Защитник (ЛП)

— Позволь мне взять её. Удостоверьтесь, что каждый из этих ублюдков мёртв. Забери Джоша и его семью.

Камден кивает.

— Мы позаботимся здесь обо всём. Позаботься о её безопасности.

Мы осторожны, когда я беру Райли на руки.

Когда я покидаю комнату, я зову:

— Амелия, ты со мной, — я не жду и возвращаюсь к внедорожникам, ища любой признак опасности.

Амелия — наш медик. Я не могу рисковать и отвезти Райли в больницу, пока не удостоверюсь, что о Волкове позаботились. Я убил этого человека дважды, и я просто не могу свыкнуться с этим беспорядком.

Я уже потерпел поражение с Джошем. Я больше не подведу его.

Мы с Джошем договорились. Он позаботится о моей семье, если что-то случится со мной, а я позабочусь о его. Мы дали это обещание друг другу, когда ещё служили. После того, как моя мать скончалась, команда стала моей семьей, и Джош позаботился бы обо всём, если со мной что-нибудь случится. Я знаю, что он пожертвовал бы жизнью для любого из членов команды. Я подавляю печаль, когда она наполняется во мне темнотой.

Не могу поверить, что он умер. Не могу поверить, что я опоздал. Я очень сильно сплоховал, и это стоило жизни человека, которого я любил в этом мире больше всего.

Райли — последняя из семьи Джоша, и будь я проклят, если не сдержу своё обещание, данное Джошу.

Когда мы добираемся до внедорожника, Амелия садится сзади. Я осторожен, когда передаю Райли на ее заботу, и спешу к водительскому сиденью, чтобы быстрее запустить двигатель. Я ускользаю от здания, не уверенный в том, есть ли там какая-то опасность, но я не могу рисковать, не с жизнью Райли, висящей на волоске.

Я продолжаю проверять зеркала, чтобы убедиться, что у нас нет «хвоста», и как только удостоверяюсь, что слежки нет, я смотрю на Амелию.

— Как она?

— Её горло сильно пережато. Дыхание затруднено. Ее зацепили, но нам повезло, что пуля попала ей в плечо, задев по касательной. Надеюсь, это не нанесло слишком большого урона, но я не узнаю это точно, пока мы не приедем.

Её тон полностью профессиональный. Именно поэтому Амелия так хороша в том, что она делает, она лучше всего работает под давлением.

Я хватаю радио с плеча, когда голос Майлза раздается оттуда.

— Куда?

— Колорадо. Скажи команде, что они должны быть начеку. Я бы рекомендовал им перевезти свои семьи, и ты должен сделать то же самое. Мы не знаем, что происходит, и не можем рисковать ещё раз. Этот ублюдок достал Джоша и его семью. Забери свою сестру и свою задницу. Убедись, что все замели следы.

— Конечно. Мы сделаем все возможное, но мы будем там, — говорит Майлз. Я могу только надеяться, что остальная часть команды и их семьи отправятся в безопасное убежище без каких-либо жертв.

В ярости я снова ударяю кулаком по рулю.

— Бл*дь! Как этот ублюдок справился с нашей безопасностью? Как он смог выжить? Я видел его сгоревшие останки собственными глазами. Тесты подтвердили, что это он. Они сказали, что зубы сожженного тела были точным соответствием. Я ничего не понимаю! Где мы совершили ошибку? — я снова проверяю зеркала, чтобы быть уверенным.

— Как Волков достал Джоша и его семью? — я снова ударяю кулаком по рулю, когда отчаяние и разочарование сжигает дыру внутри меня.

Что-то не так. Где-то я что-то пропускаю… что-то жизненно важное для нашей безопасности.

Глава 5

Райли

Я прихожу в сознание, чувствуя себя не в своей тарелке. Я слышу успокаивающий звук дождя, часто постукивающего по окну, и на мгновение пристально смотрю на капли, стекающие по стеклу.

Я слегка сдвигаюсь, и движение заставляет чувствовать гулкую боль в груди. Кажется, что на моей груди и левом плече висит тонна тяжести.

Я смотрю на своё окружение и нахожусь в замешательстве от того, где я очутилась. Одна стена состоит из больших окон. Персиковые цветные шторы раздвинуты в стороны, что открывает мне потрясающий вид на дождь. Вдали я вижу горы.

