Страница 37 из 45
Отец Андрей вообще симпатизировал больше восточному обряду, чем западному: «Обстановка митрополичьих покоев была выдержана в восточном стиле, – замечал Евлогий Георгиевский. – Изумляло количество картин, икон, всевозможных художественных старинных вещей. Это был подлинный музей древнерусской и византийской старины.
– Я люблю иконопись и восточное церковное искусство, – сказал нам митрополит, – оно чище воплощает христианскую идею, чем западное»[354].
Но восточное не значит русское (московское). Андрей Шептицкий усвоил украинский взгляд на историю. Он считал именно Украину и украинцев наследниками Древней Руси. Православие, Древняя Русь, Украина – «все это было его “святая святых”; он считал их подлинной, ничем не замутненной русской стихией, которую нельзя этнографически отождествлять и политически сочетать с Великороссией. Исторические судьбы и пути Украины и Великороссии различны…»[355]. При этом митрополит Андрей оказался прирожденным политиком. Он был депутатом и в рейхсрате, и в Галицком сейме. Там он отстаивал именно украинские, а не польские права, да так, что заслужил себе твердую репутацию «врага польского народа»[356]. На упреки в ренегатстве он возражал: «Шептицкие – род русский, но в XVII веке окатоличился и ополячился. Предки наши изменили русскому имени. Я исправляю ошибку предков…»[357] В данном контексте «русское» означает «украинское», ведь именно себя украинцы считали и считают подлинными русскими (руськими), а нас, восточных русских, называют москалями. «Я украинец», – заверял Шептицкий окружающих[358].
Андрей Шептицкий впервые взялся распространять униатство и за пределами Галиции, прежде всего в России (не только на украинских землях, но также в Москве и Петербурге), которую он нелегально посетил в 1908 году. Уже это давало основание российским властям видеть в отце Андрее врага. В сентябре 1914-го Шептицкого арестовали по приказу генерал-губернатора Бобринского.
Митрополит Андрей будет в своей жизни досаждать очень многим, но за решетку его отправили только однажды. Полякам времен Пилсудского он был как кость в горле, однако его не арестовали. В 1939–1940-м не арестовали даже сотрудники НКВД, хотя брат отца Андрея Лев был расстрелян, а племянник убит под Катынью. В 1941–1944-м его не тронут нацисты, а осенью 1944-го – Смерш и НГКБ: слишком уж был влиятелен, авторитетен, любим народом. Решились только русские имперские власти. Арест Андрея Шептицкого вызвал в Европе большой скандал.
За митрополита Андрея и униатов Галиции заступился французский посол Морис Палеолог. Он обратился к С.Д.Сазонову, что возглавлял тогда Министерство иностранных дел. Сергей Дмитриевич был выпускником Александровского (того самого, Царскосельского) лицея, начинал дипломатическую карьеру в Лондоне, долго служил в русской миссии при Ватикане, почти два года был русским послом в США. Но самый либеральный из российских министров не прислушался к словам Палеолога: «Я готов признать, – заявил Сазонов, – что политика Бобринского часто оказывается неудачной и что наши чиновники действуют неуклюже. Но не ожидайте от меня, что я выступлю в защиту униатов; я уважаю римских католиков, хотя и сожалею, что они впали в ошибку. Но я ненавижу и презираю униатов, потому что они ренегаты»[359].
На самом же деле митрополита Андрея арестовали не как еретика или ренегата, а как вождя мазепинцев, самого главного украинца, которого следовало изолировать от общества. С течением времени российские власти только укрепились в своих подозрениях относительно Шептицкого. Уже в 1916 году в их руки попал проект создания украинского государства, который отец Андрей подготовил еще летом 1914-го. Если Германия и Австро-Венгрия победят, то Украина станет новым государством, созданным «в духе козацких традиций», но «под протекторатом Вены». Во главе этой новой державы станет один из представителей рода Габсбургов. В Украине будет и своя Украинская православная церковь, независимая от Святейшего синода и очищенная от «московских влияний». С епископских кафедр изгонят всех русофилов, на их место поставят украинцев: «Таким образом, единство Украинской церкви будет сохранено или возобновлено, но будет решительно и фундаментально проведено размежевание с Российской церковью»[360].
Император Николай II, ознакомившись с «меморандумом» Шептицкого, написал: «Какой мерзавец!»[361]
Конец русского Львова
1
После взятия Перемышля Восточная Галиция, казалось, уже прочно была закреплена за Россией. Население или радовалось, или не показывало вида, смирившись со своей участью. На улицах Львова, Тарнополя, Самбора следили за порядком русские городовые. Мальчишки на улицах продавали «Новое время» и «Биржевые ведомости». Вместо исчезнувших украинских вывесок появились русские: «Петроградский базар», «Киевская кофейня»[362].
