Темные небеса

Это мое проклятие.

Только мое.

И, похоже, я обречен нести его на себе всю жизнь.

С вокзала меня подхватывает черная «ауди». В Москве теплынь, дымка, водитель сидит в рубашке. Он мрачно извещает меня, что как только погода установилась, мэрия начала – уже в сотый раз! – ремонтировать исторический центр. Все разрыто, перемещаться по городу можно лишь на метро или пешком. И действительно, мы движемся со скоростью подыхающего жука. Носом мы упираемся в грязноватый фургон, на задних дверцах которого красно-желтыми буквами начертано «Мирта. Плодовощтранс», слева нас поджимает двухрядный поток – протиснуться сквозь него не смог бы ни один пешеход, а справа, точно севшие на мель корабли, уткнулись друг в друга троллейбусы, покинутые пассажирами.

Время тоже – как будто прикипело к асфальту. Оно не движется, а стоит атмосферной, чуть вздрагивающей пеленой. Секундная стрелка на циферблате еле ползет.

Я нетерпеливо барабаню пальцами по коленям.

– Скоро, скоро уже, – успокаивает меня шофер. – Вот сейчас эти пройдут, и все.

Я немного отодвигаюсь влево и вижу, что вдалеке наш проспект пересекает длинная колонна автобусов. А по бокам ее прерывистой гусеницей ползут темно-зеленые бэтээры.

Так вот почему мы стоим.

– Нелегалов вывозят, – поясняет шофер. – Говорят, их в Москве уже полтора миллиона. По слухам, мобилизовали военные транспортники, набьют их, как кильку в консервы, и привет – лети в родные края… А что? Сколько ж можно? Слышали, наверное, что у нас тут прошлой осенью было? И, кстати, а как там у вас?

– У нас было гораздо спокойней.

– Ну, Питер, конечно, город культурный… А тут шли целыми штурмовыми колоннами, с палками, с заточками, стволы где-то достали… Слышали про стрельбу на Трубной?.. Целая битва была, Таманскую дивизию вызвали, блокировала район… Я сдуру выскочил было на улицу, гляжу – катится, значит, содом на гоморре: витрины бьют, двери в магазины выламывают, подожгли газетный киоск. Ну – я, конечно, назад. Дверь в парадную у нас, к счастью, железная. Прозвонил по всем этажам, собрал мужиков, которые в армии отслужили. Два часа потом просидели в подъезде, кто с монтировкой, кто топор взял, кто с молотком… Ничего, отстояли Москву… – Шофер чешет в затылке. – Да, наворотили делов уроды. – И уточняет: – Я этих… арконцев… имею в виду. Переворошили всю жизнь…

– Арконцы давно ушли, – говорю я.

Шофер неопределенно покачивает головой.

– Ну да… Ушли-то они, конечно, ушли, это верно, но, говорят, кое-кого после себя все же оставили…

– Пятую колонну?

– Во-во!.. С виду как человек, а внутри – неизвестно кто. Живут теперь на Земле, ждут своего часа… О, кажется, тронулись…

Шофер берется за руль.

Интересно, что бы с ним было, как бы отреагировал он, если бы знал, что я, по-видимому, как раз из тех, кого арконцы «оставили»? Только я ведь не жду своего часа. В случае апокалипсиса мои шансы выжить будут не больше, чем у всех остальных. Не хочется думать об этом, и потому я начинаю прикидывать, чем может встретить меня ДЕКОН? С одной стороны, понятно: завтра, о чем нам напомнили в новостях, исполнится первая годовщина Прибытия. Да-да, прошел ровно год с того дня, как посадочный модуль арконцев коснулся песков благословенной Аравии. Уже с утра все телеканалы показывают знаменитые кадры: замершая от собственной значимости делегация Генеральной Ассамблеи ООН, строй почетного караула в ослепительно белом обмундировании, серое небо, ряды пыльных пальм, синеватое марево арконского защитного поля, а за ним – колеблющийся, будто призрак, как в трясину, погружающийся в бархан, быстро темнеющий силуэт яйцеобразного модуля. И одновременно – хроника нынешнего состояния Центра: черной сажей прочерченные остовы Павильона и Научного корпуса, полузасыпанные песком казармы, задравший колеса, опрокинутый бронетранспортер. Все, что осталось после того, как международные силы, нанеся предварительно ракетный удар, вытеснили оттуда боевиков «Аль-Хазгар».

