Надежда Земли (ЛП)

— Потому что, — прорычала она, — я сотни лет была убеждена, что осталась единственным выжившим драконом. Зачем мне возвращаться в наш мир, если я не планировала умирать?

— Ты рисковала, когда пыталась освободить меня в тот первый раз, — тон Нидхегга был успокаивающим, нежным. — На твоем месте я бы сделал то же самое.

— Рисковала и в итоге проиграла, — простонала она. — Я изо всех сил старалась освободить тебя от темных богов, но у меня не хватило сил. К тому же я бросила кладку яиц, чтобы вытащить тебя. Это был чертовски трудный выбор. Ты или наши дети. В конце концов, я потеряла и то, и другое, — она вздрогнула от носа до кончика хвоста, алая чешуя дождем осыпалась с ее шкуры.

— И я люблю тебя за то, что ты рискнула, — Нидхегг повернул голову и пристально посмотрел на нее. — Ты все-таки спасла меня. Просто это заняло на несколько сотен лет больше, чем ты рассчитывала, — он молчал в течение пары взмахов крыльев. — Я никогда не был так счастлив, как в тот момент, когда покинул этот проклятый пограничный мир, который Перрикас зовет своим домом. Властелин силы и энергии, мать его. Скорее мелкий деспот. Он сохранил мне жизнь только для того, чтобы питаться моей магией, в попытке уберечь свое жалкое подобие мира от увядания. А этот идиот Д'Чель лишь все усугублял. Он постоянно заглядывал ко мне в тюрьму и злорадствовал, я жаждал разбить его лицо и засунуть эти идеальные зубы ему же в глотку.

— Откуда ты узнал, что огонь дракона оживит наши яйца? — спросила она. — Если бы я была в курсе, что все настолько просто, то давно бы уже сделала это.

— Нет, все не так просто. Я намного старше тебя, Дэви, — Нидхегг выпустил в ее сторону нежный язычок пламени. — Вполне возможно, что я самое старое живое существо на Земле. В моей голове множество мелочей и деталей. Тем более нам нечего было терять.

Дэви подумала о святилище, которое создала из своей кладки, когда вернулась без Нидхегга после первой попытки спасения. Она так сильно скорбела, что яйца оказались погребены под грудами драгоценных камней некогда бывшими ее слезами.

— Наверное, ты прав, — пробормотала она и остановилась. Нет причин признавать, что она хранила яйца как напоминание о собственной ошибке.

— Приготовься, — крылья Нидхегга забились так быстро, что превратились в размытое пятно. Дэви закрыла внутренние веки, чтобы защитить роговицу. Мир драконов был местом пламени и света. Несколько мгновений спустя знакомые запахи обволокли Дэви, опалив легкие, тем не менее она глубоко вдохнула, даже если это причиняло боль. Под ней расстилался обугленный пейзаж, прекрасный в своей бесплодности. Красная, оранжевая и черная выжженная земля тянулась во все стороны.

Драконы могли долгое время обходиться без пищи и воды. В их родном мире существовал только один источник воды, которой было достаточно и для драконов, и для небольших стад антилоп. Большая часть земли представляла собой непрерывную цепь вулканов, окруженных пещерами. Источник находился глубоко в пещерной системе. Двойные солнца только-только опускались за западный горизонт, окрашивая небо в темно-красный цвет, словно кровавая рана всего мира. Скоро единственным источником света будут вездесущие огни.

— Мы предлагаем нашу дочь пламени, — выкрикнул Нидхегг и начал летать кругами по густому, наполненному дымом воздуху, направляясь к вулканической трещине. Дэви последовала за ним. Какая-то часть ее души приветствовала этот бесплодный мир, признавая в нем часть своего творения. Нидхегг приземлился, вскоре Дэви присоединилась к нему на потрескавшейся сухой земле пограничного мира. Он протянул ей тело их дочери.

Дэви взяла тельце и крепко прижала к себе маленького дракона. Она выросла бы золотой, даже после смерти ее красные чешуйки продолжали менять цвет. Дэви наклонила голову и провела пастью по чешуйчатой головке своего детеныша.

— Прости, — прошептала она. — Мне очень жаль. Жаль, что у меня не было времени узнать тебя лучше.

— Она была бы особенной, — вмешался Нидхегг. — Совсем как ее мать.

