Могила в горах

– Весьма. Она хорошо говорит и пишет по-шведски. Я не представляю, зачем бы ей лгать. Она с 2003 года пытается узнать, что случилось с Хамидом.

– И по ее мнению, что-то не сходится. На чем она основывается?

– Говорит, что, с одной стороны, Хамид никогда бы не исчез, не предупредив ее, а с другой – есть еще этот мужчина, который приходил к ней домой через двенадцать дней после их исчезновения с вопросами о Хамиде.

– Она полагает, он был из полиции?

– Или, по крайней мере, из каких-то органов власти.

– Хотя был в штатском?

Леннарт кивнул.

– Расспрашивал о родне Хамида, его друзьях и обо всем прочем.

– А описать его получше она не в силах? – спросил Стуре со слегка скептическим видом.

– Нет. Швед, лет сорока. Она считает, что все шведы выглядят более или менее одинаково.

Прежде чем продолжить, Леннарт просмотрел свои записи.

– Полицейские, с которыми она разговаривала, сказали, что никого на той неделе к ней не посылали. В полиции Сольны это вчера подтвердили.

Стуре посмотрел на него. Явно пришло время для скептицизма.

– А может, Хамид был замешан в чем-нибудь, о чем жена не знала? В каком-нибудь криминале. В какой-нибудь… сети. Существует тысяча возможностей.

– Конечно, такое возможно. Но в начале двухтысячных было какое-то специфическое время. Ты, наверное, помнишь депортацию в Египет в две тысячи втором?

Стуре кинул на него злобный взгляд. А как он думает? Что ему неизвестна главная горячая новость конкурирующего канала, принесшая тому «Золотую лопатку»[6]?

– Может быть, здесь нечто подобное, – продолжал Леннарт. – Тогда двоих подозревавшихся в терроризме мужчин по заданию ЦРУ молниеносно выслали в Египет. В тот раз были замешаны и СЭПО[7], и Министерство иностранных дел.

Стуре немного помолчал. Интересная версия. Не самая правдоподобная, но в принципе возможная.

– Значит, по-твоему, что-то утаили под прикрытием уклонения от депортации?

– Уклонения от депортации с грифом секретности, – поправил Леннарт.

– А этот Иосиф, о котором говорила Шибека, что нам известно о нем?

Леннарт покачал головой.

– Ничего. Но Шибеке его имя запомнилось. Хамид явно называл его перед самым исчезновением. Правда, больше она ничего не знает.

Стуре написал на доске «Иосиф» и поставил после имени вопросительный знак. Он сел и задумчиво посмотрел на Леннарта.

– Вообще-то у нас слишком мало сведений. Сконцентрируйся на полицейском отчете. Это единственный имеющийся у нас объективный факт. Узнай, почему он засекречен.

Леннарт кивнул ему и улыбнулся. Во время встреч со Стуре он улыбался не особенно часто.

– С этого я и собирался начать.

Очевидно, вид у него был слишком довольный, поскольку Стуре наклонился над столом и устремил на него пристальный взгляд.

– Я хочу, чтобы ты подключил к расследованию Линду.

Улыбка Леннарта сразу погасла. Как раз этого ему хотелось избежать – вмешательства.

– Но она, наверное, и так по уши занята делом Государственного управления рынком труда? – попытался он. – Мне уже немного помогал Андерс, можно, я обращусь к нему, если увижу, что не справляюсь?

– Леннарт, нам необходимо узнать, есть тут что-нибудь или нет. Я снабжаю тебя ресурсами, чтобы это проверить, а Линда толковая, – любезно сказал Стуре.

– Понимаю, – ответил Леннарт, – но мне хотелось бы еще немного покрутиться самому. Ты ведь знаешь, что я предпочитаю работать…

Стуре кивнул, но не сдался. Это было не в его стиле.

– Могу я предложить компромисс? Ты расскажешь Линде, что тебе известно, и она будет помогать тебе со сбором материала. Но в поле работать будешь ты. Ты руководишь. О’кей?

Леннарт посмотрел на него в упор. «Руковожу тут не я, – подумал он, – а ты». Но что он мог сказать. Бал правит Стуре. А его, Леннарта, заменить можно.

– Звучит хорошо, – ответил Леннарт и опять улыбнулся.

Правда, на этот раз улыбка выглядела вымученной.

Когда они вернулись в гостиницу, уже стемнело.

Вернулись все, кроме Урсулы, оставшейся, чтобы провести техническое обследование и руководить работой по перемещению трупов. Торкель предлагал остаться с ней, но она отказалась. Он и правда ничем там особенно помочь не мог. Однако, благодаря своей политической власти внутри организации, в одном деле он мог пригодиться. Трупы, обнаруженные в лене Йемтланд, по правилам следовало отправить в судебно-медицинскую лабораторию города Умео, но Урсуле хотелось, чтобы Торкель попытался переправить их в Стокгольм.

Оказалось, что сказать легче, чем сделать. Получилась небольшая война на два фронта. Судебные медики в Умео восприняли это как вотум недоверия, а их коллеги в Стокгольме ясно дали понять, что и так не испытывают недостатка в работе и им не хватает только лишних шести трупов. Если Торкелю каким-то образом все-таки удастся добиться переправки трупов, то он не может ожидать, что ими займутся в первую очередь. На более высоком уровне в организации тоже усомнились, что его требование принесет пользу. После десятка звонков Торкелю пришлось признать, что ничего не получится, игра не стоит свеч. Пусть отправляют в Умео. Урсуле придется просто-напросто с этим смириться. Он сообщит ей об этом, когда она вернется. Хотелось бы надеяться, что с глазу на глаз. У него в номере. Или у нее.

Переходя через мост к турбазе, они увидели, что восьмиугольная пристройка, где располагался ресторан, уютно и заманчиво светится. Матс с Кларой встретили их в рецепции и спросили, когда они хотят ужинать. Все договорились на полчаса разойтись по комнатам, а потом собраться в ресторане.

Жили они в номерах, которые Матс и Клара называли комфортабельными. Торкель предположил, что так оно и есть, если под комфортом подразумевать двухъярусную кровать, тряпичный половик, примитивные фанерные шкафы без дверей и собственный душ с туалетом. Сам он считал, что номер выглядит как самая обычная комната на турбазе.

Приняв горячий душ, Торкель встал перед зеркалом с маникюрными ножницами в руках, протер запотевшую поверхность и принялся удалять нежелательные волоски. Правая ноздря явно нуждалась в обработке. Он ненавидел длинные волоски, которые в последние годы начали появляться в местах, где он определенно не хотел их иметь. Мало вещей заставляло его чувствовать себя таким старым, как не лишенные злорадства замечания дочерей, что ему необходимо опять подстричь уши. Зазвонил телефон. Торкель вышел из ванной и ответил.

Звонили из газеты «Экспрессен». Аксель Вебер. Правильно ли он понял, что Госкомиссия находится в Йемтланде? Торкель подтвердил, сознавая, что теперь это получит широкую огласку в СМИ. Вебер – толковый журналист, а участие в расследовании Госкомиссии автоматически привлекает больше внимания. Веберу хотелось знать, почему они там. Что там обнаружили? Или, вернее, может ли Торкель подтвердить, что обнаружено массовое захоронение? Торкель подтвердил, что они нашли некоторое количество трупов, пролежавших там долгое время. Высказывать предположения относительно сроков он не намерен, поскольку им неизвестно. Но долго.

Возраст, пол, точное количество, версии и возможный мотив – вдаваться в такие подробности или выдавать их прессе Торкель не хотел. Когда относительно короткий разговор был окончен, Вебер знал не больше, чем когда позвонил.

– Вы ведь понимаете, что я все равно обо всем узнаю, – закончил он, и Торкель готов был поклясться, что слышит, как журналист улыбается на другом конце провода.

– Не от меня.

Торкель положил трубку. Вебер, скорее всего, сказал правду. Кто-то в окружении Хедвиг Хедман явно уже выдал сведения и, наверное, продолжит их выдавать. Представляющие ценность для СМИ дела в настоящее время практически невозможно сохранять в тайне. Необходимо сейчас же ограничить информационный поток. Возможно, даже в направлении Хедвиг. Заявление в департамент канцлера юстиции свидетельствует о том, что ее окружают не самые лояльные сотрудники, или же – что она как начальник не способна трезво оценивать ситуацию. И еще она вызвала Госкомиссию. Некоторые местные полицейские всегда расценивают такие действия как неуважение. Таких становится все меньше, в большинстве своем они с благодарностью принимают экспертизу и дополнительные ресурсы, привозимые Госкомиссией, но в каждом провинциальном участке один или несколько человек обязательно почувствуют себя обиженными. Вероятно, надо исходить из того, что из полиции Эстерсунда информация просачивается как через сито.

6

Главная премия, присуждаемая шведским журналистам за журналистские расследования.

7

Шведская служба безопасности.