Опьяненный любовью

Пен кусала губу, пытаясь отогнать тревогу, отравлявшую мысли хуже любого садового вредителя, однако, несмотря на все старания, не могла успокоиться.

Возможно, рассказать Гарриет правду об ее рождении Пен следовало много лет назад, но она считала, что дочь еще слишком мала, чтобы понять. К чему усложнять дочери жизнь далеким прошлым, которое ни одна из них не в силах изменить?

Нет, ее вина глубже. Пен не следовало пересказывать вдовью историю тети Маргарет, хотя эта история годами спасала ее и Гарриет от осуждения и отверженности.

«На самом деле не следовало пускать Гарри к себе под юбки…»

Ха! Чаще всего юбки слетали еще до того, как Гарри успевал к ней прикоснуться.

Вспомнив об этом, Пен улыбнулась. То лето с Гарри было чудесным, лучшим из всего, что случилось в ее жизни, не считая рождения Гарриет. Никогда прежде да и потом она не чувствовала себя такой живой, такой настоящей. Каждое ощущение, каждый запах, каждое прикосновение были так пронзительны: ярче и слаще, чем когда-либо еще в ее жизни. День не тянулся за днем, она не уповала на будущее, а жила настоящим, упивалась каждым мгновением, запоминала каждое мгновение, чтобы лелеять в памяти, когда уйдет Гарри.

То, что он уйдет, Пен знала всегда.

А потом у нее появилась Гарриет, и как ни трудно быть матерью без мужа, она ни разу об этом не пожалела и не захотела избавиться от дочери. Гарриет была живой частичкой Гарри и сокровищем сама по себе.

Сокровищем, которое порой сводит с ума.

Пен отчаянно хотела броситься на поиски дочери, но знала, что сейчас разговоры с ней ни к чему хорошему не приведут. На самом деле только все осложнят. Надо дать Гарриет возможность все обдумать самой. Она придет к Пен, когда будет готова.

Пен смахнула капельку пота с кончика носа, и ей в голову пришла еще одна тревожная мысль.

«Неужели Гарриет права? Неужели Годфри, дойди до него слухи, решит, что я шлюха, и умоет руки?»

Нечто, подозрительно похожее на панику, сжало грудь.

Нет, конечно нет! Она постарается, чтобы ее настоящая история пока до него не дошла, а если возможно, то и никогда.

Входя во двор приюта, Пен снова посмотрела на часы. Через некоторое время она спустится к пабу «Танцующая Утка» и перехватит Годфри, когда он направится домой после обильной воскресной трапезы. Может, удастся заставить его сделать ей предложение сегодня.

– Пен!

Она оглянулась и увидела Каро, шедшую за ней из пивоварни.

– Тебя хотела видеть Джо.

– Отлично.

У Пен еще было время до разговора с Годфри. Встреча с Джо позволит ей еще раз упомянуть о травле, которую Верити развернула против Гарриет – сцену в церкви вряд ли кто-то не заметил.

– С хмелем все в порядке? – проходя через двор, озабоченно спросила Каро.

– В порядке. Ты ведь сама знаешь. Я видела, как ты выходила из хмельника. Сосчитала каждое соплодие?

Каро засмеялась:

– Пыталась, но их столько, что не сосчитать. Однако слышала, как ты бормотала о жуках и болезнях. Мы еще можем потерять урожай?

– Да. Какой смысл скрывать?

Каро прекрасно знает, что в крестьянском труде гарантий нет. Этому ее научили два последних непредсказуемых холодных лета. Но даже элементарная гроза в неподходящий момент может стоить всего урожая.

– Потому я и проверяю растения так часто, – заключила Пен. – Но я оптимистка, осторожная оптимистка.

– Благодарение Богу за это, – произнесла Каро, отворяя дверь в кабинет Джо.

– Благодарение Богу за что? – спросила Джо.

Она сидела за столом, на котором лежал открытый гроссбух. Фредди, ее коричнево-белый спаниель, подошел поластиться и вновь растянулся у ног хозяйки.

– Пока что хмель созревает хорошо, – сказала Пен, как обычно, садясь на потертый стул с красной обивкой.

– Постучим по дереву. Если нам удастся собрать урожай, как он есть сейчас, я смогу нарастить производство и тем самым увеличить продажи. – Каро присела на краешек стула, стоявшего напротив стола Джо, и, едва не дрожа от возбуждения, подалась вперед. – Не сомневаюсь, я вам уже рассказывала, что «Петушиный Хвост» в Тадлгейте и «Пьяная Овца» в Уэстлинге просили больше «Вдовьего пива». Мне пришлось им отказать, потому что наших запасов едва хватило для «Танцующей Утки», но теперь…

– Нечего делить шкуру неубитого медведя, – предостерегла Пен. Она не любила искушать судьбу, даже стуча по дереву.

– Да-да, безусловно. Но чем скорее мы узнаем наверняка, насколько велик урожай, тем скорее я смогу договориться с этими пабами. – Каро заерзала на стуле. – У хозяина «Пьяной Овцы», мистера Харриса, есть брат, у которого таверна в Лондоне. Если пиво хорошо пойдет в «Овце», не сомневаюсь, он его порекомендует.

Нахмурившись, Каро поднесла к губам указательный палец.

– Скорее всего, мне придется подыскивать еще одного помощника для работы в пивоварне. Альберт уже слишком стар тяжести носить, хотя я ему об этом еще не говорила.

Теперь нахмурилась Джо.

– А как же Вирсавия и Эстер? Ты же говорила, они прекрасно справляются. – Джо указала на гроссбух. – Еще на одного работника у нас нет денег, ты бы лучше взяла в помощники кого-нибудь из живущих тут женщин.

На лице Каро появилась улыбка, с помощью которой она всегда уламывала людей сделать то, чего они делать не хотели.

– Мои помощницы прекрасно справляются, но ты же знаешь, что в пивоварне надо таскать много тяжестей. И Вирсавия, и Эстер работают наравне с Альбертом, но не как юноши. Не сомневаюсь, увеличение производства позволит нам платить молодому и сильному мужчине без малейшего ущерба для приюта.

Каро была честолюбива и часто воспаряла слишком высоко.

– Даже блестящий урожай не позволит нам снабдить «Вдовьим пивом» лондонские таверны, – возразила Пен. – Нам за ними не угнаться. Слышала? За обедом посетители выпивают там не меньше бочки пива.

– Я знаю об этом, – сердито покосилась на нее Каро. – Но все равно, хорошо было бы продавать наше пиво в Лондоне, – усмехнулась она. Воображение вновь рисовало ей радужные картины. – За ограниченное предложение мы и цену запросим повыше.

– Больше денег нам не помешает, – взволнованно сказала Джо.

О Боже!

– От нового герцога до сих пор ни слова? – спросила Пен.

Джо боялась лишиться поддержки, прочтя в газете, что старый герцог Грейнджер и его семья скончались от инфлюэнцы.

– Нет. – Джо потерла переносицу. – В этом году деньги еще не поступили.

Пен почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Если новый граф Грейнджер откажет им в помощи… Однако паниковать пока рано.

– Прошло всего две недели? – спросила она.

– Две недели, – опустив плечи, вздохнула Джо. – Но деньги всегда приходили вовремя.

Каро чуть не взвыла. Вид у нее был такой, будто она готова столкнуть человека в большой котел кипящего сусла.

– Герцог не может нам отказать.

– Может, – сказала Джо. – Ты же знаешь, в доме мы живем незаконно.

К сожалению, это было правдой. Поместьем Падлдон некогда владел муж Джо, Фредди, лорд Хэвенридж. Но, как и все свое имущество, он проиграл его в карты, а потом трусливо пустил себе пулю в лоб. Когда выигравший герцог Грейнджер наутро явился простить Фредди долг, он увидел его вдову Джо и понял, что ничего уже невозможно поправить.

Герцог разрешил Джо остаться в имении и более десяти лет оказывал ей помощь.

– Старый герцог наверняка должен был упомянуть вас, вернее, нас в завещании, – сказала Пен.

– Не знаю. – Джо снова вздохнула и погладила трущегося у ног спаниеля. – У него не было передо мной обязательств. Полагаю, он чувствовал вину за Фредди…

Услышав свою кличку, пес завилял хвостом.

Джо глянула на него.

– Перед моим мужем, глупыш, не перед тобой.

Фредди завилял хвостом еще проворнее, положил лапы на колени Джо и лизнул ее в лицо.

– Не подлизывайтесь, сэр, – смеясь, сказала Джо и обратилась к Пен и Каро: – Полагаю, эти деньги служили не столько помощью мне, сколько успокоением совести старого герцога. Он мог не оставить формальных распоряжений, – вновь, как частенько в последнее время, посетовала она. – Если судить по газетам, новый герцог пользуется уважением. Он бывший адвокат, вдовец с малолетним сыном. Я уповаю на его сострадание. Получаемая нами сумма невелика. По сравнению с доставшимся ему огромным богатством просто мелочь, но для нас жизненно важная мелочь.