Белый танец

Девона прикусила губу. Тема друидов по-прежнему навевала на нее практически инфернальный ужас. Сейчас же, вновь вспомнился черный круг в земле и заунывное пение жрецов.

– Впоследствии я еще не раз бывал у них. Мне это помогло за морем. Там тоже встречается магия, хотя и немного другая.

Дед Ковентины бывал по другую сторону Атлантического океана? Кстати, интересно как он назывался здесь.

В любом случае, кроме нескольких отрывочных фраз о судьбе родителей Регана и о заморских колониях это было первое живое упоминание о земле по ту сторону. И хорошая возможность увести разговор от неприятной тематики в сторону обретения полезных, а может быть даже необходимых знаний.

– И как выглядит жизнь в королевских колониях. Там наверно все необычно и красиво?

Старик остановился, а девушка заметила, что одна, только сделав несколько шагов по коридору. Обернувшись, она обнаружила, что господин Ферран стоит, опустив голову и опершись обеими руками на трость.

– Простите, я заболталась.

Теперь мужчина полез уже в нагрудный карман и спустя мгновение в его руке появился запечатанный конверт, который он немедленно протянул Деване.

– Это второе дело, по которому я приехал. Теренций просил передать вам это письмо. Он добавил, что надеется, что вы все поймете. Может быть, поймете.

Замявшись на секунду не поднимая взгляда и не опуская руки, добавил.

– Я знаю итальянца давно. И Ханна замечательная женщина. Вы должны понять то, что произошло то, что они мне рассказали, не зависело от их воли.

Ни слова о сыне. Хотя, наверное, мог бы попросить за него, принести извинения от его имени. Или они думают, что после ужаса, который испытала она, никто не может рассчитывать на прощение?

– Ваш сын. Пускай возвращается. Конечно, пускай возвращается. Мы уедем в столицу, и кому-то надо будет позаботиться об имении.

– Я скажу ему. Конечно, столько лет прожито в этих стенах. А вам? Вам дорог этот дом? Как вы относитесь к тому, что здесь происходило? И сейчас, и раньше. Это старый дом. Здесь жило множество людей, они рождались и умирали часто, не узнав ничего вне этого маленького мира.

Она не знала что ответить. Вот разве что…

– Скажите, а где здесь хоронят умерших? Где здесь кладбище? У хозяев имения, у предков Регана наверно есть фамильный склеп?

Дед Ковентины обладал странной способностью, внезапно словно менять свой возраст, как будто одним махом мог скинуть десяток лет, спрятать их в карман, чтобы в нужный момент вновь извлечь прожитые годы и стать самим собой. Хотя кто знает, в какой момент он был ближе к своему естественному состоянию?

– Вы меня страшно удивляете девушка. Я же сказал, что с детства имение было моим вторым домом. Здесь я знаю все. И я видел фреску. Рассматривал это необычное изображение много раз.

Он сунул конверт ей в ладонь и накрыл второй рукой, зажав локтем трость. Некоторое время  пристально вглядывался в амулет. Зеленый камень в когтях дракона слабо светился, мерцая искрами света.

– Здесь есть склеп. Когда-то там хоронили всех членов семьи. Теперь нет. Но я еще раз хочу спросить девушку с фрески, что для нее это место, что для нее этот дом, что для нее храм, сгоревший в драконьем пламени.

Теперь она была уверена, эта странно тяжелая трость была не просто так. Все было не просто так.

– Пойдемте, я покажу вам кое-что.

Теперь она уже пошла, не оглядываясь, и совсем не удивилась вновь, не услышав характерного деревянного стука. Еще секунду спустя она уже почти бежала, подобрав юбки.

Распахнув настежь дверь в свою комнату Дана почувствовала, еще немного и она разревется, забьется в истерике, упадет и откажется не только продолжать эту словесную дуэль, но просто ляжет и откажется вставать, чтобы не произошло. Закроет лицо и уши, окунется в благословенное небытие и, больше не будет ни отвечать на странные вопросы ни пытаться задавать свои.

– Вот. Это я хотела показать вам.

