Страница 40 из 49
— Я вас не проводить поехал… — Отвечать резкостью на резкость было плохой идеей, но он никак не мог привыкнуть к переменам. — Прошу прощения. Я уже говорил в Аликанте, что пойду за вами, и не передумал.
— Люди склонны менять мнение даже о тех вещах, которые считали незыблемыми и святыми. Без предупреждения и, надо признать, весьма подло.
— Похож ли я на человека, который меняет мнение?
— Ну что же, предъяви мне доказательства обратного.
Их прервало появление кареты. По ночному Альбасете не так часто разъезжают кареты, и Хуан инстинктивно потянулся за ножом. Если господин откровенно не хочет его видеть, это не значит, что он позволит каким-нибудь разбойникам внаглую атаковать посреди ночи.
Но как-то всё не по-разбойничьи… Приподнялась шторка, спешился конюх, и Хуан едва ли не впервые увидел госпожу герцогиню вблизи.
Дон Рокэ говорил, что попрощается со всеми с утра, и уехал в ночь. Вероятно, этого ждали, но с этим не смирились.
— Я не стану вас останавливать, — слабо улыбнулась госпожа. Она очень красива, хоть и больна, а бледное лицо напоминает негаснущую луну. Рокэ спрыгнул с коня и подошёл, без слов коснувшись губами руки матери. — Берегите себя.
— То же касается и вас.
Вот и всё, никаких тебе зубодробительных нежностей… Хуан не был уверен, что ему это вообще дозволяется, но перед тем, как догонять Рокэ, тоже спешился и подошёл. Госпожа как будто ждала. Будь у неё и глаза синие…
— Подойди, не бойся. Тереса передавала, они будут скучать, — он бы и сам скучал, отправься с другим человеком. — Я знаю, беречь себя — последнее, что он сделает, поэтому, прошу тебя…
— Клянусь, — услышал Хуан свой голос. — Я клянусь, что буду беречь вашего сына.
***
1571
Альмейде чудовищно не везло в штормах — потерять палец, затем руку, а теперь и голову. Что хуже — капитан, утративший разум, или, как в их случае, утративший жизнь вообще? Времени размышлять над ответом не было, времени не было вообще: бегай по палубе, стараясь не сверзиться в бурлящую пену, таскай вёдра, спасай корабль, не попадай под падающие запчасти, как бедняга Фернандес, чтобы оказаться рассечённым надвое. Как он при всём этом хаосе не потерял из виду Рокэ, Хуан не понимал по сей день, хотя, наверное, это дело привычки — всегда держать в голове, где находится сначала матрос, потом боцман, отныне же старший помощник капитана.
Мёртвого капитана. Хорошего, доброго, сильного капитана, чьего опыта хватило бы на весь королевский флот. Жалеть и скорбеть оказалось некогда, они могли в любую минуту утонуть, причём утонуть без капитана.
— Надо сдавать назад! — прокричал молодой матрос, спрыгивая с квартердека и весьма вовремя — шканцы накрыло тяжёлой волной, и если бы она была чуть сильнее, корабль бы разнесло к чёрту, а так они лишь захлебнулись. Не впервой. Не впервой за сегодня.
— Сзади — буря, — возразил Хуан. Пако был неплохим наездником и отменным конюхом, но то было на суше, а к морю парень ещё не привык. — Пока будем разворачиваться, нас разломает на части.
— Тогда к берегу, — предположил кто-то ещё, наворачиваясь на луже, но тут же поднимаясь. Лицо зелёное, бедняга явно не переносил качку, а тут такое. Поэтому никому не удалось узнать, каким глазом он вообще узрел берег.
— Впереди залив. — Чего у Рокэ не отнимешь, так это внезапности, даже на ввергнутом в морское безумие корабле. В этот раз он выскочил из трюма, помогая кому-то тащить балласт. Хуан обернулся через плечо, чтобы столкнуться со знакомым взглядом, полным ледяной решимости.
— Там скалы, — напомнил Антонио. Он был очень расстроен гибелью капитана и теперь подозрительно поглядывал на его преемника — слишком молодого для этой роли, к тому же аристократа. Старпом Алва не просто не обращал внимания на своё происхождение, он его полностью игнорировал, хотя разница и бросалась в глаза.
— Которые можно обойти. Если мы ничего не сделаем, нас неминуемо вынесет прямо на острые скалы, но ещё есть время. Перекинем весь балласт и навалимся как следует на правый бок, корабль поддастся течению…
— И мы перевернёмся к чёрту! — заорал старый матрос, потерявший ухо в давнишней уличной сваре.
