Страница 43 из 259
Пер Гюнт встал, открыл окно и проследил за тем, как бесчувственное тело мадам дважды де Ре покидает пределы его кабинета и уплывает прочь.
— Кто это такая? — спросила Маша.
— Да чухонь какая-то с Черкизона. Торговала там то ли трусами, то ли еще какой-то херью. Находилась в плановом запое по поводу того, что очередной ебарь ее бросил. В перерывах между возлияниями, будучи в абстенухе, порезала себе вены тупым ножом, выпила уксуса и решила повеситься — ну, чтоб уж наверняка, но оступилась с табуретки и, вися в петле, качнулась по хорошей амплитуде и натурально убилась об стену. Попав сюда, сразу была отмечена почетной грамотой «за самый качественный суицид». Целью попадания написала: «хачу мужыка парня, хоть кокова не буть». Больше от нее ничего конкретного добиться мы не смогли. Два раза успела побывать замужем за Жилем де Ре. Теперь вот невестится в третий раз, но молодой не согласен.
— Жиль де Ре — это маньяк?
— Да. Один из прототипов Синей Бороды. И по совместительству Маршал Франции. Герой Столетней войны, между прочим.
— Так это ты маршальшу ботинком по уху приложил?
— Приложил я тупую овцу… — начал кипятиться Пер. — Ладно, хватит о ней. Ты-то что хотела? Вроде в этот раз раз я тебя нормально послал.
— А, ну да. Я вообще-то пришла сказать, что жалобу на тебя буду писать.
— Нормально, — Пер Гюнт еще больше ослабил галстук и расстегнул еще одну пуговицу.
— Ты мне тут стриптиз не устраивай, не думай, что собьешь меня с мысли. Давай мне жалобную книгу, я буду строчить на тебя кляузу.
— Да что тебе опять не так-то? Ты объясни сперва.
— Вы меня три раза запиндюрили в Ведьмиленд — и все мимо Йорвета. А Ленка, моя подруга, которой тот Йорвет нахрен не сдался, в первое же попадание натыкается на него. Вы чё, совсем рамсы попутали?
— Не-не, мил моя, — поднял ладони Пер Гюнт. — С рамсом ты не по теме. Мы тут не в карты с тобой играем. И потом, откуда выплыл Йорвет? Что за необоснованные претензии?
— Как откуда? Я в это клятое попаданство вляпалась, чтобы встретиться с Йорветом. Ну и, как положено, дальше любовь, там, все дела…
— Стоп-стоп-стоп, — прервал Машу Пер Гюнт. — Вот твоя анкета. Читаем. Где тут хоть слово про Йорвета? Ты мир спасать явилась. Не спасла ничего по факту, слава богам, без тебя там справились. Теперь сидишь и претензии тут мне какие-то глупые предъявляешь.
— Бля-а-а, — Маша читала заполненную ею же анкету, с ужасом понимая, что Пер Гюнт прав. Йорвет в анкете не значился ни в одном пункте. — Вот это я лажанулась. Слу-ушай, а можно цель поменять?
— Нет.
— А-ай, черт! Тогда знаешь что, переделывай меня обратно в эльфку Охренэль и засылай в Оксенфурт. Ленка говорит, он там сейчас заседает, заговор против Эмгырыча плетет. Тут-то я его и накрою. И уж тогда от моей любви ему не спрятаться, не скрыться. А если и в этот раз промажешь, тогда я тебе выпишу приз в номинации: самый косорукий диспетчер! — пригрозила напоследок Маша-Охренэль-Геральтина-Охренэль.
Пер Гюнт молча открыл портал, и Охренэль в очередной раз устремилась в Ведьмиленд, летя на крыльях любви.
========== В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО. ГЛАВА 2, в которой Охренэль ищет Йорвета ==========
Портал выкинул Охренэль на берег какого-то водоема. Поднявшись с земли и оглядевшись, девушка узрела неподалеку надежную и высокую каменную стену, а прямо по курсу — два деревянных домика. На середине водоема (Охренэль решила, что это все же река) в лодке сидел старик и ловил рыбу, не неводом, как в известной сказке, а на удочку. А рядом с домом его старуха полоскала белье в корыте, целом, а не разбитом.
Одноглазого эльфа в доступной взору близости видно не было, и Охренэль, недолго думая, решительно направилась к бабке, чтобы расспросить ее о Йорвете.