Мужчина внимательно рассматривал оба портрета, время от времени поглаживая свою стильную бороду. Дана присела на краешек старинного стула и, сложив ладони домиком приложила к губам. Сейчас происходило что-то важное, какое-то действо, которое могло объединить ее с этим человеком и со всем особенным миром, стоящим за ним, а могло и усилить вокруг эту атмосферу непонимания и страха.

– Ковентина покажет вам усыпальницу. Она умная девочка и не будет придумывать то, чего нет на самом деле.

Гость пытался найти что-то еще, шаря по многочисленным карманам костюма.

– Кто бы мог подумать. Извини, я, кажется, оставил свою трубку в своей комнате. Может быть, ты пошлешь кого-нибудь.

Дана погасила слабый огонек раздражения. Уже на ходу под стук каблучков она раздумывала, что заставило ее рассердиться. То ли, то, что она как девочка побежала исполнять просьбу старика, то ли, то, что он также как остальные словно избегала прямого разговора.

Может все они считают ее полной дурой? Трубка лежала на подоконнике холодная, чужая и совсем погасшая. Вороны покинули ветви деревьев и, теперь в панике носились огромным облаком, кажется совсем чуть-чуть ниже серых облаков.

Она вернулась буквально через минуту, но господина Феррана в ее комнате уже не было. Несколько минут глупого ожидания невесть чего под задумчивым взглядом с портрета. Наконец, вздохнув, пришлось согласиться с матерью, что старик сюда больше не придет. Оставалось только возмущаться и пожаловаться наступившей тишине.

– Только задашь какой-нибудь вопрос, как человек тотчас исчезает или чего похуже. От этого мельтешения у меня только начинает болеть голова.

Спустившись вниз, Дана обнаружила Ковентину, которая наблюдала, как слуга уныло сметал с мощеного подворья осколки стекол. Девушка держала в руках глиняную кружку, пила молоко и обменивалась с работником ничего не значащими репликами.

– Твой дедушка уехал?

– Ага.

Настроение у блондинки явно улучшилось, к ней вернулась привычная безмятежность.

– Королева объявила сбор ополчения. Вот он и поехал.

Трость сиротливо стояла у ног подруги таким же никому не интересным артефактом, как и трубка в руках Даны.

– Мне кажется, пожилому человеку не стоило бы ездить на такие мероприятия.

Слово «мероприятия» показалось совсем не к месту. Глупым и вообще неживым, не от мира сего. Наверное, Тине тоже так показалось, она взглянула, удивленно наклонив голову, словно раздумывая над таким странным определением военной компании. Потом видимо так и не придя к какому-то решению, достала еще одну кружку и протянула подруге.

– Хочешь молока?

 И сделав глоток, добавила.

– Дед вечно ищет такие авантюры. Он же майор пехоты в отставке. Десять лет воевал в колониях с дикарями. А тут его с утра ожидали такие же, как он ветераны.

Слово ветераны, она произнесла по слогам растягивая звуки и, у Даны не осталось ни малейшего сомнения как Тина относится к этому сообществу немолодых вояк.

– Он тебе оставил свою трость. Сказал «на память».

Девона вернула пустую кружку. Пожалуй, стоило идти завтракать. Трость по-прежнему казалась ей непонятно тяжелой. Наверняка здесь был, какой-то секрет. Она начала ощупывать голову зверя.

Внезапный щелчок заставил вздрогнуть. Ковентина смотрела, разинув рот, когда в руках подруги блеснуло острие шпаги, деревянные ножны отлетели на десяток шагов в сторону и с глухим стуком ударились в стену дома.

 «Да я запомню и сохраню этот подарок».

Визит господина Ферара, означал ли он только то, что дедушка приехал убедиться, что с его обожаемой внучкой все в порядке? И роль почтальона была единственной ролью, которую он на себя взял. А может быть приехал посмотреть, как идут дела у «ведьмы», и скоро ли она покинет родовое гнездо местной аристократической верхушки. А может быть, что-то еще? Что-то неуловимое было в его словах что-то, что она не смогла понять, расшифровать.

Но вот что могло быть в письме итальянца? Извинения? Нет, извинений она не примет. Тем более что гибель людей в тот день, в значительной мере лежит на нем. Его поступки, его слова не оставляли сомнений что он принимал во всей этой катастрофе самое непосредственное участие. Был ли он организатором? Может быть. Все может быть. В любом случае он предатель!