Василий Тёмный

– А хде мы найдем-то его, – в задумчивости проговорил князь.

– Хде! – как-то насмешливо произнесла княгиня. – Если любит, то куды побежит? – и уставилась на мужа.

Тот улыбнулся.

– Ступай, – глядя на дьячка сказал князь, – и вели князю Пожарскому зайти ко мне.

Дьяк, низко склонив голову, отчего его волосы упали, обнажив голый продолговатый череп, стал пятиться задом, беспрерывно кланяясь и мелко перебирая ногами. Наткнувшись на дверь, он склонился до самого пола, потом, резко выпрямившись, ловко исчез за дверью. Князь отчего-то рассмеялся, а княгиня сдержанно улыбнулась.

– Отведи детей, – княгиня кивнула слуге, стоявшему недалеко от князя.

Оставшись одни, она спросила у князя:

– Че ты надумал сделать с этим беглецом?

Глаза князя хитро прищурились, а в них играла веселость.

– Я… – Он расправил усы. – Да… думаю парня помиловать, а вот боярина накажу. Заберу у его деревеньку, пущай все знають, че судить надобно по совести.

– Правильно! – поддержала княгиня, улыбаясь муженьку.

Глава 2

Князь проснулся от птичьего гама. Он полежал какое-то время с закрытыми глазами, прислушиваясь к радостному щебетанию птиц. Открыв глаза, он увидел, что его опочивальня была наполнена нежным солнечным светом. Василий Дмитриевич понял, что пришел конец почти полумесячному осеннему стоянию в середине июня. Как бы то ни было, прошедшая погода действовала на настроение. Да и, сказать, здоровьишко тоже начинало пошаливать. Давило в груди, ломило в спине. Что ни делали лекари, а избавиться полностью от недомогания он не мог.

И вот появилось солнце. Ему, может быть, показалось, но он почувствовал себя гораздо лучше. Полежав какое-то время, решительно сбросил с себя пуховый покров и опустил ноги на пол. Прошлепав до окна, открыл его и в опочивальню ворвался мягкий, освежающий воздух. Василий Дмитриевич вдохнул его полной грудью, высунул в окно голову. Ветерок растрепал его волосы. Он отчего-то рассмеялся и, отойдя от окна, облачился в легкую одежду и широким шагом направился к двери. Спустившись по скрипучей лестнице на первый этаж, вдохнул доносившийся с поварни аппетитный запах стряпающихся блинов, вышел на крыльцо.

Двор был пуст. Только петух, невесть откуда попавший на него, копался в конском дерьме, которое не успели убрать слуги. Дверь скрипнула, князь оглянулся и увидел на пороге княжича.

– А ты че, Василь, таку рань поднялся? А где твой дядитко?

После загадочной смерти старшего сына Ивана семья великого князя Московского пуще своих глаз берегла мальчонку. Наследник появился не сразу. Сколько было тревог, что великое княжение может попасть в другую семью. И когда появился Василий, к нему сразу приставили Михайла, старого воина и в то же время человека, умеющего ладить со всеми. У того самого было детей больше десятка, и он хорошо знал их повадки. Вот поэтому князь с княгиней остановились на нем. Михайло, любящий детей, не возражал сменить меч на нянькины заботы. Но главной его заботой была охрана мальца от всяких непредвиденных обстоятельств. А он был человеком, который мог постоять не только за себя.

А тут такое. Но… беспокойство было напрасным. Михайло появился следом. Не обращая внимания на князя, Михайло строго посмотрел на мальца.

– Княжич, не балуй! – внушительным голосом сказал он.

– На речку хочу, – капризно ответил мальчик.

Михайло вопросительно посмотрел на князя.

– На речку. Ну че, пойдем, только завтра, пущай река очистится, – согласился князь и добавил: – Возьмем Юрьевых детей. Те веселей будет.

Сын как-то по-взрослому посмотрел на отца, потом на дядьку.

– Ладно, пойду пожубрю, – деловито сказал княжич.

Князь не понял и посмотрел на Михаила.

– Да ето он сказал: пойду, мол, пожую, – ответил тот и пояснил: – Боярин Албердин научил. С Севера привез.

