Плюс один (ЛП)

Я шагнул к ней, схватил за задницу и притянул к себе.

— У тебя явный недостаток восторга. Возможно, ты хочешь над этим поработать.

— А если честно, ты хочешь провести ещё больше времени с моей семьёй?

Поцеловав её мягкие губы, я ответил, — Если это включает тебя, тогда да, чёрт. Дай мне больше Джонсов, Кимберли Энн.

Глава 19

Я не могла остановить ход времени, как и неуловимый ветерок, дующий через окно моей спальни. Открыв глаза утром понедельника, я ощутила, как реальность камнем давила мне на грудь, и этот вес напоминал, что сказка скоро закончится.

Когда я повернулась в сторону Дункана, мои сокрушительные чувства только укрепились. Я вытянула руку и провела кончиками пальцев по мягкой простыне, столкнувшись с суровой холодной реальностью пустой постели. Эта сделка заключена на выходные. Часики не переставали тикать. Туфля потеряна, а карета вот-вот превратится в тыкву.

Реальность — несмотря на мою дерьмовую аналогию — какой бы она ни была, скоро закончится. Мой плюс один превратится в одного.

Потерявшись в своих мыслях, я насладилась ещё несколькими плюсами свободы, которую обещал Дункан, когда говорил о сне голышом. До этих выходных я никогда так не делала. А теперь, когда простыни ласкали мою кожу, я размышляла, продолжу ли спать голой, когда в одиночестве вернусь домой. Не то чтобы это был вопрос, который изменит мою жизнь. Может именно поэтому я позволила своим мыслям тщательно проанализировать возможность продолжения. Наконец, я заставила себя подняться, натянула шорты и футболку и осторожно открыла дверь.

К счастью, коридор был пуст.

Спустя пару минут я возвращалась в спальню, и в горле был ком, который я никак не могла проглотить. Несмотря на все мои усилия он был слишком большим — и увеличивался слишком быстро. Я не могла спуститься вниз и встретиться с обладателями доносящихся с кухни голосов. Вместо этого я закрыла глаза и по-детски пожелала то, что никогда не получу, но может это окружение заставило меня попытаться.

— Я хочу открыть глаза и оказаться в своей квартире. Я не хочу столкнуться с необходимость завершать это соглашение. Пожалуйста...

И тут, будто в дополнение к ущербу я вспомнила про Шану. Камень вернулся. Когда я снова окажусь в своей квартире, её уже не будет, и я в самом деле буду совсем одна. Тяжесть нарастала до тех пор, пока мои колени не смогли больше удерживать меня. Я втянула воздух и рухнула на пол.

На протяжении этих выходных уверенная в себе женщина, которая жила в Нью-Йорке, время от времени пропадала. Мне внезапно снова становилось шестнадцать, что заставляло загадывать желания из-за зашкаливающих эмоций. Неспособная ни думать о текущей ситуации, ни обсуждать её, ни иметь с ней дело, я сосредоточилась на своей старой спальне. Здесь всё было так же, как и десять лет назад.

А я была той же?

В голове всплыли возражения. Я не та же. Я сильная и успешная. Однако слёзы водопадом стекали по щекам, отражая очевидное неодобрение сложившегося положения.

Чтобы не грустить, я сосредоточилась на раздражении. Заверив себя, что злость — это более приемлемая эмоция для взрослого человека... я дала беспричинному гневу пустить во мне корни и расцвести.

Безо всякой видимой причины я внезапно зациклилась на постерах, которые украшали мои розовые стены. Почему они до сих пор здесь? Я не слушала эти бойз-бенды со старших классов. Никто не слушал. И пофиг, что первым концертом, на который я сходила, был концерт Backstreet Boys, что я была безумно влюблена в каждого участника, или что от первых же нот их песен, звучавших на моём айподе, моё сердце пускалось вскачь.

Найдя подходящий выход для своих чувств, я позволила себе встать и дотянуться до скрученных краёв тонкой бумаги.

— Хватит, — сказала я улыбающимся лицам, когда громкий всхлип вырвался из моей груди. — Это никогда не было по-настоящему. Я была просто ещё одной маленькой девочкой на крытом стадионе на Двадцать Седьмой улице в Инди. — Почему я это помню? — Вы никогда не заботились обо мне. Никогда и речи не шло о продолжении. Всё это было лишь притворством.