Из ее глаз брызнули слезы, орошая землю. Жемчуг, бриллианты, рубины и изумруды засверкали у ног Дэви. Она посмотрела в глаза Нидхегга.

— Я всегда буду винить себя. Так же, как винила себя за неправильный выбор, когда оставила наши яйца, отправившись на твои поиски, — она выпустила дым, а затем столп пламени. — Мы будем двигаться дальше, но ублюдки больше не получат наших детей.

— Надеюсь, ты права, — Нидхегг прищурил свои вращающиеся зеленые глаза. — Мы бросили вызов. Не только ты и я, но кельты и люди, такие как Эйслин, люди с силой. Связанные животные тоже в деле.

— Наверное, так оно и есть, — Дэви подумала о Руне, волке, связанным с Эйслин, и Белле, вороне, связанным с Фионом. Охотники соединялись с животными, наполняя их магией или извлекая скрытую силу, которая была в них. Человеческая магия состояла из пяти итераций: Охотник, Маг, Искатель, Целитель и Провидец. У большинства людей было только две силы, одна основная, а вторая более слабая, но Эйслин владела всеми пятью. Фион тоже, как и все кельтские боги.

— Дэви, — Нидхегг потерся мордой о ее. — Ни одна война не прошла без жертв. Ты должна пережить это. Как и я. Люди, которых мы любим, в любом случае будут умирать.

Дэви ощетинилась и крепче прижала к себе малышку.

— Никто из моих детей больше не погибнет. Я прослежу за этим.

— Независимо от того, насколько ты будешь бдительна и полна благих намерений, это все равно может произойти, — он выпрямился. — Мы сражаемся, чтобы спасти Землю. У нас нет выбора. Завтрашний день далек от определенности. Услышь мои слова, я приветствую смерть в качестве свободного дракона. Гнить дюйм за дюймом на протяжении сотен лет в этом вонючем загоне на планете Перрикаса было агонией. Что бы ни случилось, хуже этого не будет.

Тревога охватила Дэви, она резко развернулась лицом к супругу.

— Ты не имеешь права умирать. Я только вернула тебя.

В его глазах отразилось сожаление.

— Я чувствую то же самое к тебе, Дэви, моя любовь, мое сердце. Помнишь, как нам говорили, что наш союз не продержится долго? Что скандинавский и кельтский бог в итоге вцепятся друг другу в глотки?

Дэви кивнула.

— Сейчас, когда ты упомянул об этом, да, я вспомнила, — она фыркнула, над ее головой поднялся дым. — Но ведь мы доказали, что все ошибались, не так ли?

— Да, любимая. Доказали, — Нидхегг протянул передние лапы к их дочери. — Давай помолимся и отправим ее на покой.

Звук его пения на древнем языке кружился вокруг них, то поднимаясь, то опускаясь. Через некоторое время он поцеловал дочь и передал ее Дэви, чтобы она в последний раз попрощалась с малышкой. Нидхегг не замолкал. Он взглянул на Дэви, а затем на трещину у их ног, которая изрыгала серные пары. Дэви пропела последних строки молитвы по мертвым. Как только они замолчали, она наклонилась и бросила тело дочери в недра пограничного мира драконов.

«Что бы ни говорил Нидхегг, я никогда больше не буду хоронить своих детей. Никогда».

— Пойдем, — низкий голос Нидхега прогремел рядом с ней. — Пока мы здесь, стоит посетить пещеры и убедиться, что вечный источник все еще течет, — он расправил крылья и взмахнул ими, взлетая.

Дэви могла телепортироваться в пещеры, но летать было приятней. Таким образом они смогли бы посмотреть на свой мир и убедиться, что его никто не потревожил. Впрочем, это было маловероятно. Их пограничный мир окутывали обереги, источающие мощную магию, способную испепелить любого, кто не был драконом.

Дэви поднялась в небо. Оказавшись в воздухе, она осмотрела знакомые достопримечательности и почувствовала горьковато-сладкий укол. Люди никогда не поймут привлекательности дома драконов. Как и другие кельтские боги. Она всегда чувствовала, что ведет двойную жизнь, особенно когда верила, что осталась последним драконом. Тоска поднялась в ней опаляющей волной. Если бы у нее был выбор, Дэви привела бы сюда своих детей, чтобы жить здесь всей семьей. Пусть люди и кельты сами разбираются с темными богами. Она бы отложила кладку яиц, на еще один шаг приблизившись к тому, чтобы снова заселить Землю драконами…