Зомби (ЛП)

Он выписал повторный рецепт и протянул мне — принимать по предписанию. Папина страховка это покроет. Спросил, не возражаю ли я, если на этой неделе мы закончим сеанс на пару минут раньше (на моих часах 4:36), у него совещание. Я не возражал.

6

Прошлой ночью я допоздна работал в погребе. Аварийные меры по устранению ПОДТОПЛЕНИЯ в старом дренажном приямке. Я трудолюбив, если делаю что-то с определенной целью. Я не нуждался во сне (пропустил вечерний прием таблеток) и поэтому в 3 часа ночи вылез на чердак, где с фасадной стороны есть окошко в форме звезды. Расстояния до потолка в самой высокой точке не хватает, чтобы разогнуться в полный рост, но мне в любом случае пришлось бы присесть, чтобы увидеть ночное небо, а на нем была ЛУНА, такая яркая, что резануло по глазам! Откуда я узнал, что там ЛУНА, находясь в погребе — понятия не имею. Луну пересекали гонимые ветром клочки облаков, свернувшиеся и спутавшиеся, как мысли, которые мелькают слишком быстро, чтобы успеть прислушаться.

«Квентин так тосклив и убог».

«Но теперь мы откроем новую страницу, не так ли, сынок?».

На чердак ведет крутая узкая лестница в конце коридора на третьем этаже. Чердак закрыт на ключ и жильцам ВХОД ВОСПРЕЩЕН, как и в погреб. Я бесшумно добрался до него в шерстяных носках, не желая будить молодого аспиранта из Пакистана, чья комната находится почти прямо под лестницей.

Рамид не сгодился бы в качестве надежного подопытного. Никто из живущих под этой крышей. Я никогда об этом не думаю.

На чердаке стоял сильный и резкий запах пыли и этот сладковато-кислый аромат дохлых мышей. Я глубоко вдохнул, и еще раз, и еще — мои легкие как ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ наполнялись воздухом. Это доказывает, что мне нахрен не нужны никакие лекарства. Я болен? Кто сказал? Я осветил фонарем углы чердака.

Может быть, на самом деле это и к лучшему. Вынести проблему на всеобщее обозрение. Ясно как день.

Бывал ли я здесь раньше? Давным-давно сюда забрался испуганный мальчик и в спешке спрятал на одной из балок в тенях позади что-то пластмассовое и блестящее, но я не знаю, был ли я этим мальчиком, или же другим, который истекал кровью и задыхался. Но ведь тогда на мне не было очков. (До двенадцати лет не носил диоптрии). Так что это не мог быть К_ П_. Или я путаю два разных эпизода.

К черту ПРОШЛОЕ, оно НЕ СЕЙЧАС. НЕ СЕЙЧАС ничто не реально.

Я затаился и на долгое время застыл неподвижно. Приучил себя к этому. И свои глаза приучил пронзать тьму.

Светил фонариком — а это фонарик УПРАВЛЯЮЩЕГО, — по углам чердака. Где тени трепещут как летучие мыши. С улыбкой наблюдал, как, перемещая свет — свет, который держишь в руке, яркий как звезда, — заставляешь тени трепетать. Тени-то всегда там. НО ТРЕПЕЩУТ ОНИ ПО ТВОЕЙ ВОЛЕ.

Припав к окну, следил, как за пределы обзора уплывает ЛУНА. Так проплывают сны, ее не остановишь. Сердце бьется часто и сильно. Начинаю возбуждаться. Завожусь, и кровь стекается в член. На чердаке я не в такой безопасности, как в погребе, где стоит мой рабочий стол. Я перенес свои вещи и храню их под замком в большом ящике рабочего стола вместе с инструментами УПРАВЛЯЮЩЕГО.

Это место на чердаке похоже на определенные сны, которые мне снились, в которых твердые тела начинали таять. И спасения нет. И нет контроля. В отличие от погреба, который находится в безопасности ПОД ЗЕМЛЕЙ, чердак расположен высоко НАД ЗЕМЛЕЙ. Концентрация КОСМИЧЕСКИХ ЛУЧЕЙ сильнее в высоких точках на Земле, чем в низинах.

Это от папы поступило предложение расчистить чердак, чтобы снизить пожароопасность, и я сказал: окей. Скоро к этому приступлю. Но прямо сейчас первое место в моих приоритетах занимает погреб.

«Но теперь мы откроем новую страницу, не так ли, сынок?», — и я сказал: «Да, папа».