— Здрассьте, — вежливо начала она. — А не видели вы тут эльфа со шрамом, в красной косынке и одноглазого?
— Йорвента что ль? — бабка оторвалась от стирки. — Видала. С месяц тому.
— Что?
— Ну был тут Йорвент. Так съехал давно. Да-а, — бабке, видимо, давно хотелось с кем-нибудь поговорить о своих соседях, а тут кстати подвернулась благодарная слушательница. — А с им и остальные отбыли. Энти, Гермон Рож и лысый, все забываю, как его зовут.
— А Геральт?
— Мастер Гервант тоже отбыли вместе с ими. Я, как на тебя глянула, так сослепу решила, что Аленка вернулась. Похожи вы с ней.
— Аленка?
— Хозяйка дома этого. И полюбовница Гервантова. Они тут долго жили, почитай, больше месяца. Но люди все были приличные, это ничего не скажу. Чтоб там каких безобразий учинять — никогда. Ельфа-то мы со стариком поначалу опасалися — они ж известно, нелюди, кто их знает, что там у них на уме. Но ничего, обошлось. А лысый нам со стариком обувку справил новую и взял недорого, со скидкой, по-соседски. Вот какой хороший человек.
— Он вам обувь со скидкой, а вы даже, как зовут его, не помните, — с укором сказала Охренэль.
— Дык годы-то мои какие, — развела руками бабка. — Памяти совсем не стало. А дед еще хужей, чем я.
— А куда они все отбыли, не сказали? — упавшим голосом спросила Охренэль.
— Ща, погоди, вспомню. А, на эту, на Скеллигу!
— Что еще за Скеллига?
— Острова вроде какие-то. Это ты лучше у моего старика спроси, он как-то больше в этом разбирается. А мне-то вовсе ни к чему это знать. Я помню, что мастер Гервант говорил, мол, на той Скеллиге и конец света будет, и Эмгыр, чтоб его на том свете черти пялили, и Раредин с Карантином, и все, что хочешь. Во-от. А Аленке, если она вернется, просил передать, чтоб на Скеллигу не ездила.
— Черт! — Охренэль в досаде стукнула себя кулаком по коленке. — Черт! Черт! Черт! Он опять от меня ускользнул. Да что ж за непруха! Бабуль, а как можно попасть на эту Скеллигу?
— Я ж тебе говорю, что не знаю. А тут порт рядом, там поспрошай. Уж они-то точно знают, что это за Скеллига такая. На шум иди, в аккурат к пристани с кораблями и выйдешь, — бабка махнула рукой, указывая Охренэли за спину.
Порт встретил Охренэль людским разноголосием, плеском воды о борта многочисленных кораблей, топотом ног по деревянным настилам и трапам, суетой и толкотней. Портовые рабочие таскали тюки и ящики, по палубам расхаживали матросы, туда-сюда сновали торговцы, счетоводы и писцы с учетными книгами, следя за погрузкой и отправкой товара, при этом все говорили со всеми: кто-то ругался, кто-то отдавал команды, кто-то с кем-то договаривался. Одним словом, в порту царило обычное для этого времени суток оживление. Однако Охренэль, которая видела такое впервые, была несколько ошарашена и растеряна. Она шарахнулась от грузчика, который катил по настилу объемную бочку, чуть не налетела при этом на стражников, которые как раз шли мимо, обходя дозором закрепленную за ними территорию, споткнулась о какие-то тюки, горкой сваленные прямо на проходе, и наконец нашла себе более-менее спокойное место у стены какого-то склада, встав около нее с тем, чтобы хоть немного осмотреться и найти кого-нибудь, кто просветил бы ее насчет Скеллиге. Правда, довольно скоро Охренэлью начала овладевать черная меланхолия, так как, во-первых, очереди желающих помочь ей, мягко говоря, не выстраивалось, а во-вторых, привлечь внимание всех этих многочисленных людей, осуществляющих броуновское движение по территории порта, было задачей архисложной и практически невыполнимой. У всех здесь были свои дела, и Охренэль со своими романтическими бреднями никого не интересовала. Она еще надеялась на чудо: сейчас буквально из ниоткуда по закону жанра явится какой-нибудь герой и поможет ей. Герой, разумеется, и не подумал являться, видимо, он в этот момент оказывал срочную помощь другой страдающей сьюхе. Тогда Охренэль загадала другое: сейчас к ней прицепится какой-нибудь наглый вражина, чтобы спровоцировать появление героя, который сначала отпинает хама, а потом слово за слово завяжется