Небесный полк Победы

И, сказав себе так, милостивые дамы и господа, окажите любезность: не лезьте в наши дела со своими сентенциями и не рассматривайте наши святыни через свой евроатлантический пердимонокль. Научитесь тому, о чем вы трубите всему миру, а именно – уважать чужое мнение, а уж тем паче относиться почтительно к чужим святыням, даже если вы не дозрели до способности их понимания и чувствования. И вот тогда, видя ваше доброе расположение, действительную деликатность и подлинную культуру, русские будут с уважением относиться и к вам и строить с вами действительно добрые, партнерские и взаимовыгодные отношения.

Я допускаю, что все это трудно принять тем, кто и доселе не понимает и боится России. Но принять придется, поскольку это правда, а с правдой лучше не спорить. Потому что тот, кто об нее споткнется, – расшибет себе лоб, а на кого она обрушится – того раздавит. И да, я именно и только потому привел этот парафраз, чтобы никто из нынешних «скептиков» не сомневался, что во главе русской жизни при всей ее сложности и неоднозначности всегда стоял, стоит и будет стоять Господь, раз и навсегда победивший смерть, ад и само зло. И наша Победа в Великой Отечественной войне есть отголосок и отсвет Той единственной и Главной Победы, в которую мы верим, к которой стремимся и причастниками которой хотим быть больше всего на свете.

Глава 2

Три главных мифа о Церкви в годы войны

В первый день войны предстоятель Церкви митрополит Сергий (Страгородский) обратился к народу с воззванием: «Не первый раз русскому народу приходится выдерживать такие испытания. С Божией помощью он и на сей раз развеет в прах фашистскую вражескую силу… Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину. Да и не только вожди это делали. Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов… Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг».

На протяжении всех военных лет наша Церковь непрестанно молилась о даровании победы в борьбе с гитлеровцами. Более того, она всем, чем только можно, помогала фронту.

30 декабря 1942 года тот же митрополит Сергий обратился к верующим с призывом собрать деньги на создание особой танковой колонны памяти Димитрия Донского. В ответ одна только Москва собрала два миллиона рублей, а вся страна – 8 миллионов. Пожертвования пришли даже из блокадного Ленинграда.

Но работа Церкви в этом направлении отнюдь не ограничилась разовым сбором, она шла на протяжении всех военных лет. Малыми ручейками и широкими реками шли в одну большую церковную кружку средства на танки, на эскадрильи боевых самолетов. Порой священники отдавали серебряные ризы с икон, драгоценные наперсные кресты.

А всего за войну на нужды фронта Церковь собрала 200 миллионов рублей. Сумма по тем временам колоссальная.

Итак, духовная поддержка, оказанная Церковью борющейся с фашистами армии, материальная помощь государству как организатору этой борьбы – очень велики. Церковь твердо выбрала сторону в этом великом противостоянии и твердо придерживалась своего выбора вплоть до финальных залпов Великой Отечественной.

Но почему произошло именно так? Почему Церковь, не колеблясь, помогла власти, которая Бога не признавала и в течение многих лет вела жестокую истребительную политику против духовенства?

В массовом историческом сознании ходят два больших мифа, напрямую связанных с ответом на этот вопрос. В этой статье оба поданы в концентрированном виде. Они имеют и более мягкие, «переходные» формы. Однако смысловое ядро этих мифов, думается, следует передать безо всяких «подрумяниваний», как оно есть.

Первое из упомянутых двух больших заблуждений формулируется примерно так: «Мудрый стратег тов. Сталин, бывший семинарист, тайно поддерживал Церковь, любил ее, верил в Бога, но не всегда мог пойти против велений времени, против своих товарищей по партии. Но он оказывал Церкви помощь, не давая ее вконец погубить, притом Церковь это понимала и повела себя в грозный час военных испытаний как верный союзник тов. Сталина и Советского государства».

