Чужие слёзы

— Не называй его так, — крикнула Мария. — После того, что я услышала ты не стоишь и волоска с его головы. Ты ничтожество. Ты все эти годы думал о себе и о своём кобелиным удовлетворении.

Сергей поднялся с дивана и пошёл к двери. Мария встала тоже и пошла за ним одёрнув его за рукав, таким образом повернув его лицом к себе. Сама же она стояла спиной к дивану.

— Ты слышишь меня? Ты нуль в своей жизни. Твоя самооценка завышена. Ты не имел никого права разлучать нас. Придёт время и ты будешь жалеть, что не познал за всю свою жизнь чистой, искренней любви. А что касается Вадима, я всегда его любила и он всегда будет в моём сердце. Я сожалею о своих поступках по отношению к нему. Я до конца своих дней буду виновата перед ним, если бы я могла что-то исправить и вернуть прошлое я бы не задумываясь осталась тогда и выслушала его. Я люблю его, а ты половая тряпка и… — Не договорив то, что хотела сказать Мария, после этих слов последовал удар.

*** *** ***

Вадим вернулся на свою малую родину. Первым делом, что он сделал, он пошёл в лесок росший в трёх километрах от его городка, в котором он иногда любил просто ходить собираясь с мыслями. Примерно через час гуляния по лесу он направился в сам город найти гостиницу, снять номер и остановиться на некоторое время в ней.

Вадим нашёл Марию в больнице, это было сделать не сложно, так как город маленький, больница районная одна. Он забрал Марию к себе в номер и провёл с ней несколько дней, чтобы Мария смогла встать и пойти самостоятельно.

— Ты могла бы притвориться больным человеком, чтобы вызвать чью-то жалость? — спросил Вадим.

— Вряд ли, зачем? — ответила ему Мария.

— Как знать… — последовал его ответ.

— Вадим, — обратилась к нему Мария. — Я не знаю как это сделать… Я хочу попросить у тебя прощения за…

— Я не держу на тебя зла, — перебил он её речь.

— Даже не хочешь меня выслушать? Как в своё время я не стала выслушивать тебя?

— Мы оба осознаём свою вину перед друг другом, и каждый из нас это знает. Возможно даже за то, чего он и не совершал, но живя по слухам, которые мы слышим ежедневно, человек поверит больше им, чем самому человеку.

— Ты не знаешь, что у меня было на душе все эти годы. Я не жила, а существовала. Ты не поймёшь этого… — эти слова Мария произнесла уже в слезах. Дальше разговор шёл сквозь плач. — Я говорила ему, что люблю, — всхлипнув произнесла Мария.

— С чего ты взяла, что мне это интересно?

— Я знаю. Я чувствую это… Ты не просто так вернулся обратно в эту дыру. — Мария всегда мечтала о красивой, беспечной жизни, наполненной до краёв чашей изобилий, но жизненные излишки бывают слишком коварны и не прощают тех, кто от них зависим.

— Перестань реветь, — сказал Вадим. — Твои слёзы стали для меня… — пауза в рече Вадима… — чужими, — добавил он.

— Зачем тогда ты здесь? — спросила она Вадима глядя на него красными заплаканными глазами. — Это же всё не спроста?

— Да. Не просто так я здесь, — ответил он ей. — Но в чём вся суть твоих слов?

— Разве ты не понимаешь, что я люблю тебя! — сквозь слёзы, чуть слышно, произнесла Мария.

— Я не слышу, что ты там бурчишь себе под нос.

— Не слышишь? Ты никогда меня не слышал, и не слушал. Хоть я и была тебя моложе…

— Почему говоришь в прошедшем времени, что выросла?

— Не перебивай… — разрыдавшись в захлёб рявкнула Мария. — Да. Хотела и хочу увидеть мир с его прекрасной стороны, а не торчать целыми днями на кухни у плиты… Я хотела и хочу этого, но с тобой, а не с кем-либо другим…

Вадим принёс ёмкость для воды и подогретый электрический чайник с водой. Он встал перед ней на колени как грешник встаёт перед святым ликом. Взяв в руки её стопы ног и опустив их в ёмкость он стал смывать с них пыль после дороги из больницы к нему в номер.

— Ну что же… Ты сделала свой выбор, тем летним днём. Я не однократно вспоминал о нём.

— С каких это пор ты вообще обо мне вспоминал? — с истошным воплем крикнула Мария и ногой отшвырнула пластиковый чайник с водой в сторону, отлетев в сторону чайник ударился об угол дверного проёма и треснул.

