Страница 42 из 57
— Правда?
— Правда! Конечно, правда.
— И ты сейчас ни с кем не встречаешься? — спросила Алиса. — Ни с Людой, ни с другой женщиной? Ни с кем, ни с кем?
— Не с Людой точно, — сказал Максим. — А так, это сложный вопрос. Даже не знаю, как на него ответить. Тот факт, что у нас с тобой буквально только что был секс, считается? Если нет, тогда, пожалуй, ни с кем.
— А он считается?
— Ну, я бы его учитывал, — сказал Максим. — Значительный факт, согласись. Думаю, его считать стоит. Согласна?
— Согласна.
Голова Алисы склонилась, Максим почувствовал, как губы девушки прикоснулись к его коже.
— У тебя живот постоянно урчит, — сказала Алиса, — будто ругает меня. Максим, ты голодный?
— Немного. Или не немного. Нога болит все меньше, а есть хочется все сильнее. В последний раз я ел утром. Да и то, почти ничего не смог в себя затолкать.
— А сколько сейчас времени?
Максим посмотрел на свои часы, стрелки которых светились в темноте.
— Начало второго, — сказал он.
— Ого! На кухне сейчас никого нет. Но там же есть холодильник! Я могу тебе из него что-нибудь утащить. И, кстати, ты меня всю исцарапал этими дурацкими часами! Откуда они у тебя? Древние какие-то. Я их раньше не видела.
— Наследство от родителей. Я редко их ношу. Сейчас, наверное, ностальгия напала. А кухня твоя далеко? Я с тобой пойду.
Алиса привстала, положила ладонь Максиму на грудь, прижимая к кровати.
— Лежи, блин, куда ты собрался со своей ногой?! Сама схожу. Должна же я покормить своего мужчину, который только что хорошо поработал.
Алиса села, подняла с пола одежду.
— А знаешь, — сказала она, — я ведь тоже хочу есть! Причем, блин, очень сильно! Слона бы сейчас съела! Это странно. Не помню у себя такого аппетита со дня ареста.
2.
— Рыжик, а где мы сейчас находимся? — спросил Максим.
— В каком смысле?
Алиса вынимала из пакета прозрачные контейнеры с едой и расставляла перед Максимом прямо на постели.
— Ну, эта комната, — сказал Максим, — она где? Я помню, меня куда-то везли в машине. Потом уснул после укола. Проснулся здесь и увидел тебя. Вот только я очень смутно представляю, где именно сейчас нахожусь. Я выглянул в окно. Увидел кусты, лужайку и забор. Понял только, что мы не в Москве. Правильно?
— Московская область, — сказала Алиса. — Какой-то поселок. Мы с тобой сейчас в жилом корпусе Службы Контроля. Таких корпусов в поселке штук десять. Наш — пятый. В них что-то вроде мини-гостиниц: проживают сотрудники СК. Мы сейчас на третьем, верхнем этаже. Моя комната дальше, в конце коридора. Второй этаж такой же, как и третий. На первом этаже большая гостиная, кухня… и какие-то еще помещения. Основное здание Службы Контроля находится в пяти минутах ходьбы отсюда. Оно невысокое — тоже три этажа. Но там есть еще этажи под землей. Много, не меньше десяти, если судить по кнопкам в лифте. Лаборатория, куда я езжу работать, на седьмом.
Максим взял огурец и с громким хрустом откусил от него большой кусок.
— Что ты делаешь в этой лаборатории? — спросил он.
— Учусь всякому. И варю зелья.
— Какие?
— Не знаю, — сказала Алиса. — Мне объяснили парочку рецептов, мой дар о них пока не рассказывал, а может и вообще не знает. Но для чего они, не представляю.
— И тебе не сказали?
— Нет. Здесь неохотно делятся информацией. Сплошная секретность повсюду. Я тоже подписывала бумажку о том, что не могу делиться этими рецептами с кем-либо. И рассказывать о том, что делаю в лаборатории я, кстати, тоже не должна. Я очень там устаю, Максим. К вечеру, после всех этих ритуалов и наговоров, едва переставляю ноги, они отбирают у меня все силы. И с каждым днем заговаривать зелья становится все труднее. Жанна говорит, что мне нужно пополнить свои запасы энергии: убить, или как она говорит, «выпить» какого-то парня. Ведь я же ведьма, а для нас это обычное дело. Представляешь? Они уже привезли его сюда. Молодой, говорят. И говорят, он преступник, сделал что-то ужасное, заслужил смерть. Но что это для меня меняет? Одна только мысль о том, что нужно его убить, вызывает у меня истерику. Я не смогу это сделать. Плохая из меня ведьма.
