплываю, – усомнился Антон. – Вряд ли наша встреча получится…

– Жалко… – сказала грустно Динара.

Вечер этого дня пребывания в Петербурге закончился для брата и сестры Хаслунд скучно и нерезультативно. Они провели его вдвоём в соседнем с Манежем ресторане «Строганов Стейк-Хаус» на Конногвардейском бульваре.

Екатерина Дашкова к этому времени была уже опытной «рестораторшей». У неё за спиной – работа официанткой в школьные французские годы, и стояние за барной стойкой, была она и метрдотелем. Её школьный товарищ французский алжирец Жан-Пьер Мохамед Таруи – своей арабской ремонтно-строительной бригадой помог ей перестроить первый этаж их дома на берегу Па-де-Кале и открыть там кафе «Бистро» на русский манер.

В этот вечер в Петербурге, сидя в огромном зале «Строганова», Катя с братом решили попробовать настоящие русские пельмени. Получилось дорого и невкусно. Краснодарское вино пахло пробкой. Ресторан был почти пустой и полутёмный, заполненный, главным образом, делегатами Астрофизического симпозиума.

– Что тебе сказали на симпозиуме про маму?

– Они будут её пеленговать.

– Что значит «пеленговать»?

– По номеру телефона, который я им дал. Завтра в полиции дадут ответ.

– Это же можно было сделать раньше! Эх, Антон-Антон! Я сойду с ума…

– Десерт? – Антон взял в руки карту ресторана.

– Пойдём спать…

Они вышли на свежий воздух. Ничто не радовало Катю. Ни громада Исаакиевского собора, ни Медный всадник, ни панорама правого берега Невы с Университетом, за которым трещали и сыпались беспорядочные фейерверки со стрелки Васильевского острова… Не радовал ни изящный дворец Меншикова, ни величие Академии художеств.

– Пойдём спать… – повторила она свою просьбу.

– Только имей в виду, – сказал старший брат своей сестре. – Ты в Петербурге впервые… Сейчас здесь белые ночи. Метеорологи их называют «гражданскими сумерками»… Возможно расстройство сна, тревожное состояние, потеря «чувства времени», ложись сразу и плотно задерни шторы…

…Утро следующего дня, от которого брат и сестра Хаслунд ждали лишь сведений о своей матери, не предвещало лично им никаких неожиданностей и крутых поворотов в жизни. Но они случились. Вот как это было.

…Катя в одиночестве подходила к дому в стиле «северный модерн» – теперь ей знакомы и дорога, и само здание с несколькими дворами и сквозными арками.

Она поднялась пешком по кафельной лестнице, позвонила в знакомую, плохо покрашенную дверь. Стала ждать…

Девочка лет десяти с трудом открыла замки, удивлённо обнаружив на площадке Катю.

– Здравствуй, как тебя зовут? – спросила Катя.

– Тоня.

– Тонюшка? А меня Катя… Позови дядю Ивана.

– Он в подсобке.

– А что такое «подсобка»?

– Это мастерская в среднем дворе… Рядом.

Полуподвальную мастерскую (бывшая прачечная) можно было угадать сразу – по вспышкам электросварки в низких окнах у самой земли и дверном проёме.

Катя туда вошла. Было дымно. Пахло горелой железной окалиной.

Сварка остановилась.

Стоя посреди подсобки, в окружении труб, фаянса, проволоки и электроприборов, Катя смотрела на Ивана, откинувшего на затылок сварочную маску, восхищёнными глазами.

– Мой дедушка тоже ремонтировал водяные трубы, – сказала Катя. – Когда они с бабушкой гостили у нас в Санта-Монике, он всё время что-то чинил, учил местных чёрных… Звали его Николай Иванович.

– А я – Иван Александрович! – засмеялся молодой человек. – Чем могу?..

– Скажите, Иван, стихи писать трудно?.. Ваше произведение мне так понравилось! Я впервые в жизни увидела живого поэта. Научите… Хочу попробовать.

– «Поэта» – это громко сказано… Не советую… – он вдруг стал совершенно серьёзным. – Стихи легко получаются, когда плохое настроение или жизнь трудная, не удалась… А у тебя…

– Что у меня?

– Америка, Франция!.. На каком языке ты хочешь писать стихи – по-французски, по-английски?

– Я ещё и фламандский знаю… Но я хочу по-русски… Я не люблю англичан – хитрая и мрачная нация, пираты и спекулянты…

– Сколько лет ты во Франции?

– Двадцать… Почти…

– Оно и видно… Французы терпеть не могут англичан. Двести пятьдесят лет назад генералиссимус Суворов нас предупреждал: «Англичанка гадит!»

– Умываются в тазу, – с усмешкой, презрительно сказала Катя. – Греются в постели бутылкой с кипятком или у открытого огня возле дымных каминов. Вся литература у них про преступления… Детективы. Одни трупы… Полицейские да сыщики.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «