Страница 2 из 13
Сельчане обращались в эти инстанции, писали жалобы в Москву, но, как только сгущались тучи, со стороны сада, будто праздничный салют, доносилось бабах! В отличие от взрослых, сельские подростки были довольны. При виде грозовых туч, они настраивали слух на ожидаемый выстрел. Словно горох, рассыпались по округе в поиске капсулы с шелковым парашютом оранжевого цвета. Вскоре на девчонках появились модные платья и сарафаны из этой яркой ткани.
Юшков, сам того не желая, превратился в изгоя. При встрече односельчане перестали ним здороваться, а девушки отказали в свиданиях и нежностях.
– Думал, что за мною, ракетчиком, девки будут табуном ходить, а они, наоборот, перестали любить. Наверное, их родители против меня настроили, – как-то пожаловался он – Хоть, куда глаза глядят, беги из родного села. Эх, тоска зеленая.
– Уходи из ракетчиков, тем более, что работа сезонная, иначе наживешь себе много явных и тайных врагов, – посоветовал я. – Не ровен час у кого-нибудь из них сдадут нервы, пустит «красного петуха» и окажешься без вины виноватым погорельцем.
– Пока я на службе, так уж и быть, как только тучи сгустятся, приходи на огневую позицию. Дам стрельнуть, а то ведь две недели без толку проучился, – предложил Николай. – Ощутишь азарт ракетчика.
–А потом по селу пустишь слух о том, что это я бабахнул по дождевым облакам, – заподозрил я его в хитрости. – Нет уж, этот номер у тебя не пройдет. Спасибо, я в армии настрелялся из АКМ, пулемета и гранатомета.
– Проницательный ты, однако, – усмехнулся Юшков.
Он все же внял моему совету. Под предлогом того, что возникли проблемы со слухом, мол, оглох и отупел от выстрелов, написал заявление об увольнении. Но место пусто не бывает, нашли ему замену. Пока искали, пушка молчала и за это время на радость жителей, даже без крестного хода и поповских молитв, прошел обильный ливень. Воздух насытился озоном и все вокруг, утолив жажду, зазеленело.
Юшков не остался без дела, поступил в Бахчисарайский строительный техникум. Получил диплом и в качестве прораба сколотил бригаду шабашников. Они подвизались возводить особняки, сауны и гаражи на загородных дачах партийных, советских чиновников, деятелей культуры и искусства. В бригаде, по его словам, завелась паршивая овца, испортившая все стадо – бывший уголовник с погоняло Дрын. Он заподозрил в Николае ненасытную крысу, похитившую часть общей казны. Чуть битой не поколотили, едва успел дать деру, выручили смекалка и спортивная закалка
При каждом удобном и неудобном случае, особенно, будучи подшофе, Юшков с гордостью изрекает: «Я – ракетчик!».
У меня сразу же возникает ассоциация с подводником, который ни разу не был на субмарине. Однако, восседая на подводе (телеге) и управляя сивым мерином, считает себя морским офицером-подводником.
Зри в корень!
Прежде у тех старожилов, кто готовился к неизбежной встрече со старухой с косой и переправе через реку Забвения в «долину вечности», головы не болели о приобретении гроба, креста, черного крепа и прочих атрибутов и аксессуаров траурной церемонии. О панихиде, отпевании тогда, в пору воинствующего атеизма, когда церковь, тайно опекаемая агентами КГБ, действительно была отделена от государства, помышляли лишь единицы.
Лишь у некоторых набожных старушек хранилась в горнице библия, висела иконка богородицы. Октябрята, пионеры, комсомольцы, не говоря уже о коммунистах, уверовав в тезис «религия – опиум для народа», были атеистами, не верившими в загробный мир, ни в рай, ни в ад.
Почему же не болела голова о последнем пути туда, откуда нет возврата? Администрация, профком, будь то совхоза, колхоза, любого другого предприятия и учреждения брали на себя значительную часть расходов на погребение своего работника, ветерана труда, пенсионера. Если человек был орденоносцем, ударником комтруда или пятилетки, то и поминки устраивались за счет казенных средств. Мало того, родственникам усопших оказывалась материальная помощь.