Уже не только один Владимир Бобринский, но и другие не имевшие военных чинов депутаты Государственной думы зачастили в новое генерал-губернаторство. Приехал председатель Государственной думы Михаил Родзянко. Побывал в Галиции и его коллега по Думе и партии октябристов Александр Гучков. Александр Иванович был человеком отчаянной смелости (добровольцем воевал на Англо-бурской войне, не раз дрался на дуэлях) и считался в Думе экспертом по военным делам. Ему положение дел в Галиции и на Юго-Западном фронте представлялось очень прочным: «Я должен заметить, что наше военное положение, которое мы сейчас занимаем на Карпатах, вполне удовлетворительно и не вызывает никаких опасений»[363].
Обер-прокурор Синода Саблер даже присмотрел себе во Львове недвижимость. Он обратился к протопресвитеру русской армии отцу Георгию с просьбой: «Нам бы хоть бы два-три домика дали… реквизировали. Я буду просить об этом Верховного, а вы мне помогите»[364]. А эти «домики» располагались в весьма престижном районе города, недалеко от храма Святого Юра – архикафедрального собора греко-католиков. «Налетели на закордонную Украину за славными русскими героями-орлами русские вороны и давай всё там по-вороньему устраивать»[365], – писал епископ Никон (Бессонов), прежде долго служивший в епархиях Юго-Западного края.
В апреле 1915-го в Галицию приехал император Николай II. Посетил Перемышль, Самбор и Львов. Львов ему понравился. И не удивительно. Бравые русские солдаты выстроились по сторонам широких (по тем временам) проспектов и площадей – Соборной, Галицкой, Рынка. С фасада дворца Корнякта на новых хозяев города смотрели каменные рыцари. Лев святого Марка над входным порталом Венецианской камяницы будто удивленно повернул голову. Фигуры Мадонны, Марии Магдалины, святого Мартина и святого Станислава светлели над высоким первым этажом Черной камяницы. Даже здание пожарной части в богатстве декора соревновалось с дворцами польских аристократов – Любомирских и Потоцких – и с древними львовскими камяницами[366], построенными еще в эпоху ренессанса.
Большой купол доминиканского костёла невольно заставлял прохожих поднять глаза, чтобы рассмотреть пышный декор массивного, величественного и в то же время изящного здания. Нарядный храм Святого Юра (Георгия) больше напоминал дворец богатого и легкомысленного аристократа XVIII века, чем греко-католический кафедральный собор. Построенный почти перед самой войной неоготический костёл Святой Эльжбеты разреза́л облачное львовское небо сразу тремя шпилями. Над ратушей реял трехцветный русский флаг. Толпы благодарных жителей приветствовали государя: «Город производит очень хорошее впечатление, напоминает в небольшом виде Варшаву, но с русским населением на улицах»[367]. Власти постарались придать столице Восточной Галиции новый облик: «Русифицированный Львов распластывается с холопской угодливостью. Городовые, газетные киоски, гостиничные лакеи плещут избытком патриотической ретивости. Улицы переполнены полицейскими, матерной бранью <…>. Много погон, аксельбантов и звякающих шпор. Много автомобилей и шелка. Всюду искательные слова и зазывающие улыбки»[368], – вспоминал военный врач Лев Войтоловский.
354
Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. С. 304.
355
Там же. С. 306.
356
Там же. С. 307.
357
Там же. С. 305.
358
Священник Сергий Голованов. Андрей Шептицкий, митрополит Галицкий // Библиотека Якова Кротова. URL: http://yakov.works/history/20/1920/199902prim.html.
359
Палеолог М. Дневник посла. М.: Захаров, 2018. С. 190.
360
Цит. по: Батій Я.О. Андрей Шептицький. С. 25.
361
Священник Сергий Голованов. Андрей Шептицкий, митрополит Галицкий.
362
Войтоловский Л.Н. Всходил кровавый Марс: по следам войны. С. 185.
363
Цит. по: Айрапетов О. Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915. Апогей. М.: Кучково поле, 2014. С. 122.
364
Шавельский Г.И. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. С. 168–169.
365
Булдаков В.П. Хаос и этнос. С. 50.
366
Камяница (пол., укр.) – особый тип старинного здания, характерный для архитектуры Львова эпохи ренессанса и барокко.
367
Дневники императора Николая II (1894–1918): в 2 т. / отв. ред. С.В.Мироненко. Т. 2. 1905–1918. Ч. 2. 1914–1918. М.: РОССПЭН, 2013. С. 122.
368
Войтоловский Л.Н. Всходил кровавый Марс. С. 185.