Страница 110 из 259
— За Имлериха я не беспокоюсь, — отмахнулся Эредин. Тому что, знай маши своей булавой, на это много ума не нужно. А вот Карантир уже один раз накосячил с порталом. Может, он навигаторский нюх утерял? Как зашлет нас куда ворон костей не заносил, будем тогда хороши. У него работа тонкая и очень ответственная, тут гляди-гляди.
— Не пройдет он здесь психиатра. Ой, не пройдет, — распереживался за товарища Имлерих. — И не даст ему эта Цербера Амалиевна допуска. И не будет тогда у нас навигатора.
— Может, я сам за него пройду? — предложил Эредин. — Ну, представлюсь, будто я Карантир.
— А ты тем более не пройдешь, — решил Имлерих. — Твое величество, ты же настоящий буйный псих. А еще как зайдешь в своем вызывающем наряде, так к тебе сразу санитаров и вызовут, драка начнется, скандал… Нам нужна такая реклама в Междумирье? Да еще и штраф потом платить придется.
— Тогда ты иди, — решил Эредин. Ты у нас в этом плане самый благополучный. Потому как, чтобы с ума сходить, надо для начала этот самый ум хотя бы иметь. А ты, уж извини за прямоту, умом-то никогда не блистал, чем и был мне всегда особенно дорог.
— Идея-то хорошая, только вот насчет нарядов я категорически не соглашусь, — встрял Пер Гюнт. — Психиатры-то и сами мыслят нестандартно — профессиональная девиация, что вы хотите — так вот даже я не знаю, чье облачение с точки зрения специалиста покажется более странным. Эредина-то он может за пациента стационара принять, который с тихого часа на прием пришел, а вот бронька Имлериха в покойницких мотивах может навести доктора на идеи о суицидальных наклонностях ее носителя.
— Доспехи-то и снять можно, — пожал плечами Имлерих. — Ну, чтоб у доктора никаких подозрений и нездоровых ассоциаций не возникало.
Эредин и Пер стали выковыривать Имлериха из доспеха. Как раз в это время дверь кабинета психиатра открылась, и в коридор уныло выполз субтильный индивид годков примерно 20, явно не обезображенное интеллектом лицо которого выражало крайнюю степень недовольства.
— Ну чё? — навстречу парню вскочили сидящие перед кабинетом сотоварищи (навскидку все они были похожи на только что вышедшего из кабинета, как близнецы-братья — такие же тощие, сутулые, нескладные, тонкорукие и длинноногие, с похожими чертами абсолютно незапоминающихся лиц) — Чё спрашивал?
— Таблицу умножения, — с кислой миной ответил парень. — Сколько будет семью восемь, семью девять и девятью восемь.
— И сколько?
— Да хрен знает! Я ни разу ни угадал.
— И чё?
— Ну известно чё! Опять сказал: пока по-прежнему дебил. Иди учи математику начальной школы.
— Его фиг поймешь, — сердито сказал один из сидящих в очереди парней. — Я вот тоже учил-учил это долбаное умножение, а он, тварь такая, спросил, кто такой Менделеев. Прикиньте?
— И что ты ответил?
— Да правду чистую. Хуй его знает, кто это такой.
— Ну и дурак! — резюмировал третий кандидат в попаданцы. — Это писатель, между прочим.
— Сам ты писатель! — презрительно хмыкнул четвертый. — Писатель — Пушкин. Это все знают. А Менделеев — это музыкант. Он свадебный марш написал.
— Ты чё, ботан, что ли? — товарищи воззрились на парня с нескрываемым презрением.
— Он не ботан, а всего лишь чуть меньший дебил, чем вы, — не выдержала Лена. — Менделеев — это химик. А свадебный марш написал Мендельсон.
— Умная, да? — ощетинились парни. — Вот и шла бы сама этого психа проходить!
— Да уж и прошла бы, не в пример вам! Лучше бы подумали, на хрена в других мирах нужны такие тупые придурки, как вы! У них и своего такого добра хоть жопой ешь.
— Да на хуя мне нужны эти его тупые семью восемь, химики, писатели какие-то! Я сам — крутой хакер! У меня по карате черный пояс! Я…
— Утомил, — вмешался в беседу Гермес Зевсович. — Шел бы ты домой, к папке с мамкой. И пока действительно не станешь тем, кем ты себя тут разрекламировал, чтоб и носа сюда не казал.
