Щит и вера

– Ну что, братцы, – сказал Василий, один из пленных, – надо бы нам помолиться, чтобы повезло.

Он быстро перекрестился и стал открывать ключом колодку. Все тоже перекрестились.

– О, ребята, – обратился Фёдор к Григорию и Степану, – да вы из староверов, что ли? Креститесь-то не по-российски? Вот не замечал!

– Ну и дальше не замечай, какая разница, Бог-то, Он един для всех, а кто как крестится, не всё ли равно, – быстро ответил Василий, – главное – бежать, бежать…

В Луговом радость вновь сменилась неизвестностью. После врученных Самсону Дмитриевичу писем сына пришли ещё два, датированных 1902 годом, а потом опять не стало известий. Вновь Самсоний сделал запрос в дивизию, на что был получен ответ: «Ваш сын Зыков Григорий Самсонович пропал без вести в январе 1903 года». Вскоре пришло подобное известие и в семью Вёрстовых о Степане. И всё началось сначала: ожидание известия, душевные страдания, молитвы жены. Одно отвлекало как-то – строительство церкви, которое завершалось, вопрос о школе тоже решился положительно. У сынов всё было хорошо, сам, правда, сдал маленько через Гришку. Но силушка есть ещё, есть! А о Дарье ничего слышно не было, как в воду канула.

Убежать далеко не удалось. Китайцы, как только русские скрылись в подкопе из сарая, сразу застучали и закричали, призывая стражу. Они знали, что за побег бывает, знали, что бывает и с теми, кто укрывает беглецов. Спасая свои жизни, они вопили и звали стражников, с появлением которых обнаружилось бегство русских. Их поймали через пять часов преследования. Последовало жестокое наказание беглецов. Каждый был приговорён к 30 ударам палками. Пленники ожидали, что им отрубят головы, но помещик не хотел терять столь добротную рабочую силу, и приговор оказался мягче. Однако этим наказание не закончилось. Солдат разъединили по 3–4 человека, на прежнем месте остались Григорий, Степан, Фёдор и ещё один солдатик, который не мог оправиться после побоев и был очень слаб. Каждую группу отконвоировали в разные стороны, больше Григорий их не видел. Или пленных продали, или перевели на другие работы, никто не знал. На прощанье они успели крепко обняться. Ослабевший пленник, его звали Иваном, усердно молился, просил милости и спасения у Бога. Но силы его покидали, однажды утром он не смог подняться на работу, а к вечеру его уже не было в сарае. Осталось их трое. Самым крепким оказался Степан. Казалось, ни болезни, ни голод, ни каторжный труд и постоянные побои надсмотрщиков его не одолеют, коренастое, широкоплечее и мускулистое тело выносило всё. Пленников посадили в земляную яму в человеческий рост, чтобы можно было стоять. Сверху положили решётку, а когда шёл дождь, то накрывали яму крышкой. Так продолжалось их заточение.

Мысль о побеге пленных не покидала. Степан, размышляя, предложил уйти вплавь по реке, когда надсмотрщики снимут колодки.

– Ведь у стражи нет огнестрельного оружия, только плети. Вряд ли они бросятся за нами в воду, тогда остальные рабы могут разбежаться, – рассуждал Степан.

– Нет, ребята, у меня не получится так, – печально возразил Фёдор. – Я не умею плавать. Бегите без меня. План и правда хороший.

– Как же мы тебя бросим? Как жить-то потом будем? И так от полка ничего не осталось, столько лет вместе! Нет, так не пойдёт! Надо что-то другое придумать, – уверенным голосом возразил Степан.

И они думали… Понимали, что осуществить побег по суше сложно.

На следующий день на работах они увидели измученного, избитого однополчанина. Оказалось, его после неудачного побега, вернул прежнему хозяину новый помещик. Солдат поделился новостью, которая досталась ему неизвестным образом. Оказалось, что он пытался бежать в Чемульпо, там стоят русские корабли «Варяг» и «Кореец». Медлить было нельзя, корабли должны покинуть бухту и уйти в Порт-Артур. Это известие заставило ускоренно готовиться к новому побегу. Решили всё-таки уйти по реке, проплыть какое-то расстояние вплавь, поочерёдно помогая Фёдору, а потом взять на берегу лодку, которых довольно много лежало вдоль реки. Выбора не было.

