Дом для Кузьки

Он нажал кнопку сброса звонка, а потом со злостью зашвырнул трубку в угол комнаты подошел к базе телефона и выдернул ее из розетки. С него довольно!

Не успел он налить себе остатки виски из бутылки, как зазвонил мобильный. Снова Кира. Разговаривать с ней не было никакого желания, и Андрей сразу же сбросил звонок. Не помогло – через несколько секунд телефон зазвонил снова. Тоже сбросил. Отключать и мобильный тоже Андрей не решился – а вдруг Кате будет нужно ему позвонить?

Мобильный пискнул – пришло смс от Киры: «Андрюша, извини меня, пожалуйста. Я меньше всего хотела тебя обидеть. Давай поговорим.»

Пришлось послать ответное смс: «Обсудим после твоего возвращения из Праги. Я слишком зол сейчас, чтобы говорить о чем бы то ни было. Баста.»

Андрей какое-тот время с напряжением ждал следующего смс, едва сдерживаясь, чтобы не запустить телефоном об пол, но мобильный затих, словно испугался. Андрей перевел дух, налил себе виски и залпом выпил. После ссоры с Кирой стало, как ни странно, легче. Он прошелся по комнате туда-сюда, воткнул провод телефона в розетку и поднял с пола чудом уцелевшую трубку.

– Знаешь, Кузька, – произнес он в воздух, – позвоню-ка я Малиновскому. Насчет той инструкции мы с ним так и не договорили.

Комментарий к Глава 8. А так ли уж ты лгал?..

Мне очень важен положительный фидбэк, поэтому я всегда с нетерпением жду ваших отзывов - именно они подталкивают меня к написанию того, что задумано. Для меня они гораздо важнее чем циферки “ждут продолжения”.

Огромное спасибо всем, кто исправляет опечатки в “публичной бете”!

========== Глава 9. Прага на проводе ==========

Ромка ответил на звонок тут же, словно держал телефон в руке:

– Прага на проводе!

– Ром, привет. Кира рядом?

– Нет, я у себя в номере, один. А что, нужно ее от чего-то отвлечь или, наоборот, организовать тебе алиби?

– Поговорить хотел. Не при Кире.

– Понял. Записывай номер стационарного телефона в отеле, а то мы с тобой разоримся.

Андрей записал номер и перезвонил уже на телефон в номере Малиновского. Ромка сразу же перешел к делу:

– Палыч, я правильно понимаю, что с Катюшкой ты помирился и она на нас с тобой зла не держит?

– Правильно, Ром. Но я хочу выяснить, кто это все наваял. И зачем.

– Слушай, а ее не могла сама Катюшка написать, а?

– Я серьезно!

– И я серьезно. Мне просто вдруг подумалось, что это вариант.

– Ром, ты даже не знаешь, что с ней было. Я пришел, она в полубессознательном состоянии на полу. Думал, скорую вызывать нужно.

– Однако… А вариант с шизофренией отбрасываем?

– Ром, я же сказал, я серьезно.

– А я сказал, что я тоже серьезно. Я бы не отбрасывал.

– Дам в глаз, Малиновский, – огрызнулся Жданов уже зло, – но если тебе так важно, позволю себе напомнить, что диспансеризация Зималетто включает в себя и психдиспансер. Доволен?

– Нет абсолютно здоровых людей, есть плохо диагностированные.

– На себя посмотри.

– Посмотрю. Как там в фильме было? И меня вылечат, и тебя вылечат? Вот именно так, ага. Но я понял, что эту версию мы оставляем как о-очень запасную. И, честно говоря, я был бы рад, если бы она не подтвердилась. Недееспособная хозяйка НикаМоды – это для нас полный кирдык… Ладно, значит, пока основная версия – Клочкова увидела Катюшкин дневник, потом порылась в моем столе, нашла черновик записки и продолжила ее, насколько хватило вдохновения. Так?

– Так. Если эту записку написал не ты сам.

– Жданыч, ты забываешь, что это память у меня практически идеальная, зато я и собственную подпись практически никогда не могу вывести одинаково – бывает у творческих людей такой заглюк, так что я… – Малиновский неожиданно запнулся и замолчал на полуфразе. Потом тихо выругался и продолжил: – Я вот что вспомнил. Буквально пару дней назад я то же самое говорил Кире – про подпись. Она ответила, что у нее та же проблема, а вот Викуся наша как принтер – всегда точно свою подпись выводит, да и чужую скопировать может в легкую. Она еще в школе Кире дневник подписывала, если нужно было что-то родителям не показать. Воропаевы потом Викусины записи от своих отличить не могли.