Относительно этого мифа можно уверенно сказать: разделять его могут лишь весьма наивные люди. Тов. Сталин никогда Церковь не любил – ни явно, ни тайно. Его бы воля, так от Русской Церкви ничего бы не осталось.

Ни для кого не секрет, что с середины 1930-х Сталин – самодержавный властелин СССР. Взглянем правде в лицо: лучше ли стало жить Церкви с приходом режима неограниченной власти Сталина? Факты говорят: нет, напротив, гораздо хуже. Церковь едва пережила вторую половину 1930-х. Львиная доля массовых репрессий досталась нашему духовенству.

В 1939 году на всей необъятной территории РСФСР оставалось лишь около ста действующих приходов! Ради четкого понимания: еще в начале 1930-х на той же территории находилось в сто раз больше приходов. Все монастыри были закрыты, здания реквизированы либо разрушены. К тому же году по всему Советскому Союзу остались всего лишь четыре действующих архиерея.

А по данным за 1941 год, церковнослужителей по всему СССР осталось всего 5700 человек. Накануне революции их было в 20 раз больше…

Для Русской Церкви разверзлась преисподняя, и грызла она церковное тело, и огнем палила его – вот истинная суть взаимоотношений между Церковью и Советским государством в эпоху полновластия тов. Сталина. Священников и архиереев губили разными способами. Митрополит Сергий (Воскресенский) вспоминал о тех страшных годах: «Работая в Патриархии, мы сравнивали свое положение с положением кур в сарае, из которых повар выхватывает свою очередную жертву, – одну сегодня, другую завтра, но не всех сразу. Но ради Церкви мы все же мирились со своим унизительным положением, веря в ее конечную непобедимость и стараясь посильно охранить ее до лучших времен, до крушения большевизма».

Послушаем другую сторону.

В январе 1941 года вышла статья самого известного гонителя Церкви, буйного атеиста Емельяна Ярославского «Не успокаиваться на достигнутом». Воинствующий безбожник с удовлетворением замечает: «Впервые в истории человечества мир является свидетелем… такого массового разрыва народа с церковью, религией… Исчезла социальная почва, питавшая религию, подрезаны были социальные корни религии». Но тут же мобилизует товарищей по ненависти к Церкви на новые «подвиги»: «Неправильно было бы нам успокаиваться на достигнутых результатах. Нельзя давать врагу укреплять свои позиции, строить свое государство в государстве».

Тов. Сталин терзал Церковь как мог. Ему и в голову не приходило отозвать своих псов от измученного, обескровленного духовенства.

Так было до войны.

И вот он жалует Церкви разом очень многое: позволяет избрать патриарха (власти СССР долго препятствовали этому) и возобновить работу части приходов, духовных семинарий и академий; приказывает освободить многих священников и архиереев, томившихся по тюрьмам и лагерям… Конечно, это был «царский» дар лишь по сравнению с тем жутким состоянием, в котором оказалась Церковь в результате недавнего разгрома. Но положение духовенства все же разом облегчилось.

Только вот изменения эти начались в последние месяцы 1943 года. Половина войны уже была за кормой – и Церковь провела ее безо всяких «льгот» со стороны власти.

Да и в 1943 году тов. Сталин решился кое-что дать Церкви не из тайного пристрастия к ней и не из ностальгических воспоминаний о временах семинарского учения, а по причинам чисто политического свойства. На носу было освобождение Украины и Белоруссии. А там власти Третьего рейха проводили целенаправленный курс на открытие приходов, закрытых в советское время, на сотрудничество с духовенством. И теперь, когда предстояло отвоевать громадное пространство, находящееся под оккупацией с 1941 года, советское правительство совсем не хотело получить массовое народное сопротивление, когда армия освободителей начнет опять разорять храмы, истреблять иереев и закрывать приходы, еще недавно воссозданные немцами. Требовалось иное: отказаться от антихристианского террора, мирно включить ожившую церковную жизнь в жизнь Советского государства, показать хоть какую-то мягкость к верующим, дабы не сделать их врагами.