Кир-завоеватель

– Пастух, тот самый, что пасет твои стада в ущелье у реки, к западу от крепостной стены… Вернее, его сын… Он отхлестал моего сына за то, что мой мальчик не признал в нем царя!

– Какое попустительство! – высказался жрец из племени магов[3]. – Это посягательство на устои. Простолюдин не может ударить знатного, и тем паче провозгласить себя царем, как не смеет перс или гутий зайти в храм Анахиты и насладиться телесным удовольствием с жрицами любви. Это привилегия знати.

– То-то я и гляжу, что жрецы из Раги и Лаодикеи не вылезают из храма Анахиты. Прибывая в столицу, они пропадают там и день, и ночь, предаваясь разврату с мидянками и одаривая их безделушками и гаданием.

Маг решил больше не гневить государя и отвел глаза на золотые ритоны с чеканкой из крылатых львов, стоящие у мраморных колонн прохладного зала. Обиженный жалобщик взял на себя смелость продолжить:

– Так как мне быть, государь, ведь это твой раб? Только скажи – приму я любое решение.

«Ох уж эти вельможи, беспокоят по пустякам, подумаешь, получил пару ударов плетью или розгой, и на тебе – состряпали целый заговор», – подумал царь.

Вы что, ошалели совсем! – излил он вдруг свою ярость. – По-вашему, я только и должен, что наказывать детей?! По вашей милости, поганые жрецы и маги, я уже лишил жизни собственного внука. Теперь вы требуете смерти сына пастуха за детскую забаву?! Отвечайте!

Все маги предпочли отмолчаться, и лишь вельможа со своим отпрыском готовы были что-то сказать, но Астиаг подошел к ним вплотную, и они так же предпочли тишину.

– Я всегда иду на поводу у вельмож и магов, – успокоился Астиаг, – хотя проверить точность их советов и предсказаний невозможно! Хорошо, приведите пастуха и его сына!

– Что ты натворил? – спросил Митридат своего маленького Кира, когда стража вела их к царскому дворцу.

– Я бичевал какого-то мальчишку в дорогих одеждах, – ответил Кир.

– За что?

– Он не признал меня царем…

– Мы пропали. Бедная моя голова…

Митридат предстал перед царем на коленях и потребовал, чтобы Кир тоже пал ниц. Кир не испугался грозного Астиага в пурпурном плаще с узорами, но подчинился отцу.

Царь подошел и поднял мальчика.

– Как тебя зовут?

– Я Кир, сын Митридата.

Перед ним стоял худощавый высокий мальчуган с бездонными карими глазами, смуглокожий и жилистый, как каппадокийский скакун. Его мускулы выдавали в нем хорошего наездника. Такой вывод Астиагу дался легко, ведь на конюшне царя была пара сорванцов, которые управлялись с лошадьми лучше взрослых. Мальчуган был похож на них. Его черные волосы вились, как виноградная лоза, его взгляд был прямым. Натруженные руки не тряслись при виде царя. Этот красивый мальчик кого-то напомнил царю, но кого?

– Так ты или я – царь Мидии? – задал вопрос Астиаг.

– Царь Мидии – великий Астиаг, – не страшась, ответил мальчик.

– Ну хорошо. – После этих слов довольный Астиаг обернулся к свите, затем продолжил свой допрос. – Тогда ответь, провозгласил ли ты себя царем сегодня и приказал ли наказать вон того мальчика только за то, что он тоже признает царем Мидии лишь меня?

– Мы играли. Меня объявили царем. Он ослушался, и был наказан розгами, хотя заслуживал ударов плетью за свою дерзость! – без малейшего страха произнес Кир, и пастух, его отец, схватился за голову и закрыл глаза.

Реакция царя стала неожиданной для присутствующих. Он улыбнулся. Теперь он понял, кого напомнил ему этот смелый мальчик. Конечно же, прекрасную Мандану, его дочь. Как он похож на светлую царевну! Тот же лик и гонор.

– Ай да сын пастуха! И все же ты признался в заговоре! – смеялся царь. – Значит, все-таки ты повелитель этих земель!

– Вовсе не этих! А всех! Я царь империи из многих сатрапий! И Мидия лишь часть моей страны. Мои «бессмертные» отряды сегодня осаждали укрепления Вавилона! – с блеском в глазах сообщил Кир, которому не понравилось, что взрослые над ним смеются.

– Определенно, девочка моя, Мандана! – осенило Астиага, – А ну-ка, встань, пастух, и отвечай как на духу, твой это сын иль нет!? Приказываю правду говорить!

