Голец Тонмэй

«Это хорошо. Кяга их не потревожил. И я не стану их беспокоить», – подумав так, Ичээни медленно отошел назад, потом скрылся за ближайшим стлаником. Пронзительного свиста не последовало. Это означало, что тарбаганы его не заметили.

Ичээни шагал между стланиками, держа палку правой рукой на весу вдоль тела. Это не простая палка. Это главное оружие охотника при единоборстве с медведем. При встрече со зверем, он быстро стянет тонкий ремень, обнажив острие меча, прикрепленного к палке.

Хищный зверь любит нападать первым и наверняка, встав на задние лапы, всей тушей наваливаясь на жертву. В этот момент охотник падает навзничь, выставляя копье, упертое другим концом в землю. Медведь, кидаясь на лежащего охотника, натыкался на острие меча грудью навылет, а охотник опрокидывает пронзенного медведя через себя. Медлить нельзя. Все происходит стремительно. Бывали случаи, когда древко копья, не выдерживая тяжести зверя, ломалось. В таком случае трагедии не миновать, медведь в одно мгновение растерзает неудачника. Ичээни этому научился, когда жил с сородичами жены Айсач. Таким способом он успел добыть семерых медведей.

Он надеется на себя и свое копье. Нежданно увидел медвежьи следы. «Э-э, стало быть, ты где-то тут рядом!» Ичээни огляделся. На сырой глине между камнями виднелись отчетливые отпечатки крупных медвежьих когтей. После ночной грозы глина не успела высохнуть.

Ичээни принялся обследовать местность, стараясь не терять из виду направления, куда шел зверь. Следы вели вверх вдоль ущелья. Но зверь мог повернуть направо и устроиться на сухой лежке под густыми кустами стланика. Нельзя исключать такой возможности. Любая невнимательность грозит смертельной опасностью.

Впереди на склонах гор начинается редколесье. Густые стланики остались позади. А медвежьи следы то появляются, то исчезают на камнях. Теперь ясно, куда шел медведь. За ущельем начинается крутой перевал. Видно, медведь намеревается перейти на ту сторону хребта. Если так и медведь решил уйти из этих мест, Ичээни прекратит преследование. Дальше преследовать его пешему охотнику безрассудно. Противостояние охотника и зверя закончится. Только Ичээни подумал об этом, как услыхал глухой медвежий рев. Ичээни вздрогнул и резко оглянулся: «Что это?! Откуда этот рев?!». Он прижался спиной к дереву пристально всматриваясь в каждый каменный валун, старую трухлявую корягу на склоне, неглубокие овраги. «Где он ревет?.. Или это сошлись два матерых медведя и дерутся?» Такое часто случается в таежной глухомани. Между тем рев вновь и вновь доносился до его слуха… Ичээни сообразил, что зверь один. Не слышно ответного рывка соперника. Но почему он так глухо ревет? Что могло случиться с ним? Ичээни, весь превратившись в слух, осторожно двинулся вперед.

Рев медведя успокоил Ичээни. Теперь он точно знал: зверь не нападет на него сзади.

За ущельем Ичээни наткнулся на каньон. Раньше он не замечал его. Да и сам каньон особо не приметен. Ичээни отчетливо увидел знакомые медвежьи следы. Видно, медведь проходил тут в сумерках по узкой кромке каньона.

Тут, словно напоминая о себе, вновь раздался медвежий рев.

Ичээни догадался, что медведь ревет из глубины каньона. «Вот оно как! Каким образом он оказался там?!» – подумал он.

Он осторожно двинулся вперед и вскоре увидел место обвала камней. В то же мгновение, как показалось, где-то рядом, почти под его ногами, заревел медведь.

Ичээни от неожиданности чуть не поскользнулся, он глянул вниз и наткнулся на свирепый взгляд медвежьих глаз.

«Как же он угодил в эту яму?!» – Ичээни сообразил, что медведь поскользнулся на сырых камнях и скатился в пропасть.

Теперь два непримиримых врага смотрели друг на друга. Ичээни определил, что сам каньон не очень глубокий, но каменистые стены для медведя неприступны, самостоятельно выкарабкаться он не может. Человек мог бы закидать зверя камнями. Тот сейчас беззащитен. Но Ичээни даже не подумал об этом, да и любой честный ламут так не поступит.

Ичээни присел на каменный выступ. Из-под его ног покатились вниз мелкие камешки. Медведь зло заурчал. Уже не ревет, как давеча.

Медведь заревел с новой силой и закрутился на месте. Подошел к противоположной стене и поднялся на дыбы. Передними лапами скребет по камням. Окажись на каменной стене хотя бы два-три выступа, он мог бы выбраться наверх. Ведь не очень-то и глубок каменный мешок, да не за что зацепиться.

