Сброд

Атаманы отозвались на шутку сдержанными смешками, а Всесмысл, наполнив взгляд достоинством, холодно ответил, чувствуя себя неуютно в роли всеобщего посмешища:

– Нет, не уснул. Это дружок твой заходил… Если б не Вук, небось все рёбра мне переломал бы…

– Это кто? Далибор? – резко стал серьёзным Духовлад.

– Ну, да – подтвердил Вук – Я отлучился на некоторое время, возвращаюсь, а он, ещё с двумя прихвостнями, уже вовсю дух выбивает из нашего учёного мужа! Я и предположить не мог, что у Всесмысла могут быть враги! Но я «работу» с теми тремя провёл, так что, думаю, возвращаться они не станут.

– Это что, месть за винный погребок, что ли?! – в изумлении округлил глаза Ворон, и брезгливо поморщился – Какой же, всё-таки, жалкий червь этот Опара! Да и блюдолизы его ему под стать!

– Винный погребок? – переспросил Вук, не понимая, о чём речь.

– Да Малыш решил выставить караул у здешнего винного погреба, – начал пояснять ему Ворон – Ну, чтоб наши не понажирались, как на медоварне. Пришли мы, значит, к погребу, а Опара со своими недоносками, уже там! Дверь, гады, ломают! Малыш ему говорит, мол, давай проваливай, а тот ни в какую! Да ещё и права качать начал! Ну, мы с Малышом объяснили ему, «что почём», так он, вроде, заткнулся и свалил. Видно, решил на задохлике этом отыграться… и нашёл же «врага»! Как с Батурием разберёмся, я его лично из крепости выгоню, вместе с его недоумками, чтоб воздух здесь не портили!

После завершающих слов Ворона, все присутствующие переглянулись. Черноволосый атаман, уже явно считал крепость достоянием Медвежьего Воинства, и покидать её не собирался даже после устранения угрозы со стороны войск Батурия. Но на этот счёт все промолчали, находя сейчас более уместным занятием обсуждение плана засады. Даже Ратибор, которому, судя по напряжённому выражению лица, хотелось высказаться более всех остальных, всё-таки нашёл в себе силы промолчать, помня о своём обещании избегать конфликтов с Вороном. Сам виновник неловкой паузы, как будто ничего и не заметил. Дабы не заострять на этом внимания, Духовлад велел Всесмыслу рассказать всем собравшимся о том, что ему удалось выяснить. Учёный доходяга с готовностью завёл длинную лекцию об устройстве крепости, о планах её охраны и обороны. Говорил он много и пространно, зачастую скатываясь к вещам обще познавательным, не имеющим прямого отношения к планированию засады. Было видно, что Всесмысл находится под большим впечатлением от прочитанного, и желание поделиться своими открытиями, просто разрывает его изнутри. Когда же он, наконец, окончил, главарь и атаманы, сгрудившись над планом Кременца, стали распределять силы, обсуждать наиболее удобные направления для атаки, если вместе с Батурием, в крепость попадут значительные силы его личной охраны. Так же было решено, донести через атаманов каждому в воинстве, что любое неоправданное проявление насилия в отношении прислуги крепости, будет жестоко наказываться: чернорабочие должны успокоиться. Не хватало ещё от них сюрпризов в самый ответственный момент.

Духовлад украдкой вглядывался в лица атаманов. Они были хмурыми, напряжёнными, но растерянности в них не было. Они готовы были принять надвигающийся грозный вызов судьбы, осознавая всю опасность, и в то же время, понимая ценность и уникальность своего шанса. Да, атаманы были готовы… Но был ли готов весь остальной сброд? Этот вопрос вселял наибольшие сомнения, тем более, что ответ на него можно будет получить уже лишь в самый роковой момент… Особняком держался Ворон: в нём не чувствовалось напряжения, присущего остальным атаманам. Он был воодушевлён, как будто собирался встретить очередной свой День Рождения, а не готовил засаду самому грозному князю Земли Ругов в его же собственной крепости. И Духовлад, отягощённый не только личными опасениями, но и чувством ответственности за всех, кого он привёл сюда, завидовал душевному состоянию черноволосого атамана.

