Страница 69 из 74
Скин молча кивнул. Боже мой, подумал я, всего сорок человек остались невредимыми. Ни один корабль за все сражения последней войны с голландцами не понёс столь ужасающих потерь.
— А офицеры? — наконец спросил я.
На шканцах стало тихо. Даже Корнелис, мой храбрый шурин, смотрел в сторону.
— Преподобный Гейл. Пенбэрон, плотник, — после долгого молчания произнес Скин.
— Что? — спросил я, пытаясь подняться, опираясь на левую руку. — Только эти двое погибли? — Но пока я произносил эти слова, меня накрыла волна воспоминаний. Я вспомнил Малахию Лэндона, которого разнесло на куски у меня на глазах, и беднягу Джеймса Вивиана, убитого наповал Лайнусом Брентом.
— Только эти двое выжили, сэр, — ответил Скин, склонив голову, — ещё несколько помощников боцмана и плотника. Да и Пенбэрон заполучил огромную щепку промеж рёбер. Но он выживет, с Божьей помощью.
Корнелис шагнул вперед и склонился надо мной. Я взял его за руку, пытаясь пожать.
— Твой капеллан, Маттиас. Никогда не видел священника, равного ему. Он уже сейчас исполняет обязанности твоего лейтенанта, подгоняет людей и распоряжается о ремонте, а затем молится над погибшими и умирающими.
— Боцман Ап? — спросил я.
— Погиб, сэр, — Фаррел не поднимал взгляда и положил руку мне на плечо, — его сразила пуля из мушкета.
— А Дженкс?
Лицо Маска нависало надо мной, свет фонарей придавал ему ещё более неприятный вид, чем обычно.
— Пытался атаковать их полубак, — сказал он. — Запнулся о свой костыль, упал прямо на клинок. — Он шмыгнул носом и вытер глаза. — Я был с ним рядом, держал его, когда он умирал. Он говорил перед смертью, сэр. Довольно неловко. Сказал, как он счастлив умереть рядом с графом Рейвенсденом.
Я улыбнулся. Я понимал, что этот человек, сражавшийся вместе с моим дедом, перед смертью прежде всего вспоминал те славные дни. Он умер как жил, преданным и отважным.
— А Певерелл? — наконец спросил я. — Что c казначеем? — Стоявшие вокруг меня переминались с ноги на ногу и переглядывались. — Ну же?
— Похоже, во время боя он пытался укрыться в хлебной кладовой, сэр, — неохотно ответил Кит, — но одно из последних ядер с «Ройал мартира» попало ниже ватерлинии, пробив в кладовой дыру. Мешки с хлебом перекрыли ему доступ к люку, и он захлебнулся. Тело лежит на нижней палубе, сэр. Мы вложили ему в руки распятие.
Оставался только один.
— А граф д'Андели? Месье ле Блан? — я боялся услышать ответ.
Корнелис улыбнулся. Он, должно быть, уже слышал о внезапном дворянстве моего парусных дел мастера.
— Он невредим, брат, и сейчас командует твоим призом. Мы с трудом помешали ему поднять на флагштоке стяг с лилиями короля Луи.
— Посмотрите, сэр, — указал Кит.
Я посмотрел влево и увидел «Ройал мартир», плавучую развалину. Мрачные матросы трудились над такелажем и жуткими пробоинами в корпусе. А на шканцах я заметил улыбающегося Роже д'Андели, его ни с кем не спутаешь даже в сумерках. Он обернулся и приветственно взмахнул нелепо огромной коричневой шляпой с перьями, должно быть, похищенной из гардероба Годсгифта Джаджа. Выглядел Роже как заправский капитан военного корабля.
Память быстро ко мне возвращалась, и я спросил:
— А что с людьми Джаджа? Что с этим убийцей, Лайнусом Брентом?
В это время я обратил внимание, что за спинами моих ближайших соратников собрался целый круг обеспокоенных моряков. Я увидел Мартина Ланхерна, Джорджа Ползита, Джулиана Карвелла, Али Рейса и Джона Тренинника. Вместе с ними стоял их новый боевой товарищ, юный Макферран. При упоминании Брента они нервно переглянулись и уставились на меня.
Кит Фаррел прервал неестественное молчание.
— Брент мёртв, сэр. Погиб в бою.
Из Кита плохой лжец, я уже это знал. С другой стороны, Финеас Маск ещё в меньшей степени позволял врать в своём присутствии. Его лицо скривилось, и он насмешливо хмыкнул.
— Когда вы упали, все подумали, что вы мёртвы. Пронеслось, что Брент убил капитана Харкера, как и бедного лейтенанта Вивиана. Они отплатили ему тем же.
