Страница 46 из 49
— Испанец у грот-мачты! — по-английски выкрикнул старпом, не выходя из тени. Все не все, но группа ринулась туда… Отлично, устройте давку, нашим будет проще. Выстрелы так и гремят, это свои не перебрались или чужие обнаглели? Неважно, ему предстоит обчистить трюм. Во всех смыслах обчистить.
Нежданной тенью закрывая глаза караульному, Суавес сбил его с ног и слегка толкнул вбок — за борт. Револьвер эспаде не товарищ, а времени у него мало. Наверняка парнишка умеет плавать…
***
— Воровать неприлично, Иисус говорил, — распевался Марсель, пыряя лезвием какого-то офицерика. Офицерик всем был хорош, только смотрел не в ту сторону. — Но придурков английских всё равно сотворил…
— Тебе не стыдно? — проорал Луиджи, сваливаясь откуда-то справа и стреляя от плеча. Кому-то там снесло голову, а если бы Луиджи не свалился, виконту бы уже оторвало руку, но пуля прошла мимо. — По сторонам смотри и не богохульничай!
Чего-чего делай? Слышал бы тебя Алва! Где он, кстати? Тут всё в дыму и молитвах, наверняка Рокэ перебрался куда-нибудь в более подходящую среду обитания… Фыркнув собственным мыслям, Валме продолжил драться и самозабвенно голосить, потому что, не считая укора совести Луиджи Джильди, никто ему этого не запрещал.
— Хороши же придурки — обокрасть корабли… — А он на каком языке орёт? На родном, на испанском или на вражеском? Вот ведь докатился, языка не разбирает, ну и чёрт с ним. — Ну-ка лапы убрали от испанской земли!
Вдохновение, оно такое! Приспичит — отыщет тебя хоть в постели знатной виконтессы, хоть на палубе во время абордажа, хоть на дне морском. Марсель надеялся обойтись без последнего, поэтому приходилось то и дело падать и лежать ничком. Кто придумал эти дурацкие револьверы? Спасибо, что обошлось без пушек! Нет бы по-человечески махать шпагами, саблями… Хоть видишь, кого убиваешь, а не это ваше безобразие.
На ум пришёл незаконченный сонет. Валме пообещал себе его завершить в случае выживания и продолжил выживать с удвоенной силой. Что там Рокэ про искусство говорил? Давно было, в самом начале…
«Искусство — штука бессмертная, а тонуть ей незачем. Вы, виконт, зацепились случайно…»
Да-да, так оно и было. Что ж, тогда он уцелеет ради бессмертной штуки!
— Слева! — спасибо, Антонио, иначе бы обещание провалилось. Марсель многоопытно плюхнулся на доски, наблюдая, как смертоносная пулька оканчивает свой жизненный путь в полуметре от его головы. Вот теперь горячо… Пожалуй, даже слишком, они ещё ни разу так не дрались! Во всяком случае, на памяти виконта.
В таком случае, пора брать инициативу в свои руки. Так мало ребят перелезли на корабль, а им ещё имущество перетаскивать! Через английские трупы. И если трупы ещё можно смахнуть в водичку, то имущество придётся честно переть на своём горбу.
— Джильди, прикроешь?
— Ещё один сумасшедший на борту, — видимо, не одобрил идею Луиджи. Он отчаянно отстреливался от… капитана? Это их капитан, что ли? Убить заразу. — Я уже Рокэ прикрывал, хватит с вас…
— Он уже там?!
— А ты думал, здесь останется? И Хуана нет.
— Хуана нет по плану, — соображал Марсель на ходу, перевязывая пояс с ножнами поудобнее. Так-с, куда бы они могли пойти? Старпом должен направляться в трюм, Рокэ никому ничего не должен, это мы уяснили с самого начала, а ему-то что делать? Перебрасывать канат с крюком в открытую — слишком опасно. Единственный переброшенный уже перерезали, и то это сделал сам Суавес, как только перебрался на палубу. Вероятно, Алва тоже, если он, конечно, не умеет летать. В третий раз такое не прокатит.
Сверху, сверху… Почему мы лезем только сверху? Такое пространство впереди.
— Ты точно сбрендил, — не выдержал Луиджи, проследив за его манипуляциями. — Что хоть делать собираешься?
