Страница 46 из 56
- Ты превзошел себя в этот раз. Я на многое закрывал глаза, я говорил себе, что это просто у тебя такой характер, что тебе пришлось труднее всех. В конце концов, я обещал твоей матери не слишком давить на тебя. Но сейчас… - мужчина покачал головой. – Сейчас это выходит за рамки моего понимания. Как ты мог? КАК?! ТЫ?! МОГ?!
- Отец… - негромко начал «Борода», но его осекли.
- Тихо! Эта девушка, - тут все внимание вдруг сосредоточилось на Кате и она – машинально и снова - прикрыла живот, - эта девушка ждет от тебя ребенка. И что же ты? Может быть, ты женился на ней? Может быть, я ошибся в своих предположениях? Если это так, я на коленях буду просить у тебя прощения за то, что плохо подумал о тебе.
- Не утруждай себя, - усмешка у Кира вышла кривоватой. – И потом, ты ни перед кем в своей жизни не вставал не колени.
- Вот тут ты ошибаешься, - как можно говорить таким ровным безэмоциональным голосом о таких вещах?! – Но не обо мне речь. Итак, менее чем через полгода мой внук появится на свет, а ты даже не утрудился узаконить свои отношения с его матерью, так? Соизволил только жить к себе пустить, я верно понимаю?
- Абсолютно, - Кир отвесил отцу шутовской полупоклон.
- Ты подлец! – рявкнул Константин Федорович. На фоне предшествующих слов, сказанных негромко и ровно, это прозвучало резко и громко. Очень. Катя вздрогнула. – Это поступок, недостойный мужчины. Это… это… нет, у меня нет слов! Ты мальчишка – капризный, избалованный, безответственный!
- Все сказал? – в голосе Кирилла теперь слышалось напряжение. Сдерживаемое, но заметное. – Слушай, у меня от твоих криков голова разболелась. Пойду, прогуляюсь. И спасибо за подарок на день рождения. Сюрприз удался.
Дверь закрылась без драматического грохота, спокойно. Будто они в квартире вдвоем, и Кирилл пошел в магазин за манго и лимонами. Но это не так. Он ушел, потому что ему сделали больно. Очень больно. И сделали это самые близкие люди. А Катя осталась с обидчиками Кирилла наедине.
Ну, держитесь, голубчики…
- Н-да, неудобно как-то вышло… - молчание снова первым нарушил «Борода». Кажется, его зовут Борис. Или наоборот, это «Узкие джинсы» - Борис. Даже представиться не соизволили, черти!
Катя повернулась к старшему и увидела, как он держится за левый бок. А вот не надо мне тут на жалось давить, любезный!
- Валидольчику под язык? - участливо спросила Катя, давя острое желание запустить в троицу кастрюлей с супом из брокколи. Три лба здоровенных, и все – идиоты!
- Спасибо, не надо, - Константин Федорович опустил руку, снова встал идеально ровно. – Я прошу у вас прощения за поведение своего сына. Это совершенно недопустимо, я понимаю. Я… Мы…. Мы что-нибудь придумаем и… - он покачал головой. – Я и предположить не мог, что мой сын на такое способен.
Да уж, вы и не представляете, на что ваш сын способен! Ради совершенно незнакомой ему девушки. Мыслитель хренов! Уж напридумали - так напридумали. А Кате теперь расхлебывать!
- Вы, кажется, посол в Ватикане?
Коробейников-старший даже моргнул от такой резкой смены беседы.
- Бывший. Сейчас я работаю в министерстве.
- Бог мой… - Катя потерла виски. – Когда я представляю, что внешняя политика нашего государства висит на таком волоске…
- Что, простите? – ей удалось удивить господина бывшего посла в Ватикане. Он еще раз внимательно прошелся по Кате взглядом, снова задержавшись на животе. Но странным образом она теперь совсем не считала, что отец Кира представляет для нее какую-то опасность. Скорее, наоборот. Это Катерина сейчас опасна. Сердита и очень, очень опасна!
- То, что интересы нашей станы представляют люди, способные на такие скоропалительные и в корне неверные умозаключения. А я-то думала, что дипломаты – люди проницательные и умные. По крайней мере, Кирилл именно такой.
«Борода» присвистнул, «Узкие джинсы» привалился к стене с видом человека, предвкушающего редкое шоу. Будет вам шоу. Избиение младенцев и бегство в Египет вам сейчас будет, господа Коробейниковы!