Когда их пригнали на рисовые плантации и сняли колодки, они втроём бросились в реку, ноги вязли, проваливались в илистую почву, глубина прибывала не за счёт воды, а за счёт грязи. Охранники закричали и беспомощно забегали по берегу. Оружие им не выдавалось, так как помещик боялся, что они погубят дешёвых рабов, достать беглецов было невозможно. Те же быстро удалялись, достигнув глубины и течения реки, Степан подхватил Фёдора, и они поплыли. Гриша не помнил, сколько они плыли. Но вот показалась лодка. Он повернул к ней. В лодке сидел рыбак-китаец, которого Григорий выбросил в воду и погрёб вёслами к пловцам. Всё получилось. Теперь надо набирать ход и искать место для высадки. Продолжать путь по реке казалось опасным. Высадившись через некоторое время на берег, они упали на землю и тут только поняли, что побег удался. Дальше надо идти, и путь предстоял немалый. Обветшавшие серые одежды не смущали. Китайская беднота также ходила в отрепьях. Гриша знал язык, и это многое упрощало.

Пленники шли уже четыре дня, останавливаясь ненадолго перевести дыхание. Несколько раз Гриша заходил в одинокие китайские фанзы, где просил немного воды и что-нибудь из еды. Делали это с осторожностью, выбирая окраины или вовсе жилища пастухов. Чаще всего испуганные китайцы делились скудной едой. Беглецы вышли к морю. Измученные и уставшие, они решили взять на берегу рыбацкую лодку и дальше вновь идти водой. В бухту так просто не зайдёшь, с моря будет это сделать проще. Лодок на берегу было довольно много, увидев наиболее прочную и дождавшись ночи, беглецы отчалили от берега. Приближаясь к бухте, услышали гром корабельных орудий.

Обогнув выступавший берег, они увидели, что русские корабли вышли из бухты в море, японская эскадра расстреливала их почти прямым прицелом. Крейсер горел, взрывы орудийных залпов поднимали водяные фонтаны, вода, казалось, кипела. Небольшая канонерка быстро шла на дно. Всё было кончено. Моряки на небольших лодках пытались проскользнуть через японские корабли, многие плыли сами. В воде оказалось большое количество людей. По шлюпкам и пловцам продолжала вести огонь корабельная артиллерия японцев. В этот кипящий котёл и попали беглецы.

Японская эскадра 27 января 1904 года обстреляла вышедшие в море из бухты Чемульпо русские корабли. Началась Русско-японская война. Несмотря на неравенство сил, крейсер «Варяг» и канонерка «Кореец» приняли бой. В какое-то мгновение взрывом снаряда, который лёг совсем рядом, лодку беглецов отбросило, и все трое оказались в воде. Степан с Григорием тщетно пытались найти Фёдора.

Множество людей, пытающихся спастись среди непрекращающегося обстрела, барахтались, взывали к помощи и надеялись на спасение. Между тем несколько иностранных кораблей пришло на помощь тонущим морякам. Григорий и Степан оказались на французском эсминце. Французские, итальянские и английские суда, подобравшие моряков, высадили их на корейский берег. Спасенные моряки расположились под открытым небом. Стоял январь, ночами температура опускалась до минусовых значений, днём солнце давало возможность немного согреться. Десятки раненых простуженных людей ждали помощи. Корейские власти были не в состоянии её оказать.

Ослабленные пленом, испытанием побега, Григорий и Степан были среди этой массы людей. Степана от переохлаждения трясло как в лихорадке, к ночи начался жар. Медицинской помощи ожидать было неоткуда. Тяжелораненых матросов разместили в госпитале Красного Креста, все остальные оставались под открытым небом. Варяжцы (матросы с крейсера «Варяг») делились друг с другом всем, чем могли.

– А вы, ребята, как здесь оказались? – спросил морячок, сидевший у костра, обращаясь к Грише. – Ишь, сердечный, дружок-то твой как мучается хворью.

– Мы из стрелкового полка Сибирской Восточной дивизии. Несли охранную службу в Маньчжурии на строящейся железной дороге, – глядя в огонь костра, ответил Григорий.