Тревожное торжество

– Прямо, – ответила Юлия, вспомнив о загородном доме родителей. – Я заплачу.

– Я на рыбалку еду, мать твою, мне не с руки ехать прямо, – недовольно выговорил мужчина.

– Я оплачу всю вашу рыбу, – пообещала она.

– Это другое дело, мать твою, – крякнул рыбак. – Говори, куда везти, мать твою.

Драка продолжалась еще несколько минут после того, как уехала Юлия. В запале никто из дерущихся не увидал ее исчезновения. Прекратилось все после того, как лица были разбиты в кровь, одежда порвана и перепачкана.

Валентин, не обнаружив Юлию в машине парня, озадаченно огляделся:

– Где она?

– Тебе лучше знать! Это твоя жена! – бросил парень, ощупывая ссадины. – Лучше скажи, что делать будем? ГИБДД вызывать надо.

– Да пошел ты вместе с ГИБДД! – зло отмахнулся Валентин. – Где Юлия? Куда она делась?

– Значит, ее зовут Юлия? Симпатичная бабенка. Я бы таким олухом не был, как ты, приятель, – усмехнулся парень.

– Я же видел ее в твоей машине! – растерянно смотрел Валентин, ожидая хоть какого-то объяснения.

– Знать, сбежала твоя Юлия, пока ты на меня с кулаками кидался, – ответил тот и снова спросил. – Так что делать будем? Машину ты мне повредил.

Валентин молча вынул из кармана портмоне, протянул парню деньги.

– Мало, – услыхал в ответ. – Тут как бы радиатор не пришлось менять.

Валентин видел, что тот врал, но спорить не стал. Добавил купюру еще. Парень взял деньги, заправил грязную рубаху в брюки, сел в машину и быстро укатил. Валентин осмотрел вмятину на своем автомобиле, поправил одежду, отряхнулся, сел за руль, положил голову на подголовник и стал смотреть в одну точку. Так просидел долго.

Дорога постепенно оживала шумом шин и гудом автомобилей.

Настроения у Валентина не было никакого.

В зеркале отражались разбитые губы, синяк под глазом и кровь на лице. Теперь он осознавал, что Юлия, наверно, не приняла бы его извинений и не простила бы его, даже если б он встал перед нею на колени. А он бы встал, потому что любовь к ней поедала его разум.

Задумавшись, не заметил, как на противоположной обочине остановился белый автомобиль и через дорогу устремилась молодая женщина. Вздрогнул, когда она открыла дверцу его авто.

– Это вы? – удивился, узнав.

– Конечно, я, Валентин. Сколько раз я говорила тебе, не обращайся ко мне на «вы»! Иначе я чувствую себя некрасивой и ужасной, а я ведь еще очень красивая, – ответила Алла Истровская. – Вижу знакомый автомобиль на обочине. Вот и остановилась, чтобы глянуть, не случилось ли чего? И вижу, что случилось. Потрепанный ты какой-то, и лицо неподходящее.

Валентин обратил внимание на ее красивую прическу, красивое платье и нетвердо перешел на «ты», сказал комплимент. Алла засветилась, игриво заглянула ему в глаза. А Валентин грустно подумал, что с Юлией сравнить ее не мог, хотя Истровская по-своему была хороша. Как-то раньше он этого не замечал. Но сейчас даже обрадовался, что Истровская появилась и отвлекла его от унылых мыслей о Юлии. И уловил, что она ждала от него новых восторгов. И он добавил, что сегодня она яркая и необычная. Алла с удовольствием засмеялась:

– Я рада, что ты рассмотрел во мне особенную женщину! – Дотронулась пальцами до его лица. – Здесь требуется приложить женские руки. – Осмотрелась. – Как ты оказался тут? Побитый, грязный, как поросенок! Один. – Опять заглянула ему в глаза. – Что случилось?

Валентин поморщился, ему было неприятно, что Алла увидала его в таком виде. Потрогал разбитые губы. Истровская достала из кармашка носовой платочек, чтобы вытереть засохшую кровь с его лица, но он отстранился. Алла усмехнулась и импульсивно вцепилась своими коготками в его руку:

– Не ершись! У меня не вырвешься! – Опять поднесла платок к его лицу и стала вытирать кровь. Ее напор был стремительным и настойчивым, противиться ему трудно. И Валентин сдался. А Алла приговаривала: – Такой красивый мальчик, такое красивое лицо. Красавчик, красавчик. И почему до сих пор не мой? – Грудью прижалась к его плечу.