Тогда и только тогда я заметил, что мои корнуольцы уж как–то очень сильно обагрены кровью, и, фигурально выражаясь, не меньше обагрены и их руки. Значит, Джеймс Харкер и Джеймс Вивиан отомщены.
С каждой минутой я чувствовал себя всё лучше. Я попросил виски и откусил ужасный овсяный хлебец, столь любимый шотландцами. Жизнь возвращалась ко мне, я приказал выжившим офицерам вернуться к своим обязанностям, отослал Скина на нижнюю палубу ухаживать за ранеными. Уверившись, что я ожил и не собираюсь умирать, кружок моих помощников растаял. Гибель столь многих всех уравняла и создала на шканцах подобие демократии.
Кит Фаррел, Фрэнсис Гейл и Ланхерн поделили меж собой роли лейтенанта, штурмана, боцмана и главного канонира и распорядились о самом срочном ремонте. К этому времени корабль уже очистили от убитых. Вскоре я услышал, как скрипка Али Рейса аккомпанирует узнаваемому голосу Джона Тренинника в попытке поднять настроение выжившим «юпитерцам».
Маск и Корнелис остались около меня. Шурину на своём корабле делать было нечего: я видел «Вапен» уголком глаза, он стоял на двойном якоре. Безупречный и почти неповреждённый.
— Брат, — позвал я, даже не зная, что сказать суровому родственнику, но следовало попытаться, — ты спас нас. Ты спас меня.
Корнелис снова улыбнулся и похлопал меня по руке. Я постарался не вздрогнуть от боли.
— Я меня были свои приказы, брат Маттиас. Твоё спасение — дело случая, хотя, когда я впервые встретился с генералом и поговорил с ним… — он заметил моё удивление и кивнул. — Да, Маттиас. Гленраннох был моим союзником. Это произошло несколько дней назад, вскоре после моего прибытия в эти воды, именно тогда он сообщил мне имя второго капитана. Меня посетила мысль, что на всё воля Божья, а уж предначертанность судеб — тем более.
Даже одержав победу и заслужив признательность за спасение моей команды, Корнелис умудрился свести всё к скучным кальвинистским наставлениям. Но я ещё раз его поблагодарил и пожал руку.
— Я должен написать твоей сестре, — произнес я, порадовавшись своей находчивости, — но, полагаю, моя правая рука еще долго будет бездействовать. Если я продиктую, ты напишешь? Она поверит тому, что мы оба положим на бумагу, — Корнелис кивнул. — Маск, — позвал я, — нужно будет написать ещё и моей матушке.
— Она не поверит ни слову из того, что вы ей расскажете, если это будет написано моей рукой, — заявил мой верный слуга, шаркая прочь.
Я подумал о генерале Гленраннохе и о секретах, на которые мог бы намекнуть.
— Есть такие слова, которым она поверит, Маск, не беспокойся. Но погоди. — Тот уже собирался ускользнуть. — Мне еще потребуется рука, чтобы написать письма герцогу Йоркскому и королю. Неподходящая работа для исполняющего обязанности казначея королевского корабля, но, возможно, ты согласишься разок взвалить на себя эту ношу?
Маск выпучил глаза. Как я и рассчитывал, старого прохиндея в равной степени поразила как перспектива писать самому королю, так и внезапное и неожиданное повышение в ранг флотского офицера. Он как–то ухитрился милостиво кивнуть, а затем исполняющий обязанности казначея «Юпитера» напыщенно удалился, чтобы взять перо, чернила и бумагу.
Я взглянул на замок Ардверран. Крепость леди Нив кишела Кэмпбеллами, а королевский полк оккупировал причал и охранял грязных пленных с корабля Джаджа. На крыше главной башни я видел генерала — та самая наблюдательная позиция, с которой всего несколько часов назад мы с графиней смотрели, как корабль Джаджа приближался с наветра к «Юпитеру».
Свет маяка (башня служила им в ночное время) освещал генерала. Казалось, он смотрит прямо на меня, и на мгновение мне захотелось поприветствовать его взмахом руки, но он уже повернулся посмотреть на чёрно–золотой флаг клана, гордо реявший над новой крепостью Кэмпбеллов.
Это последнее, что он видел в жизни. В ту же секунду мощный взрыв разнес башню на куски. Сначала я увидел, как рухнули стены, мгновением позже всё поглотил огромный столб дыма, а в следующую секунду донесся звук взрыва, столь же оглушительный, как и недавние бортовые залпы. Огромные камни рухнули в воду как ядра, какие–то даже врезались в наш побитый корпус. Языки пламени взметнулись в проломе, где только что стояли стены и крыша.