Криптия

– Звучит заманчиво. Настолько заманчиво, что поневоле начинаешь думать, сколько ловушек скрывается за этой приманкой.

– Вас это пугает?

– Только дураки ничего не боятся. Я, смею думать, не дурак. Но кто не рискует, тот не выигрывает. А я привык рисковать. И вы тоже рискуете. Я ведь могу обмануть вас. Ответить согласием, уехать в бывшее пограничье и не вернуться.

– А с чего вы взяли, почтенный доктор, что вам придется туда ехать?

– Оскорбляете, господин консул. Иначе с чего была поведана увлекательная история про гибель Скерри в некоей пограничной гостинице. Несомненно, получение наследства как-то связано с этими событиями и, полагаю, с этой местностью. Опять же, в своей прочувствованной речи вы только что упомянули, что «придется долго искать». Ну не в Димне же вести эти долгие поиски, иначе бы вы все сами давно нашли.

– Очевидно, данный пассаж следует рассматривать как согласие заключить сделку.

– В изустном виде – да. А в письменном – ума не приложу, как вы это собираетесь оформить. А вы ведь без письменного контракта не обойдетесь, насколько я вас знаю. Так и сформулируете: «Доктор Керавн, буде обретет магический дар, обязуется поставить его на помощь Димну, а городское самоуправление защищает его от имперских властей»?

– Все шутите, почтеннейший доктор. Запишем примерно так: я предоставляю финансовое обеспечение для экспедиции. Потому что в одиночку вы ведь не поедете, понадобится хоть небольшая, но охрана. Пусть сейчас и вышло замирение, но в тех краях следует путешествовать с осторожностью. Да и припасы вам понадобятся, вы же, со своей стороны, контракт можно будет представить не только городскому самоуправлению, но и столичным проверяющим, если таковые вдруг заявятся.

– Вас, стало быть, беспокоит моя безопасность?

– Разумеется. Ваша безопасность – это удачное вложение капитала …

В то время, как доктор Керавн вспоминал свою беседу со старым каторжником, у человека с внешностью каторжника молодого были свои заботы. Латрон несколько окреп в последнее время, но повязку доктор снимать еще не разрешал. Это, вкупе с ежиком слегка отросших белобрысых волос, красы ему не добавляло. Но на улице никто от него не шарахался. В припортовых кварталах он со своими свежими шрамами и впрямь сошел бы за красавца – не клеймёный, уши не резаны, глаза, руки и ноги есть. Да и заикаться он почти перестал, так что за словом бы в карман не полез. Шел он, правда, не по той улице, где таких клейменых и безухих толпами повстречать можно, а по вполне пристойной, пусть и близкой к гавани. Здесь располагались купеческие конторы и лавки, торгующие необходимым морским гостям товаром. У одной из лавок, где над дверью поскрипывала закрепленная на шесте доска с двумя намалеванными перекрещенными мечами, Латрон и остановился. Мечи обозначали не благородный герб владельца, а вывеску оружейника. И, глядя на вывеску, Латрон задумался – зайти или нет.

В прежние времена, когда денег у него не водилось, Латрон не посовестился бы подломить лавку, если б пришла нужда. Несмотря на то, что был знаком с хозяином. Но сейчас Латрон был при деньгах. Как известно, ополченцы за службу платы не получали. Но казначей ополчения выдал ему немалую сумму. Сказано было, что это награда за заслуги в войне и за почетное ранение. Вообще-то выплату можно было рассматривать и как выходное пособие – Латрон принял это к сведению. Кроме того, он предполагал, что распоряжение о выплате исходит от консула – на расходы перед предстоящей экспедицией. А раз так, почему бы не потратить деньги на то, на что они предназначены. Разумеется, степные предки Апеллы-Латрона не поняли бы, зачем покупать то, что можно добыть грабежом. Но предки сами по себе, а Латрон сам по себе. Что бы о нем ни говорили, деньги его не привлекали. Он достаточно прожил в городах, чтоб понять, что они значат. По правде, нынче это поняли и многие чистокровные кочевники, а не только полукровки вроде Латрона. Эти кусочки металла, что круглые, что квадратные, оставляли его равнодушным. Но вот то, что в них измерялось, – не всегда. Оружие, например.

