Кричи, белокрылое создание

О заведении для душевно больных преступников с незаурядным названием «Cygne Blanc» – Белый Лебедь, – девушка не знала ничего, кроме краткого сообщения одного из юристов клиники, который приехал забрать ее. Он рассказал об условиях содержания, процедурах, а также правилах поведения, от соблюдения которых зависела дальнейшая жизнь новой пациентки.

Мне не хотелось бы думать, что я застряну здесь надолго. Но по дороге к больнице, слушая полицейское радио, утопая в помехах, словно в болоте, я невольно начала понимать, что ошибалась. Из таких заведений не выходят здоровыми, безумие закрепляется в умах навеки…

Диагноз – ранняя стадия психоза с ярко выраженными вспышками гнева. Добро пожаловать, очередной буйный пациент! Лиза посмеялась бы над абсурдностью ситуации, ведь в мире едва ли не каждый десятый страдает такой болезнью. Из-за одного случая ее жизнь пошла по наклонной, а стоило держать себя в руках и не попадаться на крючок, на наживку.

Порой поступки определяют нас.

Не хотелось думать, что помимо раздражительности она еще страдает и необходимостью в повышенном внимании.

Яркий блик чиркнул по лицу, заставив Лизу зажмуриться, но когда она открыла глаза, то за высоким забором, опоясанным колючей проволокой, увидела высокие стены психиатрической лечебницы, от вида которой у нее пробежали мурашки. Когда-то заведение с достоинством носило имя Cygne Blanc, но со временем фасад посерел, оброс плющом и мхом.

Лиза не обращала внимания на переговаривающихся полицейского и юриста, вцепившись взглядом в шпили двух башен, тянущихся из-за макушек деревьев к небу.

– Выходим, мадмуазель, конечная остановку.

Юрист открыл дверцу, как настоящий джентльмен, чему девушка обязательно обрадовалась бы, окажись в другой ситуации. Она втянула через нос прохладный воздух, насыщенный сыростью и еловой сладостью, а затем перевела взгляд на мужчину, ожидающего снаружи. Высокий, в черном пиджаке и темной рубашке, будто кавалер, пригласивший леди на бал. Он выглядел уставшим, светлые глаза выражали спокойствие, которое и позволяло ему сохранять самообладание в этой работе.

– Не заставляйте меня повторять, – с доброй ухмылкой попросил он, отчего Лиза ощутила неловкость и выбралась из машины, которая тут же дала ход, едва захлопнулась дверца. – Ваши вещи отнесем к стойке регистрации, куда я вас и провожу. Дальше вами займется медицинский персонал.

Брюнетка потупила взгляд, уставившись на спортивную сумку, которую держал юрист – точно, ее вещи! Она про них и думать забыла, так и оставила бы в полицейской машине. Хотя, ее не покидала уверенность, что половину из них придется оставить за пределами здания по нормам безопасности.

Юрист подошел к КПП, небольшой будке, в которой находился угрюмый охранник. Незнакомец долгие секунды изучал документы новоприбывших, будто впервые видел мужчину у порога больницы, но все же позволил пройти.

У Лизы непроизвольно затряслись колени, она будто проснулась от долгого сна и оказалась на грани, что отделяла ее от реальности. Психиатрическая больницы, большая четырехэтажная постройка, уходящая вглубь леса с решетками на окнах первого и второго этажей.

Замедлив ход, Лиза остановилась перед гранитными ступенями, с тревогой смотря на массивные деревянные двери, за которыми – она чувствовала – творилось неладное. Ей было страшно, отчаяние постепенно закрадывалось в душу от понимания несправедливости, причины, по которой она здесь оказалась.

– Мадмуазель?

Лиза не ответила, продолжая упрямо стоять на месте и смотреть испуганным взглядом перед собой. Ей хотелось убежать, но здравый смысл напоминал, что подобный ход лишь усугубит положение.

Будто оказалась в прошлом, когда родители также отвели меня на порог больницы. Я никогда не была подарком, постоянно не оправдывала их надежд, когда мы переехали во Францию.

Будто меня подменили. А ведь я нормальная, мне здесь не место! Эти двери, они захлопнутся за мной и тогда не будет дороги обратно!