Ичээни громко заговорил:

– Вот и встретились мы. Который день иду по твоим следам. А пошто убегал-то? Видать, чуял свою вину?.. Зачем ты погубил отца?! Он ведь за тобой не гнался… У тебя, кяга, поганая темная душа, ты убил отца вероломно, как последняя тварь напал исподтишка сзади. Так поступают только негодные трусы. Зря, получается, тебя превозносят и боятся мои сородичи. Ты не такой опасный, как я погляжу, зато хитрости и коварства у тебя хоть отбавляй…

Медведь притих. Сел, прислонившись спиной к каменной стене. Стал похож на согбенного старика. Он теперь не глядел на человека. Уронил лобастую голову на грудь и, видно, прислушивался к человеческому голосу. Время от времени по-стариковски тяжко вздыхал.

Ичээни вновь заговорил:

– Что мне делать теперь с тобой? Ты такой жалкий и слабый… А я-то предполагал, что ты молодой и сильный. Хотел с тобой драться открыто. Я не люблю юлить. Скажу, как есть. Я жаждал убить тебя своими собственными руками, а ты убегал, как последняя тварь, несчастный убийца отца…

Медведь будто все понимал. Подняв лобастую голову, бросил взгляд на человека и тихонько зарычал.

– Ламуты почитают тебя. За глаза о тебе плохо не думают. Один я сильно злой на тебя. Теперь знаешь за что. Знаешь, почему я гнался за тобой? Хотел проучить тебя за твой грех. Ламутов мало на земле. Вокруг нас никого нет. Трудно живем. Питаемся и одеваемся тем, что найдем. Друг друга поддерживаем. Никого не обижаем. Без отца трудно и мне, и моим сородичам. Я должен тебя теперь умертвить. За это сам дух Гольца Тонмэй меня не осудит. Зачем тебе дальше жить после такого греха? Выйдешь отсюда, вновь нападешь на кого-то из моих сородичей. А может, на узкой горной тропинке подкараулишь и меня самого. Я-то за себя постою, ты не сомневайся.

…Медведь сидел неподвижно, опустив большую голову. Ичээни тоже надолго умолк. Сидя на камне, вынул из-за пазухи трубку, набил ее щепоткой листового табака, чиркнув кресалом, закурил. Надолго задумался. Потом молча встал и ушел.

Медведь, не веря тишине, осторожно встал, кряхтя, походил вокруг. После нескольких попыток выбраться из ямы вновь свирепо заревел, лапами наотмашь ударяя по каменной стене…

Обессилев, улегся. Вдруг сверху посыпались камни. Медведь поднял голову и посмотрел вверх. Там вновь появился двуногий и опустил вниз сучковатое сухое, но крепкое бревно комелем вниз. Обложив верхний край камнями, двуногий снова исчез.

Медведь наблюдал за действиями двуногого. Когда тот снова исчез, медведь опасливо посматривал на дерево, словно опасаясь подвоха. Зверь этот по натуре не только злой и коварный, но осмотрительный и осторожный. Просто так на рожон не полезет. Сначала понюхает не раз и подумает.

Двуногий больше не появился. Медведь же то ли смирился со своей участью, то ли опасался новой встречи с двуногим. Он вновь улегся на живот. Положил морду на лапы и закрыл глаза. Много сил потратил, тщетно пытаясь выбраться. Неудача заметно обескуражила и обессилила его.

Медведь, кажется, задремал. Очнувшись, резко поднял морду. В ущелье стемнело. С недосягаемой вышины подмигивали звезды. Медведь прислушался. Вокруг царила гнетущая тишина. Зверь поглядел вокруг. Тяжело поднялся, подошел к сухой коряге и недоверчиво обнюхал ее, затем обхватил корягу лапами и замер. Он почуял, что коряга – его спасение. Но ему чудится, что двуногий где-то наверху и затаился. Он может обратно забрать корягу. Зверь издал глухой рев и всем телом навалился на корягу, будто боясь, что двуногий заберет ее, вцепился когтями намертво. Потом, наступив на сучок, осторожно потянулся и прислушался к себе и коряге, будто сомневаясь в ней. Замер, ожидая подвоха. Затем, затаив дыхание, вновь подтянулся по коряге наверх. Вот над краем появляется его лобастая голова, еще движение – и медленно выбирается на уступ всем телом. Не веря своему спасению, тихо зарычал. Приходя в себя, заревел яростно и снова притих… Ему чудится, будто двуногий издевается над ним. Удостоверившись, что никакой опасности нет, двуногим даже и не пахнет, зверь оглянулся на зияющее ущелье и торопливо двинулся прочь. Удалившись на порядочное расстояние, остановился и снова оглянулся назад. Видно, зверю хочется удостовериться в том, что за ним не идет его враг – двуногий. Снова медведь сделал несколько прыжков и остановился, не веря своему спасению. Зарычал, затем, не оглядываясь, пошел к перевалу, как можно дальше уходя от своего смертельного врага… Он теперь боялся даже его духа. Недавнее яростное желание во что бы то ни стало подмять его под себя выветрилось из его головы. Всесильный владыка таежных дебрей теперь поспешно уходил, не желая новой встречи с двуногим врагом.