В совхозе «Феодосийский» произошел курьезный случай. Сорокалетние ровесники плотник Сергей Реутов и столяр Вячеслав Зарубин подметили, что заведующий хозяйственным двором Егор Васильевич Пантюха отличается излишней доверчивостью и суетливостью. Будучи по темпераменту холериком, имитирует высокую занятость текущими делами, кипучую деятельность. Нередко, не вчитываясь в содержание, подписывает наряды, накладные, платежки.
Однажды после получки, пребывая под «градусом», они решили проучить начальника, слегка покуражиться. В обеденный перерыв заглянули в конторку Пантюхи. Пока тот с кем-то разговаривал по телефону, умыкнули со стола чистый бланк по оформлению заказа на выполнение работы, будь то изготовления окон, дверей для жилых домов, ферм и хозпостроек. Возвратились к расположенному рядом столярному цеху с пилорамой. Наспех перекусили домашней снедью.
Предвкушая последствия и, потешаясь, заполнили бланк. Для них это не составило большого труда, так как подобные заказы нередко поступали к ним на исполнение.
Обычно каждое утро завхоз собирал подчиненных на планерку и давал задание на текущий рабочий день. Причем, не в устной форме, которую, как известно, к делу не пришьешь, а в виде документально оформленных нарядов. По ним в бухгалтерии начисляли зарплату.
– Васильич, надо бы пополнить запасы бревен на пилораме, – Вячеслав отвлек завхоза предложением, а Сергей, уличив удобный момент, подсунул заполненный бланк в стопку на столе начальника.
– Пополним, отправлю в райцентр пару грузовиков, – пообещал Пантюха и с пафосом продолжил. – Товарищи, не бейте баклуши, не валяйте дурака. Чтобы никаких перекуров, дорожите каждой минутой рабочего времени. Как говорят: делу – время, а потехе – час! Если выполните квартальный план, то каждому гарантирую премию в размере пятидесяти процентов от месячной зарплаты.
– Постараемся, постараемся! – послышались взволнованные голоса. Оно и понятно, ведь обычной премии в пять рублей за успехи в соцсоревновании, едва хватало на три чекушки или на четыре бутылки «Вермута».
Удовлетворенный бурной реакцией подчиненных, Егор Васильевич роздал бланки с заказами. Зарубин получил им же заполненный, но подписанный завхозом, бланк.
– Сработало, номер удался! – выразил общий восторг плотник, когда они возвратились в цех. С азартом, не мешкая, взялись за работу. Подобно пожарной сирене взвыла пилорама, острыми зубьями пил вгрызаясь в сосновое бревно и превращая его в брус. Из-под пил посыпались свежие смолистые опилки.
Ко второй половине дня гладко оструганный гроб и крест были готовы. Оставалось обить деревянное ложе и крышку черным крепом. И с этим привычным делом плотник и столяр управились быстро.
Во втором часу пополудни на пилораму и столярный цех наведался Пантюха. Он придирчиво оглядел гроб, крест и похвалил:
– Молодцы мужики, сразу видно, что дело мастеров боится
– Это как раз тот случай, когда волынку не потянешь, покойник ждать не будет, – заметил Вячеслав.
– Да, не будет, – подтвердил завхоз. – Деревянный тулуп для усопшего или усопшей готов. Надо бы известить, что заказ выполнен. Кстати, напомните, кто дуба дал, а то я за делами и заботами запамятовал? Кручусь, словно белка в колесе.
– Васильич, вы же сами подписали наряд и должны знать, для кого предназначена эта домовина, – упрекнул Сергей.
– Вы, что же, не читали задание? – удивился завхоз.
– Читали, но наше дело маленькое. Коль поступил срочный заказ, то выполняй и не рыпайся, – ответил Зарубин.
– Подайте-ка, наряд, узнаю, кто преставился? – велел Пантюха. Столяр, сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, подал бланк наряда. По мере того, как Егор Васильевич вчитывался в текст, суровая маска наползала на его лицо, а глаза полезли из орбит: «Гроб сосновый, стандартный для скоропостижно скончавшегося от инфаркта сердца Пантюхи Егора Васильевича».
– Что за бред сивой кобылы! – возмутился он. – Вы же видели на планерке, что я жив, здоров. У меня сердце здоровое, работает, как часы. Получается, что перед тем, как умереть, я успел заказать себе гроб и крест. Абсурд. Ни в какие ворота не лезет! Кто сочинил эту филькину грамоту? Почему мне сразу не сообщили, я бы аннулировал подлог?