Оружие у Латрона было. Но что-то подсказывало ему, что использовать все, добытое во время войны, в предстоящей поездке – неправильно. И вдобавок Латрон, как большинство молодых мужчин, просто не мог устоять перед возможностью полюбоваться новым оружием, даже без намерения приобрести. И он шагнул внутрь.

Здешнего хозяина звали Будзиг, Латрон знал его еще с довоенных времен. Будзиг свое дело по торговле оружием не унаследовал, как многие здешние купцы, а завел сам. Объездил все побережье, торгуя на ярмарках, не боялся дорог в пустошах и, уже будучи немолодым, открыл лавку в Димне. Клиентура у него была обширная и многообразная – это было видно и по различному оружию, выставленному на продажу. Самого хозяина рядом с товаром сейчас не было – только приказчик. Он вздрогнул, увидев Латрона, вскочил, не иначе, собираясь звать на помощь, затем узнал его и, успокоенно выдохнув, снова плюхнулся на табурет. Нахваливать товар и показывать новинки не стал. Понимал, что этот парень сам разберется, что к чему. А дохода большого от него все равно не дождешься – так стоит ли глотку рвать?

Латрон осмотрел выложенные на прилавке мечи – исключительно, чтобы полюбоваться, он не видел здесь ничего подходящего для себя. Наверняка у Будзига есть и получше, только такой товар он для всеобщего обозрения не выставит. А Латрон не станет за ним гоняться – он не вождь и не имперский высокородный, ему не драгоценность среди оружия надобна, а что поудобнее.

Затем он переместился к прилавку с луками и арбалетами. Арбалеты его не привлекали, а вот луки… В ополчении Латрон считался отличным стрелком. По меркам степняков – не ахти каким. Как говорили его родичи, это из-за того, что ранние годы он провел в усадьбе отца и упустил лучшее время для обучения. Но теперь, похоже, он не будет хорошим стрелком и по городскому счету – как он и признавался консулу. Когда он пристально смотрит вдаль, то в глазах все сливается и голова начинает кружиться. А ведь в Степи без этого пропадешь. Если он собирается сопровождать Керавна, то надо сызнова тренироваться. Может быть, лучше не с тяжелым луком, который был у него в ополчении, а таким, какими пользуются степняки – здесь они имеются…

Эти размышления прервал появившийся из задней комнаты хозяин лавки.

– Латронище! Вот ты-то мне и нужен! – радушно провозгласил он.

– И всем-то я нынче нужен… – пробормотал Латрон, поворачиваясь, чтоб оказаться с торговцем лицом к лицу. Лицо это, впрочем, больше напоминало морду большой благодушной собаки. С тупым носом, круглыми глазами, крупным ртом и опущенными брылами. Латрон этим благодушием нисколько не обманывался. У подобного пса улыбка, обнажающая зубы, мгновенно сменится оскалом, и челюсти перемолотят кости противника в пыль.

– Не всем, – ухмыльнулся Будзиг. – Говорят, тебя из ополчения ушли, герой ты наш…

– Что за городишко этот Димн, делать тут больше нечего, как обо мне сплетничать.

– Есть тут дела, и в Димне, и подальше. Пошли-ка, познакомлю тебя кое с кем.

Будзиг двинулся в комнату позади прилавка, где принимал доверенных клиентов, Латрон – за ним. Он предполагал, что хозяин хочет вовлечь его в какое-то противозаконное предприятие, которых не чурались оба. И если это не помешает планам Латрона, то почему бы и нет?

Увидев человека, коротавшего время за кувшином пива, Латрон несколько удивился. Но не сильно.

Он знал, что Будзиг ведет дела с Похитителями Людей. Связи эти завязались у торговца еще в молодости, когда он странствовал по пустошам, и продолжались много позже. Он помогал налетчикам сбывать в городе награбленное и рабов и поставлял им оружие. Латрону в голову не приходило донести об этом Грау. Такой это город – Димн, такие здесь обычаи. Но в последнее время прежним сделкам воспрепятствовала война, и у Будзига несколько сменилась клиентура. Тот, кто сидел за столом, был явным уроженцем Лунных островов. В порту Димна стояло три корабля оттуда, и этот молодчик, надо полагать, явился с одного из них.