7

Из всех, включая маму, папу, бабушку и мою сестру Джуни, наиболее тяжело это переживал папа, я точно знаю. Женщины от природы склонны к прощению. Мужчинам оно дается сложнее.

Профессора Р_ П_ немало расстроил ряд вещей, которые он узнал о своем единственном сыне, и то, что эти вещи стали общественным достоянием. «Какое заявление делает ваш клиент?», — спросил судья, и адвокат, нанятый для меня папой, ответил: «Ваша Честь, мой клиент признает себя виновным».

В душе я не признавал себя ВИНОВНЫМ, потому что я был НЕВИНОВЕН, как и остаюсь. Но, помимо всего прочего, дело касалось РАСОВОЙ ТЕМЫ. Мальчик был черным, а К_ П_ — белый, и адвокат сказал папе, что в Маунт-Вернон это сейчас щекотливый вопрос, и за судами ведется тщательное наблюдение, еще скажите спасибо, что вам не попался черный судья.

Но сейчас мои отношения с семьей снова наладились. Для всех участников это облегчение. С тех пор я отвозил маму и бабушку в церковь и сам ходил с ними все четыре воскресенья в месяц. Я отвозил бабушку по ее пенсионным делам и в гости к друзьям. Я рассказал им, как сожалею о том, что причинил им боль. И как важно для меня их доверие. «Теперь я оправдаю ваше доверие», — сказал я им.

Всему виной пьянство, и впредь с ним покончено.

Мне чертовски тяжело их обнимать! Особенно папу. Мы оба костенеем с ног до головы. Но я все же делаю это и, думаю, у меня получается. Мама, бабушка и сестренка Джуни плакали, и из моих глаз текли слезы, которых я не утирал.

Когда судья Л_ объявил ДВА ГОДА, за этим последовал долгий момент, когда все умолкли и затаили дыхание, прежде чем он добавил УСЛОВНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ. В глазах судьи Л_, не смотреть в которые я не мог (так посоветовал адвокат), читалась строгость, но и доброта.

Говорили, что судья Л_ — справедливый человек, не сторонник карательного правосудия и не пляшет под дудочку комитетов по решению специальных проблем. Папа знает о нем, а судья Л_ знает о папе. Я не спрашивал, но Маунт-Вернон — такое место, где авторитетные люди разных профессий все друг друга знают и, вполне возможно, состоят в одном клубе или даже нескольких. Папа — член Атлетического Клуба Маунт-Вернон, расположенного в центре города недалеко от суда.

Потом папа до боли жал мне руку и обнимал меня, в его глазах за очками стояли слезы, будто глазные яблоки плохо держались в глазницах, как желе, которое вот-вот выскользнет. Он протянул мне ключи от своей машины, чтобы я отвез семью домой.

КЛЮЧ ОТ ПАПИНОЙ МАШИНЫ (НАТУРАЛЬНАЯ ВЕЛИЧИНА)

8

Для папы это было тяжким ударом потому, что Р_ П_ — имя известное. В Маунт-Вернон, где он прожил с мамой тридцать лет, и в профессиональных кругах, где он известный человек.

Я не имею в виду, что папа знаменит, как Эйнштейн или Оппенгеймер, или папин преподаватель из Вашингтонского института, доктор М_ К_, или что он в своей области выдающийся гений, но его хорошо знают и уважают, многие аспиранты мечтают у него учиться. У него докторская степень и по физике, и по философии, а может быть, у него две докторских степени и обе из Гарварда, или одна из них откуда-нибудь еще — папа побывал во многих других университетах и знает кучу людей.

Еще до моего рождения, когда Р_ П_ только получил степень, он вступил в членство Вашингтонского института в столице, и там вошел в расположение к ученому-исследователю, доктору М_ К_, которому в 1958 году дали Нобелевскую премию. То ли по нейробиологии, то ли по цитобиологии. В доме в Дейл-Спрингс, где я рос, на каминной полке стоит фотография двух мужчин в смокингах и один из них — доктор К_, а второй — папа, такой молодой, что его не узнать, и эти двое жмут друг другу руки и улыбаются в камеру. В глазах у них красные отблески от вспышки. Доктор К_ — лысоватый седой старик с бородкой из лобковых волос на лице, и можно подумать, что Р_ П_ — его сын. Он серьезен и умен, и в свои двадцать девять уже опубликовал кое-какие работы, как он их называет. И уже женат на маме (которой на снимке нет).