— С тех самых пор, когда в первые увидил тебя и наша встреча облила нас шампанским из твоего бокала, который выпал у тебя из рук и повис на твоём пальчике на ленточке, — ответил Вадим вытерая пол первым, что попалось ему под руку. Своей чистой, запасной рубашкой.

— Как мы заговорили… — вытирая слёзы сказала Мария. — Какими мы были глупыми, — через паузу сказала она. — Нам было дано такое чувство как любовь. Мы любили друг друга, но что произошло?

— Произошло то, что должно было произойти, что неумолимо несло нас вверх, а потом швырнуло вниз, каждого в свою сторону. Чем выше мы парили, тем болнее упали. В день нашей ссоры я не придал этому значения и я уверен, что ты решила так же.

— Нет, мой милый! — Я ждала когда ты приедешь и просто поговоришь со мной. Я готова сейчас попросить у тебя прощения, за всё что было. За все мои глупые выходки я не осознавала то, как сильно я тебя люблю. И через столько лет ты здесь, со мной рядом, мне безумно хочется тебя обнять, но…

— Что, но…? — вновь перебил её Вадим.

— Ты далёк от меня… — Ты стал тем, кем хотел быть всегда. Давно ли ты стал писа́ть?

— Лет с двадцати, — ответил Вадим.

— А почему этого не знала я?

— Тебе и не надо было это знать, но от части ты знала, что я пишу стихи и всегда над ними смеялась считая их глупыми. Ты не верила в меня и всегда говорила, что я слишком далёк от своей цели и не дойду до конца…

Вытерев пол вокруг себя Вадим поднялся с колен и подошёл к чайнику увидев трещину он сказал: «Надо купить новый чайник в номер» — но он не придал этой трещине никакого внимания, значения.

— Что касается меня, Вадим, я всегда в тебя верила, а смеялась я над твоими «детскими стихами» делала вид, что смеюсь для того, чтобы ты не бросал свои увличения, — сказала Мария поджав колени под свою голову.

— Те, люди которые действительно любят, никогда не будет смеяться над теми, кого любят, а всячески будут помогать им. Тебе не больно так делать? — спросил Вадим.

— Очень… Но физическая боль ничто, по сравнению с душевной.

— Моим миром была ты. Я смог бы перевернуть землю ради тебя, ты была моей «точкой опоры», когда-то ты говорила мне, что изменишь мою жизнь? — сказал Вадим подходя к Марии.

— Говорила, — ответила она не отрывая головы от колен.

— Можешь собой гордиться. Именно ты изменила мою жизнь в лучшую её сторону.

— Как это понимать?

— Я стал тем, кем хотел быть с самого детсва ещё с парка Горького. Мне понадобилось 14 лет, чтобы достигнуть своего, личного, триумфа. Сначала мне понадобилось 8 лет я думал всё вот он… но семейные обстоятельства отложили его, триумф, ещё на долгих 6 лет, но моя цель не была мной забыта.

— А-а… Ну да-а… — протянула Мария. — Ты сейчас книжки пишишь. Писатель, так сказать, — подняв голову с колен с заплаканными, красными глазами признесла Мария. — Интересно, многие люди о тебе знают?

— Если я хотел бы стать известным, то не взял бы псевдонимом «Алексей Родин». Мне хватает того, что мои книжки просматривают, издают и читают. На них нет даже моего фото и моих цитат. Я всегда знал, что свяжу свою жизнь с писательством, то чем я занимаюсь сейчас мне это нравится, я успокаиваюсь тем, что пишу.

— Ты наверное хочешь, чтобы твои книги стали бестселлерами?

— Не буду лгать, хочу, — ответил ей я. — Думаю, что каждый, кто пишит, подсознательно хочет этого, но это решать ни мне, а моему дорогому читателю.

— Извини, я устала и хочу отдохнуть, — сказала Мария расправив колени. — К тому же мне кажется, что наш разговор ни к чему не приведёт, а будем только ругаться.

— Я никогда не хотел с тобой ругаться и уж тем более не хочу. Давай поговорим спокойно, — сказал Вадим и провёл рукой по щеке Марии, тем самым вытирая остатки влаги от слёз.

— Вот видишь, когда ты со мной я чувствую себя легко и не принуждённо. У меня ощущение в полне здорового человека, а не униженной женщины от мужских рук. Мне так нравится, когда ты ко мне прикасаешься у меня даже мурашки по телу бегут от возбуждения. Как думаешь, нам можно…?