Глава 14

Ночь в крепости прошла спокойно. У ворот, довольно часто сменяясь, стояли люди Ворона. На них можно было положиться, и за этот участок Духовлад был спокоен. Тоже самое касалось и винного погреба. Да и остальные разбои, утомлённые переходом и боем со стражей, завалились спать мёртвым сном, так что создавать проблемы было некому. А вот к самому Духовладу, сон долго не шёл. Он думал о предстоящих событиях, которые либо обеспечат воинству пожизненный достаток, либо обернутся для всех лютой смертью. Духовлад предпочёл развивать мысли в сторону благоприятного исхода, и стал думать о том, куда поедет со своими деньгами, когда все опасности будут позади. Осесть где-нибудь в Белом Крае? Вернуться в Славноград? Хотя, велика ли разница с большими то деньжищами? Купить дом. Свой собственный, большой дом! Завести семью… В этот момент, Духовладу вспомнилась молодая девушка из толпы слуг, что случайно натолкнулась на него сегодня, когда он разговаривал с Ратибором. Её испуганно (но, при этом так мило) округлившиеся глаза… Красивые губы, с которых слетел еле слышный возглас… Как торопливо она вновь затерялась в толпе чернорабочих… Всё это вновь и вновь всплывало в памяти молодого главаря, наполняя всё его естество неким нежным умиротворением. Она казалась такой слабой, нуждающейся в защите, и Духовладу захотелось предоставить ей эту защиту, оставшись возле этой девушки навсегда. Может быть, завтра повезёт снова её увидеть? Разморенный внезапно нахлынувшей нежностью, Духовлад в первый раз за долгие годы заснул улыбаясь.

Утро для главаря, началось с полного обхода крепости. На башне, возвышающейся над воротами, был установлен дополнительный дозор, задача которого состояла в подаче сигнала при первом же появлении дружины Батурия на горизонте. Афанасий уверял, что обычно дружина двигается довольно медленно, и с того мгновения, как она едва покажется, до того, как первые ряды пересекут линию ворот Кременца, пройдёт чуть ли не час. Расстояние действительно было приличным, и даже если управляющий преувеличивал, то времени занять свои места в засаде, у разбоев было предостаточно.

Проходя по двору крепости, от башни ворот к главному зданию, слева от него Духовлад увидел группу слуг, которые вчера занимались выносом мёртвых тел. Работа, очевидно, была окончена, так как чернорабочие стояли сбившись в кучу, и смиренно ожидали дальнейших распоряжений. Рядом стоял Афанасий, и оглядывал результаты их труда. Трупы были «разсортированы» на три части. Больше всего было стражей крепости. Высокородные господа, перебитые в зале совета, составляли вторую по величине кучу. Главной отличительной особенностью этой кучки было то, что практически на всех трупах, её составлявших, из одежды осталось лишь исподнее бельё. Остальные предметы их роскошных туалетов, украшали теперь различные части тел колоритных голодранцев, при подборе своих новых нарядов, не особо отягощавших себя вопросами цветовой и стилистической гармонии. Третью часть, числом всего-то чуть больше двух десятков, составляли погибшие разбои.

Афанасий стоял у той кучи, на которую были свалены мёртвые вельможи, и пристально смотрел на один из трупов, глубоко погрузившись в размышления. Духовлад подошёл к нему, и тоже взглянул на тело. Лицо несчастного было искажено ужасом, глаза выпучены от предсмертных страданий, а из уголка приоткрытого рта к уху, вела струйка запёкшейся крови. На его туловище, виднелись четыре колотые раны.

– Твой друг? – поинтересовался молодой боец, скорее, чтоб завязать разговор, чем из-за реального интереса.

– Здесь не бывает друзей – безразлично отозвался управляющий, отвлёкшись от размышлений – Его звали Феофан, он был Главным Советником Батурия.

– Ты так на него смотришь, как будто он тебе не безразличен – объяснил своё предположение Духовлад.

– Простой интерес… Этого человека, погубили его же собственные интриги, когда он, казалось бы, уже достиг желаемого – философски заключил Афанасий.

– Да?! – притворно удивился главарь – А я думал, что его погубило чьё-то копьё, четырежды проткнувшее его тело…