— Теперь тебе не нужно никого убивать, — сказал Максим. — Я приведу тебя в порядок. Меня просветили, что для этого нужно. Но зачем ты вообще в эту лабораторию ходишь?
— Я должна, — сказала Алиса. — Пять дней в неделю. По десять часов в день. Я подписала контракт.
— Контракт? Какой контракт? Зачем?
— Так получилось. У меня не было другого выхода.
— Как получилось? — сказал Максим. — Давай-ка, расскажи мне все с самого начала. Как и когда ты здесь очутилась?
В глазах Алисы опять блеснули слезы.
— Давно уже, — сказала Алиса. — Через пару дней, после того, как ушла от тебя. У меня семнадцатого был День рождения, помнишь? Я планировала на следующий день сводить маму в ресторан. Не смогла. Они появились примерно через час после того, как мне принесли твой букет. Такой красивый! Мне такого большого еще никто не дарил. Представляешь, он так и остался в «Миледи», я не забрала его! Я была с самого утра счастливой, веселой! Обслуживала столик, там солидные дяди кушали, намечались приличные чаевые. И тут ко мне подошел мужчина, показал удостоверение и сказал, что я арестована.
— За что?
— Они сказали, что я хотела отравить мужа начальницы!
— Это правда? Ты ему что-то подлила?
— Нет! — сказала Алиса. — Я собиралась, ты же знаешь. Но… все не могла решиться. Одно дело — планировать, а сделать оказалось нелегко. Не потому что не смогла бы проделать это незаметно, а… стало, блин, противно! Ему же больше сорока! Он даже старше моего отчима! И я, почему-то, постоянно сравнивала его с тобой. Этот его липкий взгляд! Как представила, что этот мужик начнет кружить вокруг меня влюбленный и восторженный со своей, блин, дурацкой бородой!.. Так и расхотела давать ему зелье. Фу!
— А почему они решили, что ты пыталась его отравить?
— Тогда они мне это не объяснили, — сказала Алиса. — Они мне много всякого говорили, обвиняли, ругали, затем посадили в машину и повезли сюда. Мне плохо запомнилось все, что было в ресторане. Я была испугана, растерялась. А потом мы долго ехали. И по пути Жанна объяснила мне, что на самом деле значит быть ведьмой. Открыла, так сказать, мне глаза. Я сперва не поверила. Но она была, блин, очень убедительна! И тогда я осознала, что ты скоро умрешь. Больше ни о каком отравлении я не вспоминала.
— А зачем ты что-то подписывала? — спросил Максим.
— Я тогда ничего не могла подписывать, — сказала Алиса. — У меня была истерика. Я рыдала, ругалась, кричала на всех, просила, чтобы они тебя спасли. Они все были такими спокойными, говорили, что я не должна переживать из-за твоей смерти, что я, конечно, виновата, нарушила какой-то Кодекс, и мне придется ответить за твое убийство, но у моего поступка есть какие-то смягчающие обстоятельства… и еще какую-то ерунду. Им было совершенно плевать на то, что ты скоро умрешь! Да что я говорю, они этого ждали! Ежедневно мне рассказывали, по какой статье Кодекса я получу наказание за твое убийство. Описывали ужасы тюрьмы для ведьм. Подсчитывали, сколько лет я должна работать в Службе Контроля, если хочу избежать этой тюрьмы. И злились на меня за то, что я не хотела слушать их доводы и читать этот их дурацкий Кодекс. А мне плевать было на тюрьму! Вот совсем! Разве я могла думать о какой-то там тюрьме, когда ты умираешь?! И еще эта рыжая дура в моих снах твердила мне каждую ночь, что все хорошо, все правильно, все так и должно быть!
— Ты о своем даре говоришь?
— О нем, о чем же еще, — сказала Алиса. — Об этой рыжей тетке! С первой ночи, когда стала с ней общаться, воспринимала ее, как человека. Моя, блин, мудрая родственница! Считала, что дар — мой друг, с которым я могу общаться. Чушь! Ничего подобного! Дар — не человек. Он как… бездушная программа, электронная, блин, библиотека! С ним нельзя общаться — только учиться, запоминать все то, что затолкали в него предки. Полезная вещь. Но всего лишь вещь. Как же я тогда на него злилась!