Гадюка Баскервилей

– Значит, мистер Энди, вы правильно оценили мой метод: эти господа еще не стали настоящими морскими волками, а еще ходят в юнгах, – закончил мысль великий сыщик.

Андрей с сомнением еще раз взглянул на двух бородатых сорокалетних дядек, попивавших дешевый ром, но благоразумно не стал спорить с Холмсом, тем более что к столику вернулся бармен с кружками эля.

Великий сыщик опять толкнул под столом ногой Ларина, намекая, что, мол, пора. Андрей немедленно отреагировал.

– Эй, мужик, а скажи-ка, какого черта вы уволили мою подружку? Она что, прогуливала?

– Нет-нет, любезный господин, – запротестовал бармен, – она была очень хорошей девушкой.

– А что это ты говоришь «была»? – нахмурился Ларин. – Она что, теперь не девушка?

– Нет-нет, мой добрый господин, она самая настоящая девушка.

– А откуда ты знаешь, что она – девушка? – грозно приподнялся из-за стола Андрей.

– О, простите, сударь, вы меня не так поняли, Энн Глюк уволилась по собственному желанию ровно час назад. Я никогда не хотел ни словом, ни делом вас обидеть…

В этот момент входная дверь с грохотом хлопнула о стену, и в помещение ввалились шестеро молодчиков, двоих из которых друзья уже видели раньше у лохотрона. Настроение хозяина бифштексной чудесным образом изменилось: бросившись чуть ли не с распростертыми объятиями к вошедшим, он что-то старательно начал им объяснять то и дело тыкая пальцем в сторону наших друзей.

– Ну что, придурки, довыеживались? – Главный из громил, демонстративно вытащив из кармана кастет, хмуро шагнул к столику, за которым сидели оперативники и сыщик. Примеру главаря последовали и остальные.

– Да вы чего, ребята? – Дукалис захлопал глазами и примирительно улыбнулся неосмотрительно приблизившемуся к нему бандиту. – Мы тут пивком балуемся…

Громила хотел было нравоучительно съездить Толяну кастетом по голове и даже начал замахиваться, но, видно, слишком медленно. В следующий момент донышко тяжелой деревянной кружки с полутора пинтами доброго эля точно угодило нападавшему в лоб. Бандит только охнул, когда по его физиономии разлетелась кудрявая пена вперемешку со щепками от кружки, но устоял на ногах.

– Ух ты! – удивился Дукалис. – Были бы мозги – точно получил бы сотрясение. Но должно же быть у этого бычары хоть что-то святое… – После чего саданул громиле ногой в пах.

Эксперимент прошел успешно. Бандюган тоненько заголосил, словно альт из церковного хора, и, приняв позу эмбриона, рухнул на грязный пол. Поэтому он не видел, как умудренный в боксерских поединках Холмс первым же ударом нокаутировал второго из злоумышленников и начал пританцовывать вокруг третьего. Андрею пришлось хуже. На него одновременно набросились сразу двое, и он чуть было не пропустил удар в голову. Но разящая рука на миг застыла в воздухе, а потом резко опустилась вниз. Все это сопровождалось отчаянным воплем нападающего, заглушившим деловитое урчание сэра Лерсона.

На бульдога, до того мирно обслюнявливавшего под столом брючину милого его сердцу Дукалиса, сначала никто не обратил внимания. Присутствие четвертого бойца со стороны обороняющихся стало очевидным в тот момент, когда огромная пасть, раскрывшись чуть ли не на сто восемьдесят градусов, подобно пасти заглатывающего змея, вцепилась в толстый живот одного из противников Ларина, а затем начала, пожевывая и урча, медленно передвигаться вверх. Злодей нещадно орал, пытаясь оторвать от себя бульдога, но каждая попытка лишь причиняла дополнительную боль, так как громадные челюсти были плотно сведены и потому сэр Лерсон мог быть отодран от живота лишь с приличной частью пережевываемой плоти.

Собачий подвиг ввел в замешательство второго из противников Андрея, чем оперативник не преминул воспользоваться, пару раз вмазав громиле по физиономии, а затем отступив на более безопасное расстояние.

Неожиданно к обороняющимся прибыла помощь: любители рома, как говорится, в едином порыве, ринулись к месту драки, где довольно успешно схватились с двумя оставшимися злоумышленниками. В этот момент Холмсу удалось нокаутировать очередного бандита, и сыщик бросился на помощь Андрею.

