Страница 6 из 11
Я помню, как получила по почте последнюю отредактированную версию. Посылку привезли мне на грузовике, который с грохотом проехал по подъездной дорожке. Курьер бросил посылку у входной двери. Он позвонил в дверь, запрыгнул обратно в грузовик и покатил к следующему адресату.
У него это был просто еще один обычный день. Он и не подозревал, что стал вестником жизни для души, которая была на волоске от гибели.
Я развернула посылку и взглянула на свою книгу, обещавшую помочь всем на свете справиться с теми самыми чувствами, которые теперь разрывали мне сердце. Господь, зачем Ты позволил мне написать эту книгу, зная о беде, тайно надвигавшейся на меня? Я была такой дурой, что выбрала эту тему. Я должна была знать, что меня поразят именно в то самое место, о котором я написала. И Ты мог остановить меня, Боже. Ты мог предотвратить все это.
Я чувствовала себя совершенно опустошенной, когда раскладывала листы на смятом покрывале. Мне нечего было дать людям. И все же мне предстояло явиться перед бушующим миром, как статуя Свободы, обещая свою личную версию новой жизни: «Отдайте мне ваши разбитые сердца, невыполненные обещания, страхи, смешанные со слезами, что готовы пролиться. Я буду светом, что приведет отверженных к божественной надежде»[3].
Когда я завершила «Незваных», мне страшно хотелось рассказать другим людям, как я преодолевала трудности. Но могла ли я говорить об этом, страдая от свежей раны?
Я вглядывалась в напечатанные слова, страница за страницей.
Я хотела, чтобы они исчезли.
Чтобы сама книга исчезла.
Я была отвергнута.
Именно в этот момент.
Да, пожалуй, то, что это произошло именно в такой неподходящий момент, показалось мне жестокой иронией.
Что еще более дико: на протяжении многих месяцев до этой трагедии я слышала, как Господь говорил мне: «Я укажу верный момент. Доверься мне».
И именно это показалось мне очень странным. Выбранный Богом момент лишь усилил во мне сознание собственного бессилия, не зависевшего от того, насколько хорошо я подготовилась к жизненным превратностям. Не имеет значения, насколько хорошо я знаю людей вокруг себя, – я не могу их контролировать. Не имеет значения, насколько верно я следую правилам, насколько хорошо поступаю, когда стремлюсь повиноваться Богу всем сердцем, – я не могу контролировать свою жизнь. Я бессильна перед Богом.
Мне тяжело писать эти слова.
Ибо я не хочу контролировать Бога.
Но до определенного времени…
Когда выбранный Им момент испытания кажется неподходящим, когда отсутствие вмешательства с Его стороны причиняет боль, когда Его обещания вызывают сомнения, я испытываю страх. Я сбита с толку. И, оставшись наедине с этими чувствами, я не могу не испытывать разочарование, ибо Господь поступает не так, как, по моему мнению, должен поступать добрый Бог.
Я хочу верить, что Господь предвидел боль, которая ожидала меня, и мог удержать меня от написания этой книги. Или еще лучше: я хочу думать, что Господь мог вмешаться и предотвратить произошедшее. Я хочу верить, что Его обещание никогда не покидать меня означает, что Он выступает в роли волшебного щита, защищающего меня от тяжёлых ситуаций в моей жизни и жизни тех, кого я люблю.
Я хочу думать, что мое представление о лучшем совпадает с Его представлением о лучшем. И что мое представление о добре совпадает с Его представлением о добре.
Я хочу сама писать историю своей жизни в соответствии со всеми моими представлениями о ней.
Поэтому от правды не спрячешься: я не хочу отдать бразды правления Богу. Я хочу получить их от Бога.
И затем я впадаю в самое опасное заблуждение: я могла бы устроить все лучше, чем Бог.
Конечно, я ничего подобного никогда не говорю. Но это так. Я представляю себе, как сатана соблазняет меня. На одной его руке написано «контроль», на другой – «разочарование». Он предлагает мне контроль, говоря: «Властвуй над собственной жизнью. Прекрати следовать Божественным правилам. Когда ты встанешь у руля, ты получишь все, в чем тебе было отказано Господом». Другой рукой сатана указывает на все многочисленные разочарования в моей жизни и вопрошает: «Почему Господь отказывает тебе в хорошем? Он слишком строг. Его правила не подходят в твоей ситуации. Тебе лучше знать».
Разочарование посещает меня каждый раз, как я сталкиваюсь лицом к лицу с моим абсолютным бессилием перед людьми, обстоятельствами и моментом. Если бы я могла их контролировать, я бы сама создала совершенство. Я бы сама стала хозяйкой в своей жизни и в жизни тех, кто окружает меня.
Я бы поступила так же, как Адам и Ева. Я бы завела роман с собственными желаниями. Я променяла бы свою душу на ядовитую ложь.
Именно то, что, по моим предположенииям, должно было сделать мою жизнь лучше, в конечном счете погубило бы меня.
Посмотрите на то, что случилось с Евой. В книге Бытия Господь обращается к Адаму и запрещает ему есть от Древа познания добра и зла, но его первые слова звучат как: «От всякого дерева в саду ты будешь есть» (Быт. 2:16). Господь дал Адаму свободу с одним ограничением для его же защиты.
Но когда змей говорил об этой заповеди с Евой, он изменил Божий язык свободы на язык полного ограничения без какого-либо попущения. Перевирая слова Бога, змей говорит Еве: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Быт. 3:1). Он намеренно преувеличил запрет, сказав, что Адам и Ева не должны есть ни от одного дерева в раю.
Ева услышала ошибку в словах змея и исправила его, однако затем добавила сама ограничение, вопреки Божьей заповеди: «И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть» (Быт. 3:2–3).
Господь не говорил ничего подобного относительно прикосновения к плодам. И, конечно, Он не сулил им смерть за это.
Она сделала собственное предположение.
Я прошу вас понять, насколько опасным было это предположение. Она последовала за своими собственными мыслями и соображениями, и они заставили ее усомниться в Боге. И взять контроль, чтобы заполучить желаемое. То, что она считала лучшим.
Посмотрите, как хитро змей использовал это. «И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:4–5).
Другими словами: «Ева, разве есть что-то плохое в том, чтобы хотеть быть подобной Богу? Зачем Господу отказывать тебе в этом?»
Я не хочу приписывать Еве мысль, которая не подтверждена текстом Писания, однако ее непослушание, кажется, указывает на те же противоречивые чувства, которые я испытываю, когда мне не нравится Божественный план: конечно, я могу все устроить лучше, чем Господь.
Бытие 3:6 гласит: «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его…»
Обратите внимание на эти строки: прежде, чем съесть плоды, она взяла их, она коснулась их и не умерла.
Затем она их съела и дала Адаму. И Адам тоже их ел, ибо увидел, что она прикоснулась к ним и не умерла. И грех вошел в Сад.
Видите, как опасно было это неверное предположение, это непонимание Божественного наставления? Не оправдавшееся предположение Евы, что она умрет, прикоснувшись к плоду, казалось, доказывало, что Бог ошибается. И оно подкрепляло ложь змея о том, что она будет подобна Богу. Ведь она не умерла. Так что, возможно, ей было лучше знать. Это опасное предположение в свою очередь помогло ей оправдать следующий шаг – поедание плода. Такой путь проделал грех. И это была не просто личная трагедия для Евы и Адама. Она повлекла за собой ужасающие последствия для всего человечества.
Совершенство кончилось.
Пришло проклятие.
На людей обрушились последствия их действий.
И люди были изгнаны из сада.
3
Здесь отсылка к стихотворению Эммы Лазарус «Новый колосс».