Валентин чувствовал упругое тело Аллы под тонкой тканью платья, и в нем начинали просыпаться мужские инстинкты. А Истровская нарочно еще больше сбоку наваливалась на него и шептала, словно завораживала:

– У тебя крепкое горячее тело.

Валентина все сильнее смущала близость Аллы. Его ладони вспотели. Наконец он пошевелился и отодвинул ее. Истровской не понравилось это движение, она дернулась и убрала от его лица носовой платок, сухо спросила:

– Ты не знаешь, где может находиться твоя теща, если в городе ее нигде нет?

Резкий перевод разговора на другую тему обескуражил Валентина, и он с заминкой неуверенно ответил:

– Возможно, в загородном доме.

– Я так и думала! – воскликнула Алла. – Ты подтвердил мою догадку. – Впилась взором в зрачки Валентина. Его выразительные глаза, длинные ресницы нравились ей. – Где же еще ей быть, как не в загородном доме? Ты проводишь меня туда? – Алла не отрывалась от зрачков Валентина.

Он чувствовал внутренний дискомфорт от близости Истровской:

– Я еду домой, мне надо домой, мне срочно надо домой. – Мозг Валентина раскалился и вдруг выпестовал новую мысль, что Юлия могла поехать в загородный дом родителей. Мысль, как спасительная соломинка. Он глубоко вздохнул и неожиданно для Истровской произнес: – Поехали! Мне тоже надо туда!

Две машины, перестроившись, тронулись в одном направлении.

К загородному дому подъехали после отъезда Хавина. Калитка была не заперта. Валентин толкнул ее рукой и решительно шагнул во двор. На пороге столкнулся с Вероникой. Та с грустью посмотрела на ссадины на лице Валентина. А он с наскока выпалил:

– Юлия тут?

– Здесь, – ответила Вероника, и по тону тещи он понял, что ей все известно об его размолвке с Юлией. Особенно, когда спросила: – Но зачем же было доводить до этого?

Валентин потупился:

– Мы помиримся, Вероника Борисовна.

– Да, Валентин, я очень на это надеюсь.

– Спасибо, Вероника Борисовна.

Вероника покачала головой:

– Она в спальне.

Валентин кивнул и направился в спальню. Юлия встретила его удивленным возгласом:

– Как ты догадался, где я?

Валентин подошел к жене и хлопнулся перед нею на колени, обнял ее ноги и зашептал:

– Прости, я виноват перед тобой, прости. – Запах Юлиного тела завораживал его.

Юлия недовольно поморщилась, но, помня о разговоре с матерью, сделала над собой усилие, положила руки ему на плечи:

– У тебя вся рубаха грязная, сними ее, – сказала так, будто ничего важнее рубахи сейчас не было и будто ничего между ними не произошло. На самом же деле ей сделалось жаль его, она должна была что-то сказать, ибо Валентин ждал.

Он поднялся с колен, и Юлия крохотными подушечками на тонких и длинных пальцах дотронулась до ссадин на его лице:

– Больно?

– Пустяк, не обращай внимания. Я тебя люблю.

– Я знаю.

– Я тебя очень сильно люблю.

– Я знаю.

– Ты простила меня? – Он смотрел на Юлию умоляющим взглядом.

Ей было не по себе от такого униженного взгляда Валентина, ее это раздражало. Разве так важно простила или нет, для нее важно сейчас другое: она не любила Валентина. Если бы начать сначала, она все сделала б иначе. И не раздражалась бы теперь жалким видом мужа. Чтобы не отвечать на его вопрос, перевела разговор на другую тему:

– Зачем ты начал драться? Ведь он сильнее.

– Ничего подобного, – воспротивился муж. – Ты бы видела, как я его отделал!

– Иди в ванную, умойся.

– Да, конечно, конечно.

Вероника, проводив зятя взглядом, вышла во двор. Не удивилась, увидав у калитки Аллу. Лишь мелькнула мысль: откуда Истровской известно, где они с Хаиным находились? Остановилась, наблюдая за стремительно несущейся к ней Аллой. Та колко бросила:

– Не спишь?

– Ты тоже не спишь, – отозвалась Вероника.

– Вот привезла твоего зятя, чтобы посмотрел, с кем и чем тут занимается его теща, – съязвила Истровская, сверкая злыми огоньками в глазах. – Где Павел?