«Горы? Я вижу сон?»

Когда я двигаю правой рукой, то чувствую, что что-то тянет её, и тогда замечаю, что в мою руку воткнута игла капельницы. Там висит пакет с какой-то жидкостью, свисающей с подставки, которая расположена рядом с кроватью.

«Я в больнице?»

Мой разум затуманен, и я сражаюсь, чтобы попытаться бодрствовать, но это битва, которую я проигрываю, когда тьма утягивает меня назад.

Когда я снова просыпаюсь, за окнами темно. Представляла ли я горы раньше или это был сон? Лампа рядом с кроватью включена, мягко освещая элегантно оформленную комнату. Цвета — все мягкого тона персиков и сливок. Я ничего не узнаю.

Звук открывающейся двери выдёргивает меня из сонного состояния, в котором я нахожусь. Мой взгляд мечется по комнате, пока я не нахожу входящую женщину, в руках которой ещё один пакет для моей капельницы. Она одета в джинсы и чёрную футболку. У нее короткие и светлые волосы и очень яркие зеленые глаза. Я не помню, чтобы видела её раньше.

Я пытаюсь подтолкнуть себя в сидячее положение, но ошеломляющая боль пронзает мою грудь, распространяясь на левую руку. Я не могу сдержать хриплый стон, вырывающийся из моих сухих губ, который словно поджигает горло.

Дерьмо, всё моё тело болит.

— Райли, не пытайся двигаться, — спокойно говорит женщина. Я хмурюсь, не уверенная, должна ли я её узнавать. — Ты отсутствовала четыре дня. У тебя будет время, чтобы подняться на ноги.

«Четыре дня?!»

«О чем она говорит?»

— Меня зовут Амелия Куинн. Я медик команды и буду заботиться о тебе, пока тебе не станет лучше.

«Медик команды?»

В одно мгновение мой ум пуст и затуманен, а затем первая вспышка воспоминаний вспыхивает в моих глазах. Образы из памяти врезаются в меня, заставляя мою грудь сжаться с невыносимой болью.

Папа.

Мама.

Логан.

Джош.

Моя семья.

Из горла звучит глухой звук. Я поворачиваюсь на бок и съеживаюсь, когда агония продолжает пронзать меня. Я стараюсь оттолкнуться от любой боли, но она вонзает когти глубоко в меня. Из меня вырывается крик, звучащий почти как вопль, и я начинаю раскачиваться, пытаясь ослабить агонию, которая настигает меня.

«Моя семья мертва».

Желчь подступает к горлу, и я напрягаюсь. Грубые, пустые хрипы содрогаются в моем теле.

— Позволь мне помочь, — шепчет Амелия. Она берёт мои длинные чёрные пряди и одной рукой придерживает их подальше от моего лица. Её другая рука мягко движется вверх и вниз по спине, и это причиняет боль ещё больше. Мне так больно, что кто-то сейчас со мной нежен. Я принимала свою семью как должное, и теперь они мертвы.

Пока я задыхаюсь, агония затухает. Кажется, что в горле застряли шипы, и я не могу сказать ни слова, чтобы попросить Амелию остановиться.

Когда моя рвота прекращается, она кладет влажную прохладную ткань на мой лоб. Это чувствуется хорошо на моём лихорадочном лице. Она делает это дважды, прежде чем шепнуть:

— Ложись. Тебе нужно отдохнуть.

«Мне нужен отдых».

Я хочу кричать. Хочу что-то ударить. Хочу сломать всё вокруг себя, пока всё это не будет выглядеть искажённым, как руины моей жизни.

Я хочу задать вопросы, чтобы я могла понять всё, что произошло, но не могу вымолвить ни слова. Вместо этого я закрываю глаза, пытаясь найти тёмное место, где невыносимая боль не сможет следовать за мной.

***

Я не могу спать. Мне удаётся время от времени дремать, но это ненадолго.

Я не отслеживаю дни. Зачем мне это? Моя жизнь стала чередой мучительных воспоминаний.

Воскресная школа научила меня, что на долю каждого выпадают столько испытаний, сколько каждый сможет вынести. Если это действительно так, тогда ясно, что Бог оставил меня. Я стала ничем иным, как сосудом для боли и ужаса. Я заполнена до краёв, и они начинают переливаться через край, портя всё вокруг меня.