— Не перевернёмся. Но разбиться можем, — голос Рокэ стал жёстким, — если не начнём прямо сейчас. Время уходит, господа.
— Да он с ума сошёл, — простонал Антонио. Следующий шквал ветра и удар океана в корму заставили их ненадолго прервать спор.
Ну, может, и сошёл, а может — и нет, только вот он прав. Хуан прикинул расстояние до тёмных туманных очертаний берега — в заливе будет поспокойнее, а до залива надо ещё дожить. Либо рискнуть всем и заставить посудину прилечь на бок, поддаться нижнему течению и сделать крюк, либо не сделать ничего и нарваться на острую смерть. Оттуда можно будет доплыть самостоятельно, но зачем для этого бить корабль? И кто знает, в каком месте пройдёт пробоина?
Более опытные моряки тоже провели быстрый расчёт и, переглянувшись, потащили бочки вправо. Судно сначала выровнялось, а затем поддалось грядущему перевороту. Вес переносился стремительно, для баланса какие-то мешки оставили у левой кормы. Кого-то смыло волной, кто-то подвернул ногу на мокрой палубе, не удержался и тоже сгинул. Эпицентр и сама буря были позади, но море не желало успокаиваться, а ветер перекрывал все надежды на затишье.
— Не пойду! — надсадно вопил старый матрос. Хуан обернулся на крик и похолодел: у старикашки ещё и револьвер! Нет, не может быть, тут отсырела даже чёртова вода, он не выстрелит. — Самоубийство! Грех перед Господом…
— Грех, говоришь? Это ты лишаешь остальных шанса на спасение, — Рокэ оказался напротив старика и говорил, как обычно, негромко, но его слышали все, несмотря на свищущий ветер и недалёкий вой. Если этот крикливый продолжит орать, остальные начнут колебаться, а ведь у них почти получилось…
Ребята молча, хоть и колеблясь, заканчивали дело, впереди показались торчащие из воды и тут же исчезающие за волнами острые пики — и они медленно, но верно огибали их!
Прогремел выстрел, пуля просвистела над правым плечом Рокэ и завершила свой путь где-то очень далеко. Старый матрос обрекал себя на смерть. Они не могут отказаться от манёвра из-за одного-единственного члена экипажа, пусть тот и слетел с катушек.
Как в тумане, Хуан проследил, как узкая рука выхватила шпагу… Никаких сомнений в том, что буря не помешает Рокэ заколоть одного недоумка, пусть тот и вооружён, и напуган до трясучки, и столь же разозлён. Хотя кто из них зол сильнее, можно лишь гадать — один побелел, как смерть, и выкрикивает проклятия, другой молча готовится нанести удар и поджидает волну, чтобы труп смыло сразу же.
Всё проще простого — старпом убирает непокорного, и непокорный идёт на дно. Никто никого не осудит, потому что выбора нет.
Оторвавшись от скользкого борта и прицелившись, Хуан метнул нож, пригвоздив матроса к мачте — раньше тот захлебывался криком, а теперь — кровью. Всё будет в порядке… Они доплывут без бунта. Взгляд Рокэ ничего хорошего не предвещал.
Ну, простите, я всего лишь исполняю клятву. Тем более…
— Распоряжайтесь, капитан! — крикнул Хуан. — Это ваш корабль!
…судно прошло почти по краю черты подводных камней, но на мели оно было в безопасности. Пустынный берег обладал лишь скромной тропинкой, ведущей через небольшие заросли в городок — чёрт знает, куда их занесло, но в конце дороги слышалась испанская речь.
— Капитану, пожалуй, и вправду не стоит начинать с убийств, но ты старался зря, — что ж, Рокэ понял его правильно, но не счёл нужным одобрять. — Они так и так меня не примут, а заколоть орущего господина я мог бы и сам.
— Не сомневаюсь, но вы все ещё передумаете. Нам же надо вернуться домой, дон… капитан.
— Дон капитан, — повторил он и засмеялся. — Звучит неправильно… Мне нравится.
Их прибило чуть западнее Овьедо, к выжившим и голодным морякам местные отнеслись с теплотой и должным пониманием — их накормили. Хуан не заметил, в какой момент и куда делся его господин, но выработанное чутьё подсказывало, что он на корабле или около него: с самой первой поездки в Аликанте следовало искать Рокэ ближе к морю. Теперь казалось, что так было всегда, хотя изменилось многое.