Василий Дмитриевич в свое время направил покорять Двинскую землю воеводу Албердина. Дела шли у того хорошо. Редко навещал Московию, он успел подружиться с Василием-младшим, который очень просился, чтобы тот взял его с собой. Ему хотелось повоевать по-настоящему. Андрей, смеясь, говорил, показывая на отца:

– У его просись. А я хоть щас.

Но Василий-старший был непреклонен:

– Еще навоююся, – говаривал он.

Дружба Андрея с Василием радовала князя.

На завтра, обещая выполнить сказанное, великий князь пополудновав, ничего не сказав Софье, пошел к Юрию. Давненько он не открывал двери в эти хоромы. Ворота были приоткрыты. Великий князь чуть раздвинул створки и вошел во двор. Он был пустынен, только в дальнем углу несколько мужиков собрались около колымаги.

Василий Дмитриевич не торопясь поднялся по высокому крыльцу и открыл двери. Переступив порог, он попал в сени. Окна там были остеклены наполовину, а где кончались они, видна была дверь. Зимой, видать, там хранилось кое-что из съестных припасов. И пахло свежим, еще не выветрившимся, лесом. Василий понял, что построены они были после последнего пожара. «Однако давненько я здесь не бывал», – подумал князь, открывая очередную дверь в проход.

Имея двухстороннюю застройку, они были слабо освещены несколькими свечами. И все же князь вспомнил, где была рабочая комната его брата Юрия. Он дверью не ошибся. Открыв ее, он увидел сидящего за столом и читающего какое-то послание брата. Тот так зачитался, что не услышал вошедшего. Когда князь подошел почти к столу и спросил наугад пришедшие слова:

– И че пишет Свидригайло?

Юрий как-то машинально, не глядя на вошедшего, ответил:

– Да ничего особенного. Вот только…

И, почувствовав на себе взгляд, поднял голову. Перед ним стоял его старший братец. Василий увидел, как тот переменился в лице, и попытался скорее спрятать бумагу в стол. Но то ли ящик перекосился, то ли что-то попало, но ящик не открылся, и Юрий со злостью дернул его. Бросив туда письмо, он резким движением, словно боясь, чтобы бумагу не перехватил старший брательник, с грохотом закрыл его.

Василий, спокойно садясь в кресло, стоявшее сбоку стола, закинув ногу на ногу, заговорил первым:

– Я пришел, братец, звать тя и твое семейство выехать на речку. Уж больно хочет туда мой сын Василий. Забирай и ты своих, пущай детки побултыхаются в речке. Да и полезно им вместе побыть: братья все же.

– Ето ты, великий князь, верно сказал: «Братья». Вот только жисть у них будет разной…

Он явно что-то не договорил, но намек и без того был ясен. Василий понял: «Юрий до сих пор не успокоился, насчет кресла великого князя. Да, жаль его, но че делать, такова судьба. Тяжело ломать старые устои. Но… пора. Чего они дали: постоянные войны, бессмысленную гибель людей, нищету, порабощение… Да-а, не успокаивается братец!» – Все это промелькнуло в голове князя в одно мгновение. «Но надо пробывать как-то срастаться… може… получится».

– Давай не будем заглядывать так далеко, – проговорил Василий, явно давая понять, что его намек понял, – как сложится все дальше, одному Богу известно. Вон, у Симеона, их шестеро было, а кто остался? Никто, – сам ответил Василий, – поэтому давай не будем наперед батьки в пекло лесть. Жизнь сама покажет че, как. А щас по-родственному пущай детишки побесятся. Да и я хочу молодость вспомнить. С бредишком походить. Помнишь, как мы в детстве щук ловили?

Юрий улыбнулся. Да, тогда беззаботная была жизнь. Никто из них не думал о власти…

– Ладноть, – произнес Юрий, – велю собираться.

– Вот и хорошо, дорогой братец, – Василий ударил себя по коленям, – попробуем ушицы с дымком.

– Попробуем, – ответил Юрий, поднимаясь и запирая ящик стола.

Место было выбрано прекрасное. Пологий песчаный берег незаметно сменился широкой поляной, забитой цветами, которые давали медовый дух, обилие разных других приятных запахов, делая воздух пьянящим. Жены выпорхнули из колясок и бросились рвать цветы и плести сказочные венки. Князья ловко, как бывалые рыбаки, распутывали бредень, прихваченный Василием. Стража заготавливала дрова, раскладывала костер для варки будущего улова.