разговор, вскроется ее бедственное положение, и герой будет просто обязан оказать содействие в ее изысканиях. Впрочем, плохиш тоже не спешил к нашей Маше, чтобы творить свои черные дела (видимо, был не в форме после прошлого контакта с героем). Простояв бесцельно у стеночки минут с десяток, Охренэль перестала думать и начала фантазировать. По канону сьюшных романов варианта у нее сейчас было два. В первом она должна была очаровать капитана, которому ничего не оставалось делать, кроме как врюхаться в нее до беспамятства, взять на корабль, поселить в своей каюте и с комфортом доставить на Скеллиге. Разумеется, абсолютно безвозмездно, причем, во всех смыслах. Ну, в качестве знака внимания можно будет пару раз игриво отоварить его сковородой по голове, когда он позволит себе какой-нибудь фривольный намек. При прибытии на место капитану-воздыхателю долженствовало скромно отойти в тень, а лучше геройски помереть, сражаясь за жизнь и честь дамы сердца. Вариант второй предполагал авантюрное развитие сюжета. Она должна была тайком пробраться на корабль, затем в самый неподходящий момент ее бы обнаружили. И тут она парой-тройкой забористых шуточек повергла бы в шок и трепет видавших виды морских волков, сразу став всеобщей любимицей и непререкаемым авторитетом. А вот с их заводилой, который, конечно же откажется признать ее негласное главенство, придется биться один на один, скажем, на ножах или шпагах (тот факт, что шпаг в Ведьмиленде не существовало в принципе, Охренэль не смущал совершенно). Конечно, ее оппонент потерпит позорное поражение, а она, влившись в коллектив, будет радостно и весело нести нелегкую морскую вахту, ежедневно, ежечасно и ежеминутно откалывая какие-нибудь фортеля, тем самым заставляя команду биться в корчах со смеху. Они будут внезапно «нобигать и грабить корованы», и скоро слава о грозной владычице морской «Охренэль-рыбий глаз» разнесется по бескрайним просторам… Стоп! Охренэль оборвала сама себя. Мечты, конечно, были сладкими, но вообще-то ей нужен был Йорвет. Хотя, как вариант, грозе морей было бы легче обратить на себя внимание мятежного эльфа. Но… Охренэль снова перешла от грез к реальности. Спору нет, оба плана были хороши. Да что там, они были бы просто идеальны, если бы не одна маленькая деталька, портящая весь коленкор. Как воплотить свои мечты в реальность, Охренэль категорически не знала. Она смотрела на матросов, с ленцой прохаживающихся по палубам, с неизбывной тоской осознавая, что, во-первых, те шутки, которые в ее окружении считались зачетными, здесь вряд ли будут поняты и оценены по достоинству, а во-вторых, ей нечего было и мечтать пытаться победить кого-либо из них любым оружием (учитывая, что Охренель и со столовым-то ножом управлялась не особо ловко). В-третьих, ее романтический план по покорению сердца какого-нибудь капитана тоже наталкивался на серьезное препятствие: Охренэль понятия не имела, как среди этой разношерстной толпы возможно идентифицировать личность нужных ей ранга и профессии. Она не знала, а нечуткие к ее страданиям капитаны не спешили выстраиваться в очередь пред ее светлы очи, дабы предложить ей любовь до гроба, руку, сердце, корабль и каюту со всеми удобствами. И, в-четвертых, (и в главных) Охренэль по-прежнему понятия не имела, где все-таки находится эта клятая Скеллига, а следовательно, не была уверена, что хоть один из этой фиговой тучи корветов, линкоров, фрегатов, «крейсеров аврор» и прочих «шаланд, полных кефали», что покачивались у причала, собирается последовать в нужном ей направлении. Между Охренэль и любовью всей ее жизни вновь воздвиглась стена непонимания. И как ее преодолеть, наша доблестная попаданка не имела ни малейшего представления. Неожиданно откуда-то явственно потянуло серой. Охренэль повернулась на запах и увидела странного типа мужеского пола и неопределенного возраста в мятом картузе, из-под которого во все стороны торчали буйные рыжие вихры, и в длинном, далеко не новом и не очень чистом плаще. В руках подозрительный типус держал грязный и почти пустой мешок.