Бешеный

— Всё хорошо, принцесса моя, не плачь, — вытирала слёзы с пухленьких щечек доченьки и благодарила Бога, что хотя бы она не смотрит на меня волчонком.

— Это он сделал, мама? Он тебя обидел? — наконец-то, заговорил сын, а по мне, так лучше бы молчал.

Вот что я ему сейчас скажу?

«ДА! ЭТО ОН!»?! Так, что ли?

«Пожалей, сыночек, свою шлюху-мать»?!

— Нет, Саш. Я просто упала. С лестницы… -эта ложь давалась с таким трудом, что впору язык себе проглотить.

— Поэтому ты в гинекологии лежишь да? — Саша горько усмехнулся, а глаза гневом полыхнули.

В это мгновение он напомнил мне Бешеного…

Аж дрожь по телу.

И эти черты меня пугали… Я не видела их раньше. Да и муж не был таким. Пьяница, да, но агрессивным не был.

— У меня просто некоторые проблемы по этой части. Не вникай, — ободряюще улыбнулась Саше, насколько хватило моральных и физических сил. — Лучше расскажи, как вы?

— Всё хорошо. Я за Ксюхой присматриваю. Вместе в школу, вместе из школы…

— Почему вы отказались от няни?

Это, пожалуй, единственная помощь, которую я бы приняла от Дигоева, но Санька категорически был против. Что ж, я могу его понять.

Хорошо, хоть Ленка забегает, еду им приносит.

— Я не маленький уже. И за сестрой присмотреть в состоянии. А этот мудак пусть больше не приближается к тебе. Иначе, я правда его убью.

Я смотрю на него и понимаю, что, да, он убьет. Становится страшно от мысли, что это я довела своего ребенка до такого.

— Я обещаю тебе, что решу…

Договорить не успеваю, так как в палату заходит Дигоев с букетом цветов в руке.

Саша подбирается, краснеет от злости, а Бешеный, обводит нас своим мрачным взглядом и целеустремленно шагает ко мне.

— Руслан! — визжит Ксюша и, оставив мои объятия, бежит к нему. — Мама заболела, ты знаешь? — обнимает его за ноги и Бешеный замирает, растерянно взирая на мою дочь.

О, да. Он знает, что я заболела. Ещё бы…

Меня коробит от мысли, что этот гад забрался в сердце моей девочки и с ужасом представляю, чего мне это будет стоить.

— Не бойся, я вылечу твою маму, — приседает рядом с Ксюней и целует ее в нос. — А потом мы поедем на аттракционы. Хочешь?

АТТРАКЦИОНЫ?!

Какие нахрен аттракционы?!

Ох, он совсем сумасшедший.

Больной.

Нет, я, конечно, навидалась всяких у нас в клинике, но чтобы так… Он же неуправляемый, абсолютный шизофреник! Хотя, был бы шизофреником, я бы тогда ещё смогла совладать с ним. А тут полный финиш.

— Хочу, — хнычет малышка и обнимает Бешеного за шею.

— Отойди от неё, козёл! — слышу рык и запоздало понимаю, что это мой сын.

Как в замедленной видеосъемке наблюдаю, как мой Саша бежит к Дигоеву с перочинным ножом в руке.

ГЛАВА 11

Надо же, смелый какой щенок.

Я даже не сразу среагировал — слишком яркий контраст в отношениях с девочкой и этим сопливым Рембо.

Был бы он повзрослее, шею свернул бы, да больно мелкий ещё. Каким бы отморозком я не был, бить ребенка мне не по кайфу. Да и не просто так же он «перо» достал. За мать стоит своей пацанской грудью. Вроде как, респект мальцу.

Поймал его руку с ножиком и отобрал игрушку. Хотел было подзатыльник отвесить, но визг Веснушки меня привёл в себя.

Как будто ледяной водой окатили.

Блять, не могла она так закричать, когда рвал её?! Может сейчас без больнички обошлись бы.

В любом случае, избивать пацана у меня не было намерения. Но у Марины, судя по всему, были другие соображения на сей счёт и уже в следующее мгновение она висела на моей руке, аки злая собачонка.

Ну вот как тут не вломить ей, а?!

От боли перекосило всю, а туда же.

Но, мать их…

Они заслуживают уважения.

Идти на противника с голыми руками, заведомо зная, что он сильнее — достойно похвалы.

Или посмертной награды.

Эта семейка вообще рвёт в клочья все мои представления о современных людях. Они сражаются до последнего, даже когда на горизонте маячит нехилая такая пиздюлина.