– Мадмуазель, – подойдя к девушке, мужчина устало вздохнул и попытался заглянуть ей в глаза. – Послушайте, мне известна ваша ситуация, причина, по которой вы оказались здесь. Вы сделали правильный выбор, в тюрьме вам не место.

– А здесь? – От волнения славянский акцент притупил французскую мягкостью, поэтому пришлось прочистить горло и встрепенуться, чтобы внятно ответить: – Здесь мне тоже не место.

– Я понимаю. Но другого выхода нет. Ведите себя спокойно, не впадайте в ярость, но… Не покажитесь им слишком нормальной, – улыбнулся юрист, ободряюще похлопав собеседницу по плечу. – Иначе они точно подумают, что с вами что-то не так. Покажите то, что у вас есть, а не позволяйте им строить свои диагнозы. И тогда через несколько месяцев вы уже будете дома. Идет?

Не позволять им строить свои диагнозы – здравая мысль.

Странным образом мужчине удалось успокоить Лизу, во всяком случае ноги уже не дрожали, как тоненьки веточки клена, и она уверенно кивнула, прежде чем Cygne Blanc принял ее в свои объятия.

23 апреля. 16:23

Франция, лечебница «CygneBlanc».

Атмосфера прямо как в детском лагере.

Только решетки на окнах вместо штор, а запах мочи и лекарств въелся в стены значительно глубже, чем аромат сосен. Лиза целый день провела в палате, сидя на скрипучей металлической кровати, обхватив колени. У нее были три соседки, на удивление также молчаливые и отрешенные, в чьи лица она боялась вглядываться, опасаясь спровоцировать. Но девушки не обращали на нее внимание: одна сидела у открытого окна, ловя мягкие лучи солнце, другая лежала куклой, а третья постоянно что-то бормотала. От страха перед неизвестным Лиза игнорировала шепот, но когда нервы успокоились, ее начал раздражать этот звук.

Хоть что-то.

Сравнение с детским лагерем пришло не случайно, чувство одиночества и замкнутости сковывало Лизу постоянно в незнакомой обстановке. Последнее лето в России она провела в одном из таких мест, рисуя пейзажи и чудных зверей. Возможно, с тех пор она долгое время не расставалась с карандашом и кистью, утопая в мире художественного искусства.

Жаль, реальность разбила все перспективы и мечты.

Ей до сих пор не верилось, что она находилась в тысячах километрах от дома, дело разрешили чересчур быстро, отчего Лиза ловила себя на мысли, что столкнулась не с простым бизнесменом. Так и не удалось узнать правду. Свою дальнейшую участь.

Медсестры – бесформенные роботы в белоснежных халатах и чепчиках – отвели ее в камеру, велели ждать дальнейших указаний и не буянить, иначе санитары в мгновение ока успокоят ее. Похоже, никто не решался выходить из себя – за минувшие часы брюнетка не услышала ни единого признака возни или драки.

Несмотря на мрачное предназначение этого места, природа здесь имеет определенный шарм. Может, она является наилучшим из врачей? Интересно… а можно ли и тут попробовать порисовать?

Страх отступил, слезы высохли – Лиза старалась плакать бесшумно, опасаясь разозлить соседок. На душе полегчало, и ей удалось выбраться из внутреннего мира, осмотреться по сторонам, заметить разводы на потолке, отметить отвратительный бежевый цвет плитки на стене. Но сквозь открытые окна задувал прохладный горный ветер, к которому брюнетка невольно потянулась навстречу.

Поднявшись с кровати и натянув на голые ступни выданные ботинки, Лиза разгладила складки на серой хлопковой форме и медленно вышла в центр комнаты. От влаги волосы начали виться, и без соответствующих средств для ухода следить за ними сложно – пришлось затянуть в хвост.

Женщины никак не отреагировали на ее жест, продолжая пребывать где-то в своем подсознании. Брюнетка рискнула подойти ближе к окну, где на тумбочке сидела женщина лет сорока с лицом, размытым временем и медикаментами. Приближение новой постоялицы вынудило отвлечься от лицезрения просторов и перевести взгляд в ее сторону. Никакой агрессии или раздражительности, однако пустота светло-зеленых глаз обеспокоила Лизу намного сильнее.