Юкагиры

Часть 3

Шаман

Вот остров каменный Туолба.Здесь сдревле, испокон веков,Вовеки прах всегда хранитсяВсех дедов, прадедов, отцов.И по преданьям наших предковИх дух здесь жив теперь всегда;Он защищает жизнь людей всехОт злого, лютого врага.А враг тот – каменное чудище:Страшна седая борода.И если он зайдет в селение,То ждет людей тогда беда.Разбогатеть стремится чудище,И всех живых он убивает,Но духи с ним войну ведут,Его в селенье не пускают.Бывает, задрожит земля,И под ногами вдруг качнется,На берег выплеснет вода, —То чудище на волю рвется.Каменья он кидает с гор,На землю валит сосны, ели,Но нет, не вырваться емуИз мрачного из подземелья!***************************Среди могил, камней и сосенТордох на острове стоит,И одиноким он окошкомНа небо синее глядит.Шаман-старик в тордохе этомБеседу с духами ведет,Он варит травы и пороюСвой бубен в руки он берет,Садится в лодку и в селенье,Когда его там кто-то ждет,Плывет, мотая головою,То причитает, то поет.Той песни смысл не всем понятен,Нет связи в звуках и словах,Но виден даже среди ночиТот страшный блеск белков в глазах.И черное лицо в морщинах,Оскалив вдруг беззубый рот,Наводит страх, оцепененье,Наружу сердце твое рвет.Все, затаив дыханье, жаждутИ ловят каждый его звук,А душу раздирают воплиОт неиспытанных тех мук.Когда ж, его в селенье встретишь,Он стар, спокоен, молчалив,Трясет он редкой бородою,К людским капризам терпелив,Он слушает селенцев споры,Совет дает, спешит туда,Где, кто-то захворав, недужит,В сэпсэ прокралась вдруг беда.Камланит там. Поет и скачет,В свой бубен непомерно бьет:Когда больному вдруг поможет,Беду в сторонку отведет.В мешок свой, старый и потертый,Юколы молча соберет,Подарки сложит аккуратноИ к берегу опять уйдет.Там сядет в лодку и уедетВ кромешную ночную тьму:И, видно, духами так велено,Так старость коротать ему.Провиснут от юкол веревки,Растянутые вдоль окна,И одиноким своим глазомВ жилище поглядит луна.И, затаив свое дыханье,Приляжет ветер за холмом,Застынут звезды в черном небе:И тишина уже кругом.Лишь где-то филин ухнет громкоИ, спохватившись, замолчит,И даже речка, затаившись,Чуть слышно по камням бежит.Вот одинокой белой птицейВдруг льдина проплывет, шурша:На перекате окунетсяИ уплывет вдаль не спеша.Оцепененье ночи тяжко,Когда бессонница однаВ тордохе темном, неуютно,Сидит со стариком она.А ночь так долго бесконечна,И жирник закоптил окно,И мысли словно улетают,А до рассвета далеко.Вот свежести ночной прохладыВдохнуть он выйдет, постоит,Чтоб не скрутило поясницу,В тордох опять скорей спешит.А на востоке чуть забрезжитРассвета раннего свеча,Шаман кухлянку надевает,Покашливая и кряхтя,И, сгорбившись засохшим древом,Подолгу на холме стоит:Как коршун, жадными глазамиВ день приходящий он глядит.О чем он думает, безмолвный?О жизни пройденной скорбитИли душой – парящей птицей,Над миром сонным он летит?!*************************Вот всплеск донесся из тумана,Старик очнулся и ожил.К реке спустился торопливо,Корму рукою подхватил.Аана, спрыгнув, помогалаНа берег лодку затащитьИ от усталости присела,Воды черпнула, чтоб попить,Но донесла до губ лишь капли,Они смешались со слезой,Ладошки просто облизалаИ подняла такой вдруг вой…От неожиданности долгоШаман топтался, но присел;Он слушал этот вой и злился,Шамана ль то терпеть удел?Но вой утих, и очень робкоОна, взглянув на старика,Сбиваясь, долго говорила,Что жизнь ее так нелегка.Что мать уже болеет долго,Отец батрачит далеко…И телом вздрагивая, плача,Вздыхала очень глубоко.Потом она совсем затихла,И слов ее иссяк родник,Да и шаман, сидевший рядом,Казалось, головой поник.Когда же он к ней повернулсяСпросить ее, как доплыла,Увидел, голову склонившиВ колени, та уже спала.И сон ее был так беспечен,Печали больше не видать,И не дрожат ресницы, плечи,Так может только ангел спать.И в крылья голову укутав,Сна сладость может разливать,И, замирая, ровным вздохомВсе негой сна одолевать.Так может серебристый месяцНа небе звездном тихо плыть,И излучая свет незримый,На миг какой-то, вдруг, застыть.Так может только лишь ракита,К водице ветви наклонив,Дремать под дуновенье ветра,В тиши дыханье затаив.И осторожно встав, чтоб толькоВдруг не встревожить этот сон,Шаман к тордоху торопливоПошел. Вот на тропинке он.Подъем не так порою страшен,Как все болезни и беда:Не отвести беду рукою,Поднять больного не всегдаИ даже духам удается.Но нынче будет он просить,Чтобы смогли они ДаайысОт всех болезней защитить!Так думал он. Зашел в жилище,Мешок потертый свой достал,В него сложил настои, травы,Обратно к берегу сбежал.Спеша, он разбудил АануИ в лодку быстро усадил,Мешок под голову положил.«Поспи, дитя», – сказал. Отплыл.А тут и ветер разгулялся,В лицо порывом задувалИ лодку придержать старался,Грести как будто не давал.Река, и та уж пробудилась,Девицею шальной вилась,В утесы льды она швыряла,Как оглашенная неслась.Порой она волчком крутилась,И в берегах своих онаВсе клокотала. И казалось,Как будто бы шаманка таБезумный танец танцевала,Волною билась о борта.Перевернуть она пыталасьЧелнок тот с пеною у рта.Вот руки старика ослабли,С рекой бороться нет уж сил…«Но как же девочка доплыла?» —Шамана кто-то вдруг спросил.Старик вздохнул совсем невольно,И отвечал он в пустоту:«Ох, мне бы только ее силу,Большого сердца доброту.Но только годы улетели,Как птицы, и уже вдали,И руки: нет, не те под старость,Из них все силы-то ушли.С тобой бороться тяжело мне,Под силу ль это старику.Но нужно плыть, ведь ждет больнаяНас с ней на правом берегу».И лодку словно подтолкнуло,Шаман тут весла подхватил,Грести он стал сильней, проворней,Хотя и не было ведь сил.До берега добрался быстро,Скорей Аану разбудил,Пугливо обернулся к речке:«Так с ней я, что ли, говорил?!»