С этими словами начальник курьерской доставки махнул рукой, будто отгоняя надоедливую муху — и активный противник таблицы умножения и по совместительству «лютый хакер» вмиг исчез.
— Ну, я готов, — Имлерих, которого наконец извлекли из доспеха (и который, разумеется, проигнорировал инцидент с глупым мелким dhoine), бодро направился к дверям кабинета психиатра.
— Эй! Куда без очереди! — завозмущались потенциальные великие воители разнообразных миров. — Мы тут с утра сидим, а ты только пришел — и уже ломишься!
— Так это я сейчас быстро урегулирую, — Имлерих схватился за булаву. — Можно подумать, я вас тут сидеть заставляю. Тупые bloede dhoine!
— Сумасшедший! — завизжали будущие покорители вселенных, кидаясь врассыпную от булавы Имлериха, которой тот взмахнул, со свистом рассекая воздух.
— Ну вот, и очередь куда-то рассосалась, — удовлетворенно посмотрел на результаты своих трудов Имлерих. — Желающих проходить психиатра, стало быть, нет?
— Да нет-нет, ты один остался, — подтвердил Эредин. — Иди уже, а то мы тут такими темпами, чувствую, заночуем.
Имлерих толкнул дверь и смело шагнул в кабинет.
— Заместитель, то есть навигатор первого командира Имле… Карантир для прохождения комиссии прибыл! — отрапортовал он. — Задавайте свои вопросы. Кстати, семью восемь — пятьдесят шесть. Мендельсон — это химик. Свабедный марш написал композитор Пушкин, а про писателя Менделеева вообще все знают.
— Да, потрясающе глубокие познания во всех областях, — кивнул доктор — седенький благообразный старичок, благожелательно глядя на Имлериха-Карантира из-под очков. — Для действующего военного вы чрезвычайно эрудированы. Собственно, для вашего брата у меня вопросы попроще. Ответьте мне, пожалуйста, какая страна была родиной Гамлета принца датского?
— И все? — уточнил Имлерих.
— Да, правильного ответа на этот вопрос будет достаточно, чтобы оценить уровень вашего интеллекта как достаточно высокий.
— Повторите, пожалуйста, вопрос?
— Родина Гамлета, принца датского.
— Да кто ж его так навскидку… Подождите, Гамлет… Гамлет… Можно я у своего короля спрошу? Он наверное с этим принцем лично знаком, а ведь я-то все больше по военной части, не до политесов нам, мы с принцами-то не ручкаемся, и про родины свои они с нами не откровенничают.
— Хорошо, спросите, — разрешил доктор.
— Слышь, Эредин, — Имлерих высунулся в коридор. — Тут доктор спрашивает про какого-то Гамлета. Ты такого знаешь?
— Нет. А кто это?
— Принц датский.
— На хрена он тебе?
— Доктор спрашивает, где его родина?
— Почем я знаю.
— Дания — его родина, — сказала Маша. — Это и дураку ясно, коли он принц датский.
— Ты его, что ли знаешь? — Имлерих и Эредин повернулись к Маше.
— Нет. Я просто догадалась.
— Ты глянь, величество, умная какая девка! — восхитился Имлерих. — Не смотри, что людя. Наши высокородные дуры бы ни за что не сообразили.
— Иди, порадуй доктора своими знаниями, — велел соратнику Эредин.
— Ну что? Совещание дало плоды? — поинтересовался врач у вернувшегося на прием Имлериха.
— Дания — родина этого самого принца датского, — с гордостью изрек эльф.
— Потрясающе! Гениально! — восхитился доктор. — Значит, интеллект у нас в норме. А жалобы есть?
— Не-а.
— Настроение как?
— Нормальное. А что? — насторожился Имлерих.
— Хорошо. Зовут вас, говорите, как?
— Имле… То есть Карантир!
— Угу. Находитесь где, знаете?
— Междумирье. Малые ебиня.
— День у нас сегодня какой?
— А в междумирье это, говорят, неважно. Тут время свое какое-то.
— Замечательно. Значит, пишем: в месте, времени и собственной личности ориентирован, обманов восприятия нет. Так?
— Так, — кивнул Имлерих.
— Жить хотите?
— Дурацкий вопрос. Конечно хочу.
— О смерти не думаете?
— Не хрена мне о ней думать, накличешь еще!
— Значит, пишем, что вы у нас психически здоровы?
— Ну да!
— Все. Идите. Служите дальше. Удачи вам.