Я потянула лист на себя.

За долгие годы на солнце бумага постера истончилась и легко рвалась.

Хрясь!

Звук отразился от стен комнаты. Я дёрнула ещё раз. Поскольку кнопки плотно засели в гипсокартоне, большие обрывки постеров летели на пол. Всего на мгновенье я уставилась на стену. В обрамлении оборванной бумаги по углам проявился невыцветший розовый прямоугольник. Хоть участники группы и никогда на самом деле не заботились обо мне, они оставили неизгладимый след на моей стене.

Я была такой наивной, когда вешала эти картинки.

В то время это казалось хорошей идеей. Я любила их. Они дарили мне счастье. Однако ничего из этого не было настоящим, всего лишь глупая девчачья фантазия. Парни с постера даже улыбались не мне, а в камеру. Они никогда не обещали мне вечность. Они не лгали мне; я сама себе солгала. И теперь, глядя на невыцветший прямоугольник, я поняла, что моя стена изменилась навсегда.

Глупая! Какая же я была глупая.

Всё это было и есть лишь притворство.

Ещё один приглушённый всхлип вырвался у меня из горла из-за проскочившей иронии.

Внезапно просто убрать картинки со стен стало недостаточно. Я упала на колени и стала раздирать каждый обрывок. Куски становились всё меньше и меньше, пока я не оставила всего лишь кучу разорванных кусочков, которые никогда уже не получится сложить.

У меня ныло в груди, когда я повторила процесс с Jonas Brothers и NSYNC. К тому времени, как стены опустели, я вымоталась, а мои слёзы высохли. Поднявшись, я заметила в зеркале женщину. У неё были опухшие красные глаза, но спина и плечи были расправлены.

— Они всего лишь поют в группах. У них слишком много фанатов, чтобы на самом деле заметить меня, — громко произнесла я. — Пора двигаться дальше.

Женщина в зеркале согласно кивнула. В её опухших глазах я увидела как боль, так и решимость. Двигаться дальше будет не просто, но никогда не предполагалось, что это навсегда. Группы приходят и уходят. Каждая влюблённость — это шаг к чему-то большему... мудрые слова моей мамы и бабушки всплыли в голове.

Когда закрывается одна дверь — открывается другая... бла, бла, бла.

Я вернулась в ванную, которая, к счастью, оказалась незанятой, и включила в душе горячую воду.

— Всегда будут новые группы, — пробормотала я, шагнув под обжигающие брызги. Капли воды кололи меня, словно иголки. Вместо того, чтобы сделать похолоднее, я позволила им смыть прикосновения и групп, и Дункана.

Прошлой ночью он сказал, что самолёт будет готов после завтрака. Ему нужно было вернуться в Нью-Йорк по делам. Я не спрашивала, по каким именно, хотя и гадала, с кем. Всё кончено. Прямо как с Backstreet Boys, NSYNC и Jonas Brothers… жизнь продолжается. Он не должен оправдываться. Он ничего мне не должен. Его долг выплачен.

После душа я заплела мокрые волосы, оделась, собрала сумки и сделала всё, чтобы прибрать обрывки постеров: сгребла их вместе с множеством рассыпавшихся шпилек в корзину для мусора. Я как раз выковыривала последние кнопки из стены, как дверь в мою спальню распахнулась.

Дункан посмотрел на меня с той же самоуверенной, практически нахальной ухмылкой, с которой он не расставался с тех пор, как мы впервые встретились. Я отвернулась, не в силах долго на него смотреть. И не буду. Я уже собрала кусочки своего сердца. Пора двигаться дальше.

Если бы только у меня был свой билет на самолёт.

Хватит этих детских желаний. Их время тоже прошло.

— Кимбра, что случилось с твоими постерами?

Я глубоко вздохнула и пожала плечами. Не отрывая взгляд от кнопки на стене, я ответила, — Я решила, что немного старовата для бойз-бендов.

Он шагнул ближе.

— Но они были милыми. И теперь я знаю, что подарить тебе на Рождество. Я поищу песни воссоединившейся NSYNC.