Дукалис заметил, что подлый бармен, поняв провал акции возмездия, скрылся в подсобном помещении и побежал следом за ним.

А сэру Лерсону наскучило ползти вверх по толстому животу, получая при этом тумаки. Он на миг разжал свои челюсти, но только на миг, чтобы тут же вцепиться в более аппетитный окорок обезумевшего от собственного крика громилы. Конечно, догадайся трехсотфунтовый бедолага, сесть на бульдога, может, сэру Лерсону пришлось бы не сладко. Но рационально мыслить бандит уже не мог, а потому, плюхнувшись на четвереньки, пытался выползти из бифштексной, увозя на своей пятой точке плотоядного пассажира.

Из подсобного помещения, где скрылся Дукалис, разносились истошные вопли: «I’m not student… I don’t…»

Через непродолжительное время битва была закончена. Поверженные бандиты были свалены в один из углов бифштексной, добровольным помощникам выдана пара призовых бутылок настоящего виски из хозяйских запасов и благоразумное предложение уходить отсюда побыстрее, пока не пришла полиция. «Юнги» благоразумно воспользовались добрым советом, пожелав на прощание друзьям всяческих успехов.

Довольный Дукалис вылез из подсобки практически одновременно с грохотом входной двери, выбитой тяжелым пинком правоохранительного ботинка и с истошным криком: «Halt! It’s police!» – Стоять! Полиция!

Впрочем, сопротивляться никто и не думал. Поверженные громилы потихоньку постанывали в уголке бифштексной, приходя в чувства, законопослушные мистер Холмс с друзьями застыли на своих местах, а сэр Лерсон благоразумно смотрел на происходящее, поблескивая глазами из-под стола.

– Здравствуйте, Холмс! – Вперед выбежал невысокий худосочный господин в клетчатом пальто и огромном кепи, покоящимся на не менее огромных ушах. – Я смотрю, мы прибыли вовремя. Что происходит?

– Дорогой Лестрейд, – дипломатично начал великий сыщик, – вы действительно прибыли как нельзя более вовремя. Здесь только что местные хулиганы пытались свести друг с другом счеты. А владелец бара, я в этом уверен, замешан в похищении своей сотрудницы Энн Глюк. Но как вы обо всем догадались?..

– Работа у нас такая, – самодовольно усмехнулся Лестрейд, – кстати, а где этот негодяй – бармен?

Дукалис незаметно для полицейского инспектора указал Холмсу на дверь в подсобку, и великий сыщик смог ответить на поставленный вопрос: «Думаю, он скрывается там!»

Но, когда полицейские, сопровождаемые Холмсом и его друзьями, включая прибывшего Уотсона, заглянули в служебные помещения, их глазам предстала ужасная картина: на полу кухни лежал труп хозяина заведения. Лицо трупа было сине-красное, под обоими глазами виднелись свежие синяки, нос разбит, язык вывалился изо рта, на шее отчетливо выделялась странгуляционная борозда – след от удушающего предмета.

– Ба! – сразу же оживился Лестрейд. – Я смотрю, здесь не только похищение человека, но и убийство. Но причина этому (вы правы!) – женщина. Посмотрите-ка на стену. Видите, убийца хотел написать кровью ее имя, но мы его спугнули. Как, мистер Холмс, вы говорите, звали бедняжку, Рэчел?..

– Не-ет, – удивленно протянул сыщик, – ее звали Энн. Энн Глюк.

– Ну, значит, тут была замешана еще одна женщина, – ничуть не смутился инспектор. – Лесбиянка. Она приревновала хозяина к своей подружке и убила, оставив свой автограф: «Rache»…[33] Господа, – обратился инспектор к спутникам Холмса, – я думаю, что вам будет лучше подождать в зале, пока полиция осмотрит место происшествия.

«Это мои ассистенты», – попытался возразить Холмс, но Лестрейд лишь бросил в ответ: «Это касается и вас. Если понадобится – я позову». И кивнул рослому бобби: «Проводите их»…

– А скажи-ка мне, друг Толя, – Ларин повернулся к своему коллеге, виновато хлопающему глазами, – какой иностранный язык ты изучал?

33

Подобную надпись кровью наблюдали и герои А. К. Дойля в повести «Этюд в багровых тонах».