Щит и вера

За преданность царёвой службе Фёдор Алексеевич пожаловал Афанасию Тихоновичу Зыкову чин думного дворянина пожизненно с ношением оного чина роду Зыковых навсегда. Именной указ, подписанный царём Фёдором Алексеевичем, был торжественно оглашён на заседании Боярской думы и передан на вечное хранение Афанасию Тихоновичу. Событие это совпало с печальной вестью о предании смерти в Пустозёрске страдальца Аввакума.

Четырнадцать долгих лет заточения в подземелье не сломили волю непокорного Аввакума. Он, находясь в заточении, продолжал свою проповедь, рассылая грамоты и послания в разные стороны Московского царства. Множество людей, поддерживавших протопопа и последовавших за своим пастырем, помогали его деятельности. Резкое письмо к царю Фёдору Алексеевичу решило его участь. Он и его ближние товарищи по приказу царя были сожжены в срубе в Пустозёрске. Случилось это трагическое событие 24 апреля 1682 года. Может быть, и последовали бы жестокие расправы над староверами, но внезапная кончина государя Фёдора Алексеевича отодвинула их на десятки лет.

8 июня 1682 года на царство венчались впервые сразу двое царевичей: Иоанн и Пётр. Афанасий Тихонович Зыков в составе Боярской думы присутствовал на этом знаменательном событии. Земский собор издал постановление об одновременном восхождении на престол двух братьев московского царя Фёдора. Иоанну на ту пору исполнилось шестнадцать лет, а Петру – только десять.

Глава 2. Ледяная пустынь

Мученическая смерть Аввакума не только не устранила церковный раскол, а наоборот, увеличила поток переселенцев, сторонников старого благочестия, в ледяную пустынь Русского Севера. Гонимые создавали новые скиты, в которых селились вместе со своими семьями. В 1684 году на территории Олонецкого уезда братья Андрей и Семён Денисовы, а также монахи из Соловецкого монастыря заложили обитель на реке Выг. Первоначально в обители осело сорок душ. Но вскоре она стала Выгорецкой обителью – центром старообрядчества беспоповского поморского толка.

Князья Андрей Дионисиевич и Семён Дионисиевич Мышецкие, преданные Аввакуму и старой вере, уйдя в раскол, потеряли по велению государя дарованный чин и стали поморскими крестьянами. И всех тех, кто последовал за расстригой Аввакумом, постигла подобная участь. Между тем столь жёсткая мера не возымела надлежащего действия на староверов.

Смутные времена наступили в Москве с венчанием на царство двух государей: Иоанна и Петра. Регентша, царевна Софья Алексеевна, стремившаяся к единоличной власти, всячески радела о слабом здоровье царевича Иоанна и втайне замышляла козни против Петра. Многие думные бояре её в этом поддерживали, а отсутствие единовластия сильно ослабляло Московское царство. После кровавого бунта стрельцов, которыми воспользовалась Софья, и расправой над боярами Нарышкиными, Ромодановскими и другими лицами, имевшими к бунту отношение, покой так и не наступил. Афанасий Тихонович, как человек государственный, тяжело переживал распри и вражду между боярскими родами, которые делили царевичей и желали видеть на престоле каждый своего ставленника. Царевна Софья всячески пыталась склонить на свою сторону Боярскую думу, хотя думные дворяне и дьяки, знающие служилые люди больше поддерживали Петра Алексеевича, нежели слабого здоровьем и тщедушного Иоанна.

Шло время, смута нарастала. Несмотря на боярские распри, в божьем мире царил порядок, и в положенные сроки над Москвой вновь зашумела ручьями весна с надеждами на лучшее будущее. Вишнёвые и яблоневые деревья украсили гроздьями цветов улицы Златоглавой. Солнышко за день прогревало воздух почти по-летнему.

Афанасий Тихонович, как всегда, спешил домой. Семейство его значительно приросло. Сыновья уже имели собственные семьи. Младший, Матвей, как было заведено исстари, проживал с родителями, а старший, Фёдор, имел собственный дом. В обеих семьях подрастали внуки Афанасия Тихоновича.