– Понятно… – протянул Андрей. – Значит, мы попали.

– Скорее всего. Но вот что странно – Кира ведет себя абсолютно как обычно. Я от нее никакой интриги не чувствую, а по ней обычно видно, если она что-то затеяла. Мне кажется, что она не в теме. Так что тут либо своя игра Викуси, либо Воропаев, либо… – Малиновский снова запнулся и продолжил уже как-то неуверенно: – Палыч, у меня есть еще одна версия, но она тоже… из серии «и тебя вылечат, и меня вылечат». Ты только не смейся, когда я буду рассказывать, ладно?

– Ты думаешь, это может быть смешно? Повторяю, Кате от этих шуточек было очень плохо. Мне не до смеха, – рявкнул Андрей в трубку.

– Палыч, ты того… остынь. Это очень трогательно, что ты за Катюшку переживаешь, но мне тоже совсем не смешно. По многим причинам. Слушай, а ты эту писанину не выкинул, надеюсь? Мне нужно знать, что там написано. Полностью, а не только две первые фразы. Это важно.

– Не выкинул. Даже захватил с собой. Прочитать?

– Да.

Тон у Малиновского был, действительно, очень серьезный. Андрей достал записку и начал читать. Ромка внимательно слушал, а когда Андрей дочитал уже почти до конца и на секунду перевел дух, Ромка неожиданно проложил вместо него, словно видел проклятый листок своими глазами:

– Крепись, старик, и помни: это не надолго. Обещаю, как только этот кошмар закончится, я лично организую тебе такой мальчишник, что ты тут же забудешь обо всех ужасах. Иветта, Лизетта и Мюзетта и далее по списку уже подтвердили своё участие, так что готовься! Жму твою мужественную руку. Твой верный оруженосец.

Голос Ромки звучал глухо и как-то обреченно, словно тот не каяться в собственной подлянке решил, а нашел доказательства того, что все устроил Воропаев.

– Значит, все-таки ты эту дрянь написал, – сухо подвел итог Андрей. – Ты тогда зачем мне сейчас голову морочил всякой ерундой?!

– Я не морочил. И не писал я этого! Андрюх, я сегодня при Кате сказал правду. Я просто недоговорил кое-что, что ей лучше не знать. Я бы и тебе не сказал, чтобы с больной головы на здоровую не перекладывать, но если все так совпадает, до фраз…

– Не писал, но смог повторить текст дословно. Потрясающе. Ты меня совсем за идиота держишь?!

Андрею хотелось схватить друга за грудки и как следует встряхнуть, но по телефону это было невозможно. Можно только бросить трубку. А еще лучше швырнуть трубкой в стену, как можно сильнее.

– Палыч, стой. Успокойся и выслушай. Потом можешь сказать, что в психдиспансер нужно прогуляться мне самому, без Катюшки.

– Говори, – процедил Жданов.

– Про всю эту мелочовку в пакете я сказал правду. И про то, что от записки написал только первую фразу – тоже правду сказал. Но. Когда ты прочитал начало записки… Понимаешь, я узнал вторую фразу. Я эту фразу придумал и как раз собирался записать, когда пришла Клочкова и мне пришлось заняться документами. Как я и сказал при Кате, я убрал в пакет свой черновик с одной единственной фразой и словом «цветы» обведенным в кружок, пакет положил в ящик стола. И да, Палыч, я кретин – я когда я собирался написать инструкцию, я планировал положить ее в пакет, оставить его на своем столе и сказать тебе по телефону, чтобы ты этот пакет у меня со стола взял. Я не подумал о том, что Шурочка проявит трудовое рвение и доставит пакетик по назначению, через Катюшу, а та вполне может открыть пакет… Так что нам с тобой крупно повезло – и в том, что ты вовремя вернулся к себе в кабинет, и в том, что я не дописал записку сам и не оставил пакет на столе, как планировал.

– Но откуда ты тогда знаешь окончание записки? – спросил Андрей со злой иронией.

– А вот это, Палыч, уже какая-то чертовщина выходит. Я пока в такси с Кирой ехал, вспомнил о недописанной инструкции и от нечего делать стал ее мысленно – именно мысленно! – дописывать. Придумывал фразы, подбирал слова. В результате у меня в голове родился вариант, который показался мне достаточно бодрым и веселым. Я даже расстроился, что записать не удалось – не при Кире же такое записывать… Вот как, скажи мне, Клочкова могла написать в инструкции все то же самое, что я придумал по дороге в аэропорт? Причем дословно. И ведь это даже не пара коротких фраз!