— Подавать хороший пример. Плохой уже подал Рокэ, — объяснил Марсель, сбрасывая верхнюю одежду и стремительно завязывая добро в узелок. — Так, как только я вылезу с той стороны, швырни это на борт. Я не дикарь, чтобы полуголым драться…
На самом деле, неохота светить голой грудью, туда ж так и захочется кому-нибудь выстрелить. Да и одежду мочить как-то неудобно. Пока боцман возражал, Валме дружелюбно поддал ему в плечо, взял в зубы маленькие ножны и прыгнул в воду.
Окошечко для пушки, ещё одно окошечко для пушки… Оп! Торчит весло. Как будто его ждали… Задним числом пугаясь и поражаясь тому, что он вообще вытворяет, Марсель Валме вынырнул с кинжалом в зубах напротив ошарашенной рожи гребца, помахал рукой и стремительно полез наверх.
Папенька был бы в восторге. Или в ужасе, как посмотреть.
Луиджи сопротивлялся до последнего, но, когда обалдевший от собственной храбрости виконт вылез на палубе «Сьюзен», его уже ждали рубаха, куртка и револьвер. Спасибо, боцман, теперь не умри! Теневая сторона, задумчиво торчащий бушприт, кое-какие сундучки с испанским добром, а все часовые — в центре верхней палубы. Замечательная защита, господа, просто замечательная! Особенно для Марселя-захватчика.
Он просто должен расчистить дорогу для своих. У англичан больше пороху, а какого, собственно, чёрта? Выскочив из-за угла, Валме завалил одного стрелка, метившего в капитанскую каюту, и за ним — второго, осмелившегося навести дуло в сторону Джильди. Третий — неудачно! Обернувшись на предсмертные хрипы своих товарищей, английский офицер завопил что-то жуткое, и прямо перед глазами Марселя появилось очередное дуло — на этот раз, мелькнула паническая мысль, последнее.
И никуда не денешься, разве что обратно в воду, но дважды фокус не прокатит. Рука сама потянулась за ножом, хотя он понимал, что это совершенно бесполезно. Бешеные глаза англичанина остановились где-то на переносице Марселя, пальцы дрогнули слишком близко от курка, а затем он издал отвратительный хлюп, словно чем-то подавился, слегка качнулся вперёд и рухнул на палубу уже разрубленным.
— Фи, — не выдержал Валме. — Ну и гадость эта ваша смерть!
— Не за что, — ухмыльнулся Рокэ, как будто не замечая, что он по уши в чужой крови. Вылитый синеглазый демон, и хорошо, что свой. — Они что, не заметили нашу третью вылазку?
— Не третью, — скромно доложил Марсель. По ходу разговора им пришлось два раза поменяться местами и ещё кого-то прикончить. — Я сыграл в русалочку.
— Правда? Молодец, — после этого Алва куда-то делся, продолжая, вероятно, кого-нибудь рубить. Это сейчас послышалось?! В каком смысле молодец, в прямом? Похваленный виконт радостно запел очередной испанский романс и только тут заметил, что затея удалась. Стрелков на «Сьюзен» стало в два раза меньше — дорога открыта!
***
Ричарда оставили стрелять, и он был одновременно рад и не рад этому делу. С одной стороны, сидишь в засаде и палишь, не видя лиц, с другой… Зачем ему лица? Очертания каждой фигуры были знакомы до боли. Попробуй спусти курок в живот человеку, который учил тебя вязать узлы. В грудь человеку, который учил тебя грести. В голову человеку, который позволил тебе постоять у штурвала и никому не рассказал. Дик честно ранил пару незнакомых человек, но даже от этого внутри всё скрутило. Промахнёшься ещё несколько раз — капитан отправит в открытый бой на мечах, и тогда…
Чего он боится? Боится ли? А надо? Всё, что могло произойти, уже… не произошло. Дик судорожно сглотнул, думая только об одном и одновременно обо всём. Руки вспотели, револьвер трясло, как его самого, в голову через треуголку напекало солнце. Испанцы расчистили дорогу и стали перебираться на палубу. Вот теперь — абордаж, где же дон Рокэ? Уже тут? Ещё там? Конечно, первое, он всегда впереди. Встречи не миновать, только Ричард не представляет, что ему делать. Хочешь жить — живи…
Живу, а вы? Всё так же смеётесь над верующими и пьёте ром и вино?.. Дик зажмурился и едва не схлопотал пулю, пришлось немного отползти. Успокоиться и дышать, дышать и успокоиться. Кинжал с акульей гравировкой… Хватит! Пора с этим кончать!
Только с чем — «с этим»? Тут так и просится чья-то жизнь…