Запретные сети

Вновь открываю глаза, ощущаю, как по щекам пролились дорожки. Нет. Никогда не дам отцу увидеть моих слёз. Слежу за отражением, смахиваю капельки, затем приглаживаю выступающий шрам на бедре. Обожжённая кожа кислотой до сих пор чувствительна, но благодарна своей судьбе, что отделалась так легко. Розовый оттенок кожи соревнуется с молочным, теперь, я вынуждена прикрывать его, когда надеваю танцевальный костюм.

Ко мне в комнату входит Рамиля, видит, как я стою перед зеркалом, мотает головой и произносит молитву.

- Ты заплатила малую цену за своё восхождение, Амина, - напоминает мне о случившемся, - Могло быть и хуже.

- Куда уж хуже Рамиля, - вздыхая, отвечаю ей. - Отец совсем озверел.

- Я зашла предупредить тебя, дочка, - Рамиля закрывает плотно дверь, щелчок замка отчётливо был слышен в комнате. - Приехал Бахтияр со всей своей свитой, включая жён.

- Что!?

Уставилась на женщину, а саму не на шутку начало трясти. - О, Аллах!!! За что?

- Тише ты, глупая, - хватает меня за руку, подводит к камину, нажимает на статую в виде слона, и камин отъезжает в сторону. Я с открытым ртом смотрю на женщину, ведь прожила в этой комнате четырнадцать лет до отъезда и уже пять после. - Этот ход я не показывала тебе, ты поняла?

Киваю головой.

- Куда он ведёт?

- Там две ветви: одна в кабинет отца, другая на задний двор.

Отмахивается от меня: - Сбила с мысли меня, Амина, если будет необходимость, я хочу, чтобы ты знала о нём. Фархад слишком разгневался. Ты не слушаешь меня, когда я прошу ему не перечить. Твои младшие сёстры смотрят на тебя и начинают подражать, муж не в восторге.

Я понимаю Рамилю и её беспокойство, но поделать с собой ничего не могу, на виду у всех спокойная, а в душе закалённая бунтарка.

- Рамиля, ты мне как мать, - обнимаю женщину, она действительно беспокоится о моей судьбе, защищает перед отцом и это уже не первый раз. Мачеха тоже прижимает к своей груди, гладит по моей голове.

- Кажется, Бахтияр тоже пришёл просить твоей руки, дочка. - Рамиля говорит с печалью в голосе. - Фархад предупредил меня, что, если ты не угомонишься, моя защита будет бесполезной и он отправит тебя к дяде.

- Только не к нему, нет, нет, - машу головой. - Рамиля, почему он не отдаёт мои документы, я бы с удовольствием уехала обратно в Россию и перестала бы существовать для его семьи.

Голос предательски подрагивает, но я держу себя в руках. Я немного лукавлю сама перед собой, теперь я точно не смогу уехать, только не от Самира. Женщина стирает со своего лица навернувшиеся слёзы.

- Потому что ты его кровь, Амина. Первенец.

- Но ведь прежде он выгнал нас с мамой? - я не понимаю, что хочет этим сказать Рамиля. Отец даже глазом не моргнул, когда выставил нас обеих из дома.

- Валентина до сих пор на правах первой жены, дочка, ты ведь должна это знать, - Рамиля никогда не говорила об этом со мной. Значит, давно хотела что-то сказать, но не решается.

- Нет, нет, Рамиля, ты путаешь, - я хмурюсь ещё больше. - Собственными глазами видела документ о разводе с родителями.

Женщина отрицательно машет головой, ничего не отвечая мне, затем почти толкает меня в тайный проход.

- Иди и послушай, о чём Бахтияр пришёл поговорить, - затем камин вновь возвращается на место.

Теперь я имею чёткое представление о строении внутреннего хода в доме. Кирпичные стены с двух сторон, обтянутые паутиной, выполняют декорирующую функцию для нашего зала изнутри дома. Воздух слегка затхлый, но не настолько, чтобы подумать им не пользовались, теперь догадываюсь, есть и с других комнат потайные двери.

Подхожу к предполагаемому месту, где должен находиться кабинет отца, прощупываю осторожно стену, из-за того, что здесь почти темно, я всё-таки нахожу отверстие, открываю его, очень медленно, боюсь нашуметь. И моему взору предстаёт картина: Бахтияр сидит на подушках, позади него три жены, покрытые паранджой, с опущенными головами, что даже глаз не видно, отец тоже разлёгся и покуривает кальян. Я затаила дыхание, хочу услышать, всё, о чём они побеседуют.

- Итак, Фархад, - Бахтияр направляет на него рукой, словно пытается ещё больше привлечь внимания к своей персоне. - До меня дошли слухи, Самир к тебе приезжал сегодня.

Отец смеётся и садится в позу лотоса, втягивает дым и выпускает густым облаком.

- Приезжал. - смотрит на правителя. - Один. - Как бы указывает на женщин, кивнув в их сторону. - Ты зачем пожаловал?

- Всё с тем же, - смеётся. - Я давно приглядывался к твоей дочери. Что скажешь, дочь в обмен на имя и титул?

О, Аллах, услышав, что говорят обо мне, да ещё в таком тоне, стало дурно, стараюсь дышать почти бесшумно. Пусть стены и толстые, но как всегда можно попасться на самом незаметном месте.

- Не интересно, - отрицательно качает головой отец, с трубкой во рту. В этот момент, словно облегчение снизошло до меня. - Если, конечно, не предложишь более значимое, чем свой фальшивый титул.

Бахтияр сидит неподвижно, уставился на отца, руки сжал в кулаки, а на лице заходили ходуном жевалки. Даже я ощутила его злость.