Страница 41 из 103
Неожиданно Гурии сильно толкнула женщину в грудь и бросилась прочь из ненавистной темницы. Однако, в темном коридоре, рослые воины в белых тогах схватили ее.
Визжащую от ужаса девушку оттащили обратно в камеру, а женщина, наклонив к ней свое торжествующее лицо, прошептала.
- До свиданья, моя маленькая княжна, носительница чистой крови магараджей.Мы встретимся теперь лишь в день Черного солнца. Твой отец будет рад, когда та присоединишься к нему. Возможно, именно он подаст мне жертвенный нож.К сожалению ты не увидишь того, что Сигтона сделает с твоей страной, но, уже теперь можешь начинать оплакивать ее жалкую участь.
Взгляд женщины затуманился, и она легонько провела рукой по маленькой, но крепкой груди девушки.
- Жаль - голос вендийки звучал хрипло и страстно - В жертву годятся лишь невинные девушки…Твои подруги испытали силу моей любви, Гури…Кое-кто даже кричал от ужаса в моих объятиях…
- Мерзкий суккуб!- княжна передернула узкими плечами и взглядом, полным высокомерия, точно ударом плети обожгла женщину. Содрогнувшись от овращения, она сбросила липкие пальцы, обшаривавшие ее молодое тело.
Шанкар-Шарма неожиданно захихикала:
- Один поцелуй, малютка и ты узнаешь силу черной жрицы!
Неожиданно сильным движением она притянула к себе маленькое тело Гури и впилась в ее губы бешенной страстью голодного хищника.
Отшвырнув девушку прочь и, облизав окровавленные губы, красавица вендийка покинула темницу, но рыдающую от страха и унижения княжну еще долго преследовал резкий запах благовоний и торжествующий хохот жрицы. ………- Шарма - сурово выговаривала собеседнице худощавая черноволосая женщина в длинном закрытом одеянии цвета запекшейся крови - Ты опять взялась за старое. Пора оставить детские шалости. Пойми, ты больше не Тайше, жалкая наложница в пардхане магараджи. Власть и сила, даны тебе не для того, чтобы растлевать малолетних девственниц.Подумай о том, чем нам пришлось пожертвовать!
Тонкие, точеные черты лица женщины внезапно исказила смертельная мука. Судорога свела ее руки и согнула спину.
Шарма с ужасом взглянула в сухие, глубоко запавшие глаза собеседницы:
- Сестра, ты тратишь слишком много сил, и тебе требуется продолжительный отдых. Пожалей себя! Нельзя столько времени проводить в храме - это может плохо кончится для всех нас..камень сосет из тебя силы, сестра!
- Ах, Шарма - устало проговорила женщина, названная сестрой – Моя маленькая глупышка, мы так близки к победе, что было бы преступной глупостью споткнуться о какую-нибудь мелочь! Но, к делу- голос женщины посуровел и окреп - последний караван готов к отправлению?
Длинным, черным ногтем Шарма провела по красивому лицу сестры - Как же иначе, дорогая Шанкара. Мой драгоценный раб потрудился на славу - жрица весело хихикнула. Ее смех никак не вязался со строгим облачением служительницы Сигтоны - Знала бы эта высокомерная сука Марджена, что ее высокородный супруг вкалывает от зари до зари, точно последний раб из неприкасаемых на наших плантациях, да еще и благодарит богов за оказанную ему милость и, что, ее дочь, малолетняя гонористая стерва служит мне утехой..Если бы ты только позволила мне слегка поразвлечься с девчонкой. Клянусь Шанкара, я верну тебе княжну в целости и сохранности..
- Ты можешь увлечься, сестра - отказала Шанкара, расправляя свое широкое одеяние - Остальные девушки тряслись, как в лихорадке, едва заслышав твое имя. Даже смерти они боялись меньше. Хотя - она лукаво улыбнулась - Сигтоне они достались девственно чистыми… иначе, моя дорогая сестра - Шанкара медленно подняла свои глаза и посмотрела на черную жрицу, любительницу молодой плоти - Мне