Магия вероятностей

Испослать вам, ваше величество.

- Надеюсь, всё сложится как можно лучше для вас, - сказала я, попытавшись не скривить улыбку.

- И я надеюсь! - горячо ответила Маэлис, прижав ладони к груди.

Ну а меня в минуты слабости будет немного утешать счастье этой милой и доброй девочки.

- Хотя мне немного жалко герцога Тонлея. Он говорил, что любит меня и очень ждёт, когда я стану его женой, - поделилась со мной принцесса своими переживаниями, - но моё сердце уже занято!

- В принцесс всегда влюбляется много мужчин, ваше высочество, так устроен мир.

- Мне иногда кажется, что ты гораздо старше меня, - заметила принцесса и вздохнула, - Всё-таки я живу только во дворце, и не знаю жизнь так, как ты.

Мы немного постреляли, и я ушла спать. Никакого набега на кухню мы с принцессой, конечно, не сделали, так что тётушка осталась сегодня без вредного на ночь пирога.

На следующий день приехал вызванный во дворец барон Кадней, о чём меня известил Петрик. А ещё он передал, что меня вместе с бароном вызывают в кабинет его величества.

- Вы имели возможность хоть немного отдохнуть с дороги, отец? - спросила я, сверкнув глазами на королевского секретаря, ожидающего у двери в кабинет.

- Да, и даже пообедал в выделенной комнате, - ответил довольный барон, - А ты не знаешь, зачем меня вызвали? Надеюсь, моя дочь ничего не натворила, а?

- Знаю. Натворила. Идёмте.

В кабинете короля опять присутствовали следователь и, к моему небольшому удивлению, Винсент. Видимо, присутствие принца можно было объяснить неполнотой выясненной картины о моём самозванстве. Или его собственным пожеланием поприсутствовать.

Стоим, кланяемся с бароном - всё честь по чести. Следователь сразу взял быка за рога:

- Вам знаком этот предмет, барон?

- Да это ж наш родовой артефакт, - удивился тот, - только камешки не светятся, как раньше.

- Вам известно, кто и когда использовал этот артефакт?

- Никто его не использовал, он у нас давным-давно в поколениях передаётся. Мы его старшей дочке, вон, отдали, раз уж она даром магическим владеет.

- Зря вы киваете на эту девушку, барон, - с плеча рубанул правду-матку следователь, - Это вовсе не ваша дочь. Филис Кадней обменяла свою душу на душу другой женщины. Ещё когда жила в городке академии. Вы её никогда больше не увидите.

- Да как же это... - побледнел мужчина, пошатнувшись, - Филис, дочка...

- Не волнуйтесь пожалуйста, - я метнулась и схватила стул, на который усадила барона, - она ведь жива, просто далеко очень. И ещё она передала мне копию своей памяти, полностью. Так что я всё-всё помню, что и она.

Барону, однако, понадобилось немало времени, чтобы осознать и принять этот факт. На лице его застыло трагическое выражение.

- Расскажите нам, - осторожно перешёл к делу король, - что происходило после окончания первого курса академии той, которую вы считали вашей дочерью Филис. Она что-нибудь забирала у вас?

- Да нет... - с трудом припоминал барон, кидая на меня растерянные взгляды, - наоборот, вернула нам фамильные украшения, брошку там, ещё что-то... и браслет с подвеской, дарёные ей парнями отдала, чтобы мы с женой их продали да дочек младших приодели немного. Замуж ещё выходить отказывалась, говорила всё - учиться хочу дальше на мага...

- А на будущее она ничего от вас не просила? - спросил следователь.

- Не себе просила, наоборот, она... где же это письмо-то? Как знал, что надо его с собой взять.

Барон похлопал себя по сюртуку и вытащил из внутреннего кармана моё письмо, которое положил на стол королю. Тот прочитал и явно проникся. Да, его величество, сам не имеющий сыновей, мог оценить те сведения, которые получили от меня барон с его женой.

- Вы нашли ту женщину, о которой говорится в письме? - спросил он.

- Да, нашли, уж приставили к ней повитуху доверенную. И так, помогли немного.

Я одобрительно улыбнулась барону:

- Вот, я подписала документ, что не претендую на наследство после вас и становлюсь независимой, - отдала я ему состряпанное намедни стряпчим.

- Что же, спасибо, барон, что прояснили нам всё окончательно, - сказал его величество, - возьмите ваше письмо и заберите родовой артефакт.

