Следуй за солнцем

— Я своих детей знаю, Валме. Скорее уж подстроил.

Марсель запомнил, а потом услышал:

— Отчасти об этом я и хотел бы с вами побеседовать. Как вы видите по номеру, сейчас я в О., а точнее — в аэропорту и скоро улетаю домой, но вы сегодня вечером должны быть свободны.

Интересно, это осведомлённость или завуалированный приказ? Но свободен он действительно был, поэтому не отказался подъехать. К чему это всё… Непонятно. Избавившись от первичного испуга, заинтригованный Марсель отправился к выходу, но вовремя заметил канцелярский отдел. А точнее, то, что бросилось в глаза с полочки с блокнотами.

Обычный блокнотик на спиральке, ничего особенного, бумага могла быть получше, но Валме купился на обложку: котик держал в лапах гитару.

На глазах несколько удивлённой продавщицы средних лет Марсель оплатил и любовно спрятал вещь в карман, предвкушая, как будет её вручать и кому.

***

Ох уж эти южане — они даже стареют красиво. Немного завидуя, причем завидуя сильно заранее, Марсель сидел напротив Алвы-старшего в кафешке в аэропорту и думал, как же его сюда занесло. Впрочем, заносить начало в тот день, когда ему на голову свалился Рокэ, так что жаловаться не пристало.

— Авария была подстроена, — как ни в чём не бывало, заговорил пожилой испанец, глядя на Валме с до неприличия знакомой усмешкой. — У меня на руках точные сведения и недвусмысленные намёки, что подобное может повториться.

— Надеюсь, Рокэ вы об этом уже сказали, — Марсель не успел поймать себя за язык — язык начал выдавать циничные фразочки раньше, чем он испугался этой возможности.

— Мы не виделись, — без особых сожалений сказал Алваро, — и вообще я приезжал не за этим. Вам не кажется, Валме, что вас он послушает с большей вероятностью?

— Во-первых, «Рокэ» и «послушает» — это как-то из разряда фантастики, при всём уважении! Во-вторых, я вам не Квентин Дорак и никакими шпионскими штучками не владею, чтобы такое знать…

— Просто предупредите его, что могут пострадать ещё люди, — пожал плечами собеседник. — И не нервничайте.

— Я спокоен, — Марсель вежливо улыбнулся, как на педсовете, а потом подумал, что ему это всё не нравится. Почему-то больше всего литератора не устраивал сам факт разговора. У него с папенькой тоже недвусмысленные отношения, но раз уж приехал, почему бы не повидаться с сыном?! Рокэ, конечно, не изображает вселенскую скорбь и образец одиночества и вообще терпеть не может, когда его жалеют, но почему-то Марселю стало обидно.

— Вас очень трогательно беспокоят наши отношения, — без всяких проблем прочитал его мысли Алваро. — Зря.

— Уж понял, что зря, — буркнул Валме. — Хоть бы сувенирчик с родины привезли.

— Я привёз супруге, думаю, она передаст быстрее, если пожелает. Какое же у вас бывает говорящее лицо, Валме! Да, моя жена проживает в О., если можно назвать проживанием постоянное содержание в медицинской клинике.

— Всё серьёзно?

— Нет, ничего опасного, только нет возможности уехать — нужен постоянный уход.

Алваро замолчал, наблюдая за его лицом из-под приопущенных век; Марсель пытался держать свою «говорящую» физиономию в узде, но и так было ясно, что о матери Рокэ он вообще слышит впервые, не говоря уж о том, что она здесь и болеет.

— Вы приехали, чтобы повидаться с дамой сердца и вывалить на меня эту увлекательную информацию? — поинтересовался Марсель. — К сведению принял, хотя, может, и не стоило…

— Было интересно, насколько мой сын с вами откровенен. Вижу, он себе не изменяет.

Валме всё ещё обижался на Алваро больше, чем на Рокэ. Нет, они, конечно, дружат, но дела семейные — они на то и семейные, чтобы ничего не знать. Просто теперь у него появилась чётко оформленная догадка, почему неподражаемый проректор всё ещё в О. — и почему вообще здесь оказался. Немного сентиментально, но чёрт возьми, почему нет?

— Если я правильно проследил за вашей мыслью, вы подошли к моменту своего прибытия в О.