Часто раздумывая о своих наследниках, Афанасий благодарил Господа Бога за то, что оба сына живы-здоровы и детки их также радуют своей привязанностью к деду и прилежанием к наукам. Что до своих родителей, то у отца с матушкой из всех их деток выжил только он, Афанасий. Брата и сестру забрала страшная болезнь, прокатившаяся по Москве в пору обучения Афанасия в иноземщине. Так и остался Афанасий Тихонович единственным сыном в семье Зыковых. Размышляя над такой несправедливостью, он радовался благополучию сыновей и внуков. Дома за вечерним столом собрались все домочадцы, включая внуков.

Откушав, семейство начало укладываться ко сну. Но тут внезапно с главного крыльца звякнул колоколец.

– Кого там несёт в столь неурочный час? – обратился к дворецкому Афанасий.

– Милостивец, Афанасий Тихонович, сказывают, что от батюшки вашего Тихона Савельевича с посланием, – отвешивая низкий поклон, доложил дворовый.

– Впусти, впусти же скорее!

Через минуту, ведомый дворецким, в горницу вошёл странник, одетый по-монашески. Афанасий Тихонович сразу признал в нём посланника от батюшки Тихона Савельевича. Распорядившись, чтобы его оставили наедине с пришельцем, пригласив странника откушать, он с волнением ждал известий с северной стороны. Монах поблагодарил хозяина, но от кушанья отказался, попросив лишь питья.

– Печальную весть принёс я тебе, Афанасий Тихонович, – глотнув квасу, сказал посланник. – Отец наш, а стало быть, и твой, Афанасий Зыков, батюшка Тихон Савельевич почил в возрасте восьмидесяти пяти годов от роду. Напоследок просил тебя, Афанасий Тихонович, возглавить святое дело отца твоего. Ушёл он от нас тихо, под святое песнопение рабов его и сослуживцев святой братии веры истиной православной. Однако, принимая свои последние денёчки, он, батюшка наш отец Тихон, написал тебе письмо и просил меня после его смерти вручить тебе, Афанасий Тихонович. Вот и настал тот час. – После сказанных слов монах вручил с поклоном Афанасию небольшую шкатулку.

Преодолевая волнение, он взял лежавший в ней свиток и стал читать. Афанасий увидел хорошо знакомый, ровный почерк батюшки:

«Афанасий, сын мой единственный.

Пришёл твой черёд сделать свой выбор между царёвой службой, службой Господу Богу и благочестием нашим православным. Знаю, что нелегко это тебе сделать. Ведь слуги Господни остаются и слугами государей наших Иоанна и Петра. Но это мы так себе мыслим. Нас же ещё государь Алексей Михайлович в преступники записал за веру нашу православную, истинно русскую, за преданность старейшему благочестию и книгам святым, писанным нашим старинным письмом. И поныне, мы остаёмся в глазах царей московских вероотступниками. Думаю, что придут когда-то времена для нас тяжёлые, когда вспомнит о нашей братии государь и будем мы вновь подвергнуты гонениям. Но эти времена придут ещё не завтрева. Прошу тебя, сын мой, не брось дело отца твоего, заступи на моё место в нужный час. Вручаю тебе власть духовную и хозяйственную. С того момента, как мы с тобой повстречались, Афанасий, сын мой разлюбезный, скит наш ещё более окреп. По реке нашей Выг целые городища выросли. Прозываемся мы теперь Выголексинским общежительством с центром в Выгорецкой обители. И растёт с каждым днём число скитов в округе нашей и число людей, поселившихся в северной стороне. А во главе всего дела стоит Андрей Денисов, некогда князь Мышецкий, а духовным руководителем является священноинок Пафнутий Соловецкий из известной тебе святой обители. Перед нелёгким выбором ставлю тебя, разлюбезный сын мой Афанасий. Ведь дело касается всего рода нашего. Отказ от службы государевой навлечёт на тебя наказание суровое, потеряешь ты чин и звание, заслуженное тобою верой и правдой. Однако ж надеюсь, что вера наша поможет принять сие решение и ты продолжишь службу духовную, ибо этот путь свят и правилен.

На сём прощаюсь с тобой, сын мой, Афанасий Тихонович Зыков, молюсь за тебя и за ближних, коих не видел долгие годы, благословляю тебя, сын мой, на труды праведные, службу духовную! Аминь!

Отче старец Тихон, в миру Тихон Савельевич Зыков.

Числа шестого, месяца мая, сего 7194 года от Сотворения мира (1686)».