Но барон как от чумы попятился от пятиугольника:

- Не надо нам больше его, ваше величество, только несчастье он принёс нам в семью, дочку забрал. Пусть уж эта девушка-маг им владеет и дальше, раз уж так сложилось. Поди, ей тоже несладко пришлось, а нам и отблагодарить и утешить её больше нечем.

- Как угодно, - сказал король, поднимаясь, - больше я ни вас, ни леди не задерживаю. И прошу не рассказывать обо всём этом никому сверх необходимости.

Я забрала с его стола артефакт и свиток с криво написанными строчками.

- А я возьму. Как память о Жаргале.

Вышла из дворца вслед за бароном и проводила его до коляски.

- Мать и сёстры будут горевать, - печально сказал мне он.

- Я буду вам писать иногда и помогать, можно? - спросила я, - Всё-таки память Филис не даёт мне относиться к вам как к чужим. Да и люди будет продолжать считать меня вашей дочерью.

- Ладно, - вздохнул барон, тоскливо взглянув на меня в последний раз перед тем, как коляска тронулась с места.

Я всё ещё стояла на ступенях дворца и грустно (вот ещё оборвалась одна ниточка моих привязанностей) смотрела вслед уехавшему барону, когда сзади подошёл Винсент и встал рядом со мной.

- И мне тоже пора, - вздохнула я, не поворачиваясь к нему, - Поеду в академию.

- До окончания каникул ещё полторы недели, - заметил принц.

- Но не могу же я гостить тут и дальше. Это всё-таки королевский двор, а не проходной, - пошутила я.

- Есть другое предложение. Если ты согласишься, конечно... Ольга, - с запинкой произнёс моё имя Винсент.

Я вопросительно подняла брови и повернулась к нему.

- Я еду домой в герцогство, навестить мать. Пробуду там до конца каникул. Хант и Барис тоже туда подъедут в последний день. Поехали со мной?

- Конечно, - ласково улыбнулась я, - С тобой - хоть на край света. Но разве король не будет недоволен этим?

- А мы ему не скажем! - сверкнул принц улыбкой.

Выдала я своим подчинённым небольшие премии, попрощалась с ними, и последним наказом посоветовала, чтобы всем, кто станет заикаться о моей причастности к смерти Жаргала, рекомендовали обращаться к придворному магу-целителю. Нет, не за тем, чтобы головушку подлечить, хотя, может и не помешает. А за компетентным разъяснением, от чего умер Жаргал.

Навестила свежее захоронение дома Жаргала, сильно погрустила там. Скоро тут всё зарастёт и совсем истрётся из людской памяти - и этот дом, и Жаргал, и моё у него обучение. Наверное, только подозрение в убийстве ещё долго будет жить как дворцовая легенда, очень уж тема ядрёная.

Потом я получила от королевского секретаря известие, что весьма крупная денежная сумма положена в банк, только не на моё имя, а на некий анонимный счёт, "на предъявителя", так сказать. Ибо сам король так велел - почему-то не захотел он называть имя "Филис Кадней" при оформлении бумаг, исходящих от короны - с удивлением поблёскивал пенсне снедаемый любопытством Шаддок. Ну мне-то понятно. Пачкать королевскую честь участием в инсинуациях никак нельзя. Надо будет код от счёта сменить, не забыть, а то знаю я этого гада Шаддока, грабанёт ещё! Из принципа и нелюбви ко мне. Ладно, может, слегка на него наговариваю, из аналогичного отношения.

После этого я погрузила свой несколько увеличившийся в объёме и в весе скраб в коляску. Не сама, конечно, слуги помогли. Выехали мы с принцем по всем правилам приличий - на разных кабриолетах и с небольшой разницей во времени. Однако, уже недалеко отъехав от дворца, я пересела в коляску к своему любимому и дальше ехала, обнимаемая его руками на заднем сиденье.

Своей матери Винсент рассказал обо мне сам, и она меня ни о чём не расспрашивала. Спасибо ему за это. Меня поселили в отдельную комнату, но находилась она рядом с комнатой принца, и все ночи мы проводили вместе. Винсент здесь был каким-то немного другим, домашним, расслабленным. И счастливым. Тут не было никаких придворных, слуги старались поменьше попадаться нам на глаза, и вот это и были для нас обоих настоящие каникулы - когда никуда не надо торопиться, ни перед кем отчитываться и скрываться. Обедали и ужинали мы, правда, с герцогиней и управляющим герцогством от короны, но эти люди мне нравились своими тактом и доброжелательностью.