Кстати, и Лорд на днях дал громадное интервью «Санди таймс». Ну, Лорд есть Лорд, его задача – внушать аудитории доверие и оптимизм. И потому: «Величайшее событие в истории человечества, значение которого мы еще долго будем осознавать… Новое представление о Вселенной… Новое представление о науке… Новое представление человека о самом себе… Весь наш мир теперь, после Посещения, станет другим»… Слова-то находит какие… Правда, я не уверен, что они хоть сколько-нибудь верно отражают нашу сегодняшнюю реальность. Конечно, обстановка на Земле постепенно нормализуется. Вон Китай и Соединенные Штаты отозвали свои эскадры из района островов Сенкаку (Дяоюйдао): обе стороны согласились, что инцидент должен быть разрешен посредством переговоров. Или вон Европейский Совет обещает уже к концу года снять все временные ограничения на передвижение граждан внутри зоны ЕС. Или вон достигнуто соглашение о введении в ряд аравийских стран миротворческих контингентов ООН. Возможно, и этот костер удастся притушить. Напряжение, несомненно, спадает. Так что, может быть, и не окутает нас радиоактивный туман. Но в том-то и дело, что ничего, в сущности, не изменилось. Мир вовсе не стал другим, как пытается уверить нас Лорд, и мы сами, к сожалению, тоже не стали другими. Просто отбушевал тайфун, убрали мусор, обломки, которые он с собою принес, растащили завалы, и жизнь вернулась в свою обыденную, привычную колею. Вот что, например, изменилось в Москве? Ну разве что, как я вижу, все стены оклеены рекламой нового сериала. Название-то какое: «Чернее всех звезд». Это о том, как россияне героически отразили вторжение на Землю зловещих инопланетных пришельцев. Сам я ни одной серии пока не смотрел, но говорят, что моя фигура там чуть ли не главная: оказывается, мое проникновение в арконский Купол в действительности являлось тщательно разработанной, секретной операцией ФСБ, которая, собственно, и спасла весь мир.

А если вернуться к нынешнему мероприятию, то я, в общем-то зная, что представляет собою Лорд, нюхом чую: дело тут не просто в знаменательной дате. Дело в том, что Контакт уже уходит как из фокуса внимания СМИ, так и из фокуса внимания глобальной геополитики. Его уже заслоняют другие проблемы, ну и как следствие – ощутимо мелеют источники финансирования. Авторитет ДЕКОНа снижается. Вот Лорд, вероятно, и решил несколько оживить картину. Скорее всего, подготовил к этой пресс-конференции некий сюрприз, некую информационную бомбу, которая взорвется в медийном пространстве огненными хвостами петард.

Мою догадку подтверждает и толпа журналистов, теснящихся перед оградой. Сомкнулись они аж в семь или восемь рядов, из которых высовываются марсианские треножники мониторов. Некоторые уже ведут прямую трансляцию: умение долго и энергично говорить ни о чем – главное качество современного репортажа. Шофер нервно гудит, полиция расчищает проход, ворота чуть раздвигаются, наша «ауди» аккуратно протискивается во внутренний гостиничный садик. Телекамеры, как загипнотизированные, поворачиваются вслед за ней, но сквозь тонированные стекла салона им вряд ли удается что-нибудь разглядеть. Охранник, открывающий дверь машины, предупреждает: «Не оборачивайтесь», – но я и без того понимаю, что мне надо скромненько проскочить в вестибюль. По неформальному договору, который заключил со мною ДЕКОН, я не даю интервью и не участвую ни в каких телешоу. Да, если честно, мне это и самому ни к чему. Не хочу, чтобы моя физиономия мелькала на экранах ТВ. Еще, не дай бог, начнут узнавать на улицах, в магазинах, в метро, таращиться, заводить муторные разговоры. Приторная каша известности, которой я в свое время наелся до тошноты.

В общем, продолжается тот же неумолимый круговорот. Один мах колеса – и мне звонит доктор Йонгер, другой мах – и я на поезде, разрывающем воздух, несусь сквозь весеннюю марь в Москву, третий мах – и оказываюсь в холле гостиницы, которую арендовал для нашей встречи ДЕКОН. И вот на этом третьем, последнем махе бесшумного колеса я окончательно убеждаюсь, что моя догадка, пожалуй, верна. Пресс-конференция по случаю годовщины Контакта – это только формальный повод. Лорд и в самом деле подготовил сенсацию, которая должна потрясти весь мир. Я давно научился закрываться от чужих ощущений – они докатываются до моего сознания, как шорох чуть колышущейся под сквозняком кисеи. Но тут и не требуется экстрасенсорное восприятие. По оживленному снованию туда и сюда разных людей, по усиленному набору охранников, которых в холле человек пять или шесть, по атмосфере легкой паники, спешки, путаницы и суеты и так понятно, что происходит нечто неординарное. Меня плотненько подхватывают две офисные девицы и, не дав слова сказать, влекут в лифт, на второй этаж, и дальше – в зал, где кресла, как в учебной аудитории, вздымаются от пола до потолка. Заполнены пока лишь первые семь-восемь рядов, остальные пусты. Я вижу Сару, которая выделяется среди всех и цветом кожи, и впечатляющими габаритами. Она мне чуть заметно кивает. Ответить не успеваю. Меня без объяснений втискивают куда-то вперед, и тут же, словно этим был положен заключительный штрих, поднимается на кафедру Лорд, звякает в колокольчик и своим внушительным администраторским баритоном объявляет, что сегодня у нас не совсем обычное заседание.