– Не мой, – молил пощады Митридат. – Подкидыш он, подкидыш… Прости, великий царь.

Все ахнули, ведь десять лет прошло с той самой поры, когда был устроен черный пир и панихида по убитому младенцу, рожденному от перса царевной в Экбатанах. Кир один стоял невозмутимо, никто не видел мокрые глаза. Его отец, добрый Митридат, вдруг отказался от него… Кир захотел бежать, но он не знал, куда.

– Сюда Гарпага! Из-под земли достать его! – велел Астиаг, и все переглянулись.

Гарпаг – могущественный полководец, но выходило так, что он не исполнил воли самого Астиага. Младенец жив и вот-вот должен был превратиться в наследника престола.

Царь обнимал его, слезами обливался, благодарил богов, оставивших внука живым, а магов, настроивших его десять лет назад на ужасное решение, проклинал. А заодно Гарпага. Казалось бы, он должен был его хвалить, раз ныне, обуреваемый восторгом, готов был петь и танцевать под дудки музыкантов. Но как бы не так! Нам не понять ни изречений магов, ни мыслей основателей держав…

Гарпаг явился сам с повинной. Его лазутчик из вельмож, тот самый, мальчика которого избили, вызвался его привести. По дороге он обо всем поведал. Отпираться было бесполезно еще и потому, что Гарпаг, войдя в тронный зал, увидел раскаявшегося Митридата. Пастух! Вот на кого он свалит всю вину!

– Как так, пастух, ведь я приказал убить младенца! И труп ты предъявил! Мой верный человек доподлинно проверил, как ястреб-падальщик искромсал невинное дитя! – с ходу напал Гарпаг.

– Молчи, негодник, он уже признался, что подменил ребенка, обвел тебя вокруг пальца! Но суть в другом. Обман – это измена! Тебе доверил я поручение особой важности, а ты меня подвел.

– Прости, мой царь, готов я голову свою на плаху положить, но не признай изменой неведение мое, – склонил голову военачальник.

– Я накажу тебя. Конечно. Ты заслужил самой суровой кары. Но не сегодня. Пир готовь пока! Как и в тот раз, когда мой внук должен был погибнуть от твоей руки. И теперь ты – мой распорядитель, и виночерпий, и дегустатор мяса у вертела. Устроим праздник в честь чудесного спасения сына моей Манданы. Пошлите с радостью гонцов к родителям его, в персидский стан. Вернулось солнце в дом!

Глава 10. Зловещий пир царя Астиага

Настал день пира. Астиаг не поскупился на напитки и яства. В Экбатаны стекались гости с вассальных царств.

Царь Лидии Крез и царь Вавилона Набонид прислали щедрые подарки. Прибрежные города Понта отвесили целую галеру с пряностями, вином и свежей рыбой. Сушеные финики и виноград, персики, абрикосы и яблоки из Армении раздавались черни, которая высыпала на улицы и прославляла чудесное спасение царского внука.

Народ ликовал. Вождям племен ариев у ритуальных жертвенников преподнесли бодрящую и опьяняющую хаому, только что выдавленную из стеблей хвойной эфедры и конопли. В храме богини Анахиты жрицы любви – знатные мидянки устроили оргию, сославшись на особый повод, хотя причина для постоянного разврата им давно не требовалась.

Гарпаг-распорядитель подливал царю вино, сидя по правую руку от него, на самом почетном месте. Слева восседал спасенный внук по имени Кир. Рядом находилась царевна Мандана. Она прибыла из Пасаргад вместе с законным супругом Камбисом, вождем самого сильного племени персов.

Церемониймейстер объявил о подаче тушеного мяса. Мясо, окаймленное печеными яблоками и рисом, внесли на золотом подносе. Слуги подали драгоценные ритоны-сосуды в виде бычьих голов с глазами из горного хрусталя и золотыми рогами. В них разливали вино.

– Пробуй! – Царь указал Гарпагу, чтоб тот отведал кушанье как дегустатор стола. Тот отломил скромный кусок. Не было аппетита, но обязанности, возложенные на него, он исполнял надлежаще.

Гарпаг тщательно разжевал кусок. Он хоть и был мягче козьего сыра, но все же едва не застрял в его горле. Все приступили к трапезе после того, как сановник похвалил изысканное блюдо.

3

Маги – согласно греческому историку Геродоту мидяне разделялись на шесть племен – бусы, паретакены, струхаты, аризанты, будии и маги. Они считались ариями, в отличие от ассимилированных мидянами племен гутиев, лулубеев и касситов, считавшихся неарийскими. (Примеч. автора.)