— По логике, это должно быть прибытие Рокэ.

— Я знаю, что эти события совпадают, — усмехнулся Алваро. — Никакого подтекста, как сказал бы наш общий друг Дорак: мне просто интересно, как так получилось с вами двумя?

— Как так получилось? — повторил Марсель. Помнится, не так давно и Квентин Дорак пытался выяснить у него эту страшную тайну. Язык развязался, и его было не остановить: — Так же, как происходят другие чудеса в нашей жизни, дон Алваро. Не повстречай я вашего сына, сидел бы в своей провинции и торговал папенькиными сырами, носа не высовывая во внешний мир, читал бы одно и то же и любил бы одних и тех же женщин. Мне не понравился О., когда я приехал по делам, настроение отвратительное, дождь идёт, ни одного приличного заведения не знаю, и тут сваливается ваш потрясающий наследник… Я имею в виду, он реально на меня упал, ну, знаете, такой подарок небес в лице отпетого богохульника, иронично, не правда ли? — Даже если собеседник не уловил смеси метафоры и правды, Валме нёсся дальше: — Ну и пошло-поехало, жизнь стала неожиданно интересной — от такой капризной дамы, как жизнь, я уже и не ждал подобного сюрприза. Университет нуждался в работниках, а мы — в работе, теперь я понимаю, почему эта работа должна была быть максимально оседлой и безопасной… А если вас интересует что-то более конкретное, то мы с Рокэ шатаемся по городу, мучаем студентов, читаем классику и почти не развратничаем.

Марсель прогнал получившийся монолог про себя и довольно усмехнулся. Всё-таки постоянное присутствие рядом первого проректора научило его не болтать лишнего.

— «Безопасная» работа мне понравилась, — улыбнулся Алваро. — Действительно, что может быть тише и спокойнее, чем учительская стезя, только некоторые умудряются попасть в неприятности даже из такого положения.

— Вы же воспитывали, — не удержался и съёрничал Валме. — Прошу прощения.

— Тут не поспоришь, не извиняйтесь. Как поживает Моро?

— Котик в порядке, но почему бы вам не спросить об этом Рокэ?

— Очень тронут, — совершенно не трогательным голосом произнёс Алваро, — вашим беспокойством за наши отношения, но они не достигли той точки, где я мог бы сентиментально расспрашивать сына о коте, и никогда не достигнут. Впрочем, всё самое важное мы уже прояснили — спасибо, что согласились донести моё предупреждение, Валме. Я полагаю, что о некоторых вещах стоит сообщать при личной встрече. Что-то ещё будет происходить, и вам тоже следует быть осторожным. Как скоро Дорак планирует разобраться с задолженностями вашего университета?

— Полгода, — обронил литератор, чувствуя себя оскорблённым за всё сущее, даже за Моро.

— Долго… Что ж, будьте здоровы. Главное я сказал, остальное за вами, — и, уходя, самый неожиданный собеседник Марселя за всю его жизнь положил ему руку на плечо и попрощался по-испански. Что в очередной раз подтверждало, что язык пора учить…

Добираясь домой на такси и пытаясь по вечно тёмному небу определить, сколько времени он проторчал в аэропорту, Марсель вспоминал папеньку. Папенька пишет грозные письма и ждёт фарфор, умудряется воспитывать его даже на расстоянии, как и остальных своих наследников, а ещё всё обещает женить его на какой-то нежной француженке. Папенька вообще как ящик с двойным дном, но он — близкий человек, как ты ни крути!

«Или это у них семейное, — неожиданно злобно подумал Валме, — замуроваться в ледяную стену от окружающих и вот так вот убийственно улыбаться изнутри?!»

Впрочем, не стоило судить поверхностно. Подумав, что Рокэ, в отличие от своего родителя, сумел произвести на него впечатление лапушки, Марсель подумал и позвонил:

— У меня для тебя подарок, господин блистательный проректор.

— Надеюсь, не от отца, — ответил Рокэ, давая понять, что всё прекрасно знает. На заднем плане слышались какие-то голоса, явно не университетские, но теперь Валме повсюду будет мерещиться больница.

— Нет, твой батюшка — сам по себе подарок, — буркнул Марсель.

— Судя по голосу, он тебя не повеселил. Жаль. Впрочем, со мной тоже не прокатило…