И вроде бы посмеяться тут впору. Повертеть пальцем у виска и уйти.

Но как-то не хочется.

Ни смеяться, ни уходить.

— Марина, быстро в кровать! — стряхнул с себя ошалелую мамашу и подтолкнул парня к двери. — А ты на выход, давай. Поговорим по-мужски, если так желаешь.

И замер, встретившись взглядом с малышкой. Она поджала губы, и, зажмурившись, забилась в угол.

Вот же гадство-то!

— Ксюша, — позвал тихо и все перестали дышать.

Девчонка открыла глаза и бросилась ко мне, отталкивая попытавшегося её схватить брата.

— Папа! — впечатывается в меня и, крепко обхватив за ноги, всхлипывает. — Я думала, он тебя убьёт! — срывается на визг и, похоже, у мелкой начинается истерика.

— Меня никто не может убить, Ксюша, — не по себе мне от детского плача, а как успокоить не знаю.

Никогда не имел дела с мелочью, а тут аж двое. Причём один из них до сих пор злобно сопит, глядя на меня в упор. И эта тут ещё… Папа! Какой я ей папа?! Какой вообще из меня папа?!

Так, пора с этим заканчивать.

Отрываю от себя девчонку и поднимаю с пола цветы. Теперь только в урну их. Да и не нужны Марине цветы. Ей вообще ничего не нужно. И мужик ей не нужен. Отрастила себе яйца и живёт одиночкой.

Ну и хрен с ней.

И пацана туда же.

В конце концов, не моя проблема, что он с ножом в кармане ходит.

Не я должен из говна их вытаскивать.

Правда, сколько бы я не твердил себе, что насрать мне на них — всё зря. Что-то внутри перевернулось. По-другому теперь всё.

— Пойдём, поговорим, — подталкиваю парня к двери, но Веснушка преграждает нам путь.

— Он никуда с тобой не пойдёт! — прямо-таки амазонка.

Руки в бока уперла, глазами дыру во мне сверлит. Умница Веснушка. Уважаю. Но не одобряю.

— Быстро в кровать пошла, — всучиваю ей потрёпанные розы. — И дочь успокой! Ничего с твоим будущим зеком не случится, если будет вести нормально!

Она бросает цветы мне под ноги и хмурит брови.

— Мам, всё хорошо. Ты лучше вон с Ксюхой посиди, — подаёт голос пацан и начинаю уважать его ещё больше.

Так, глядишь, и возьму его к себе на воспитание.

— Ну что, остыл? — спрашиваю, как только оказываемся за дверью.

— Остыл, — бросает мне с вызовом. — Но ты мою мать не тронь, понял? Я за неё тебе глотку перережу!

Ох, ты ж бля…

Какие мы грозные.

— Не успеешь, парень. Я раз в сто тебя опытнее. И в отличие от тебя знаю, о чём говорю. Так что, давай без дешёвого героизма, окей? Мать твоя мне нравится. И я не исчезну. Понял?

Он понимал.

Конечно.

Только мириться с фактами не хотел.

И я его понимал.

Я бы тоже не смирился.

— Слушай, парень… Давай так. Я обещаю, что твоя мать будет в порядке. Даю тебе слово, что подобного больше не повторится. Ты не будешь мне препятствовать, а я сделаю всё, чтобы ваша жизнь стала в разы комфортнее. Ну так что, по рукам?

— Помоги мне с работой. Ты же при делах, вроде? — он, разумеется, руки не подал, но то, что не послал уже хорошо.

*****

— Ксюша, этот человек тебе не отец! И даже не мой мужчина! Он нам не друг и я буду тебе благодарна, если ты выкинешь из головы все эти глупости! Я запрещаю тебе звать его в гости, и вообще, разговаривать с ним, ясно?

Дочь громко всхлипнула и бросилась к чудом уцелевшему Сашке, что на удивление довольно быстро успокоился.

Не похоже на него совершенно…

Уж не знаю, чего там Дигоев ему нарассказывал, но мне это категорически не нравилось.

Чувствовала себя глупой клушей, за спиной которой происходит что-то нехорошее, даже гадкое, а она не видит ничего дальше своего носа.

— Вот и замечательно! Рада, что ты меня поняла! А теперь идите домой и чтобы не забыли выучить уроки! Тётя Лена придёт — проверит! — накричала на детей, отчего стало тошно.

Никогда я не позволяла себе так с ними разговаривать. Но произошедшее сегодня буквально выбило меня из колеи. Нет больше равновесия, с коим я стоически выдерживала все удары судьбы.