Славянин

Стоявший на круглом столе светильник, едва освещал покои. Взяв его в левую руку, Лиходеев по кругу стал обследовать комнату. Потолок высокий, из массивных, грубо рубленных досок, нигде никаких прорезов и в помине нет. Стены. Стены из бревен. Двери крепкие, изнутри запертые на брус-щеколду. Попробуй такую открыть, задолбишся пыль глотать. Если через нее входить, так только прорубаться. Вон и петли кованые. Ну, под кроватью все чисто, раньше проверил. Взгляд упал на лицо спящей княжны. Спит. Красивая, странно, раньше не замечал! Спит, раскинулась, сопит в две дыры. Интересно устала или подпоили? По всем признакам, так больше на второе похоже.

Огнеяра на сундуке. Девка крепкая, такую снизу из-под пола, сразу-то и не сдвинешь, постараться надо, силы приложить. Вместе с сундуком на центнер с гаком потянет. Шаркая ногой, при этом подсвечивая светильником, проверял каждую доску пола. Облом-с! Пол цельный, хоть чечетку бей! Неужели ошибся? Поставил светильник на место, выставил по центру комнаты табурет, с мечом в руках уселся на него, погрузился в ожидание.

Время медленно ползло по темным стенам отведенного покоя. Глаза самопроизвольно прикрылись веками. Такое чувство, что только сморгнул. Вот, уже и глюки от недосыпа!

Стол у самой кровати, чуть скрипнув доской, приподнялся сантиметров на пять. Панель под ним стала сдвигаться в сторону, а из щели образовался луч свечения.

–Ё-ё-ё!

На кошачей лапе, Лихой метнулся к задней части стола, встал расставив ноги на ширину плечь, примерился ударить первого, кто появится над уровнем пола. Из подполья показалась рука, сжимавшая в кулаке дужку масляного светильника. Неизвестный из норы подземного хода осмотрелся по помещению.

–Ну, что ты там застрял? Знаешь ведь, что Прозор торопит!

Голос был знакомым.

–Успеет твой Прозор в свой Византийский ад попасть, но меня там точно не будет, а ежели и придется отведать все то, чем он нас всех пугает, так только после него! – прошипел в ответ человек поднимавшийся первым.

Скрип ступени и над полом показалась голова в колпаке. Тянуть было нельзя и Лихой, как битой, с размаха приложил голоменью меча по шапке со стороны левого уха. Материя и мех, погасили звук удара, а Егор торопливо подхватил светильник из водночасье ослабевшей руки, поставил его на пол. Просунув руки подмышки бандиту, вытащив его на поверхность, уложил рядом с лядой. Не успел дух перевести, как следом лезет другой клиент. Не мудрствуя, потянул все его тело на себя, с отвратным звуком сворачивая шейные позвонки. Уже покойника вытащил. Кто следующий?

Третий схитрил. Зная, что в комнате свои уже должны шуровать, поднимался, развернувшись телом в сторону Лихого, к тому же выставив перед собой клинок меча. Умный? Ну, так получи! Егор с силой воткнул свой меч сбоку под подбородок. Бульканье выталкиваемой крови, нарушило спокойствие ночи. Можно было не тихариться. Мертвое тело с шумом соскользнуло в подпол.

Услышал из темного зева подземелья.

–Эй! Вы чего там?

Не таясь, громко ответил:

–Чего-чего! Живу я здесь! Какого лешего вы там вошкаетесь и честным людям спать не даете?

А в ответ тишина, едва различимое совещательное шушуканье. Наконец разродились:

–Т-ты хто?

–Дед Пихто! Пошли отсюда, полуношники! В такое время спать нужно, а не по соседям шариться.

А ведь действительно послушались. Звук удаляющихся шагов оповестил о том, что его пока оставили в покое. Надолго ли?

Пока время позволяло, связал оглушенного придурка, мечтавшего жить долго. Подсунул бесчувственное тело к дальней стене. Подойдя к сундуку, ладонью похлопал по щекам Огнеяры. Результат нулевой. Точно опоили! Поднапрягшись, все-таки груз не малый, перетащил девку на кровать к княжне, а ту в свою очередь поместил в опорожненный на пол сундук, даже крышку прикрыл, но так, чтоб дышать могла. Сделал рокировку фигур на поле. Если и убьют его, то есть шанс, что не разобравшись, в темноте утянут вместо одной, другую девицу.

–О-ой! – послышалось из темноты. – Кто это меня так приложил?

Ответил, восстанавливая дыхание после известных телодвижений:

–Ну, я. И, что?

–Слышь, малой? Отпусти, а? Я тебе заплачу серебром!

–Угу. Плавали, знаем.

–Правда заплачу, у меня есть!

–Ладно, посмотрим. Ты лучше скажи, чего это боярин Скородум так за нашу девку взялся?

–А он никакой и не боярин, – чувствуя, что с ним пошли на контакт, распинался задержанный. – И зовут его Прозором. Тать он черниговский, тамошнему князю служит. Надысь пожаловал с малой ватажкой, нас под себя подмял, вот и маемся. С души воротит – византийскому богу мольбу чинит.

–О, как! А вы сирые и убогие, словно бараны в отаре за пастухом бегаете. Поместье-то чье?

–Отпустил бы ты меня, мил человек?

–Я вопрос задал.

–Тутошнего боярина Скородума вместе с домочадцами и дворней Прозор порешить приказал.

Пленник замолчал. Ага, это он своих услышал, сразу и риторику изменил. Словесно погрозил Лиходееву:

–Живым ты отсель не уйдешь!

Вот и началось! Взывать к рассудительности никто не стал, предложений не последовало. Входная дверь в покои содрогнулась под ударом топора. Дубовая, хрен сразу раздолбишь! В подполье послышались шорохи. Полезли, крысы! А вот и слюда на окнах ссыпалась на пол, в бойницы просунулись наконечники стрел.

Егор задул светильник, схоронился за массивным столом. Десяток ударов сердца в груди, и из подпола показался разбойник. Едва смахнул с его плеч голову, как вражья стрела рассекла ухо.

Полегче, ему это тело слишком дорого!

Проткнул второго, при этом едва разминулся с очередной вестницей смерти. Броском загнал свой нож, которым обычно пользовался за столом в грудную клетку здорового бугая. Стрелы посыпались как очереди из автомата, пока спасала темнота, стол и спинка кровати. Дверь очередной раз содрогнулась и затрещала. Не долго мучилась старушка! Лихой понял, осталась малость, скоро вломятся на ремни порежут. Дотянувшись, потянул одеяло с кровати, вылил на него масло из светильника, чиркнул зажигалкой, единственной вещью, оставшейся у него от прошлой жизни. Воспламенившуюся материю откинул к двери, следом пульнул светильник бандитов, при падении разлившийся, оросивший дерево потеком. Огонь вспыхнул сразу и сильно, перекинулся на тряпье, вывернутое из сундука и не стесняясь стал вгрызаться и пожирать сухую древесину пола.

–Пожа-ар! – заорал, что есть силы.

Ему вторил голос пленного, при свете огня, проявившегося из темноты под стеной.

Сорванная с петель дверь принесла с собой поток свежего воздуха, а тяга из окон и подземелья, заставила полыхнуть языки пламени еще сильней. Из коридора послышался голос Прозора:

–Девку хватайте, лентяи! Выноси!

–Так, огонь там!

– Скорей-скорей! Шевелитесь сонные мухи!

Задыхаясь от дыма, Лихой из-за кровати видел как двое мужиков схватив в охапку закутанную в простыню Огнеяру, надрываясь и кашляя, потащили к выходу. Припекало. С трудом дождался пока звуки лошадиных копыт и ржанья, прекратятся на боярском подворье. Сунувшись к сундуку, взгромоздил на плечо исходившую кашлем, не пришедшую в себя Ладославу. К внутренним покоям дома, из-за огня пробиться было сложно, ну и огонь тягу внутрь имел, поэтому по ступеням, едва не оскальзываясь на свежей крови, спустился в подпол, спотыкаясь на трупах, прошел по кишке подземного хода, густо заполненного дымом.

-6-

Всем известно, Жизнь – Театр.

Этот – раб, Тот – император,

Кто – мудрец, кто – идиот,

Тот молчун, а тот – оратор,

Честный или провокатор,

Людям роли Бог дает.

Для него мы все – игрушки,

Расставляет нас с небес…

Валентин Гафт.

Легкий ветерок разносил полуденную жару, сдувая ее с полян, внося в лесной коридор дорожного тракта одного из древнейших путей на территории ростовского княжества. Старая дорога пролегала неподалеку от реки. Во все времена по рекам или по их берегам продвигалось, осваивая новые земли, пригодные для земледелия население края. На берегах же рек, возникли и первые поселища, а затем выросли мелкие городки, от этих мест до Ростова многие версты, большее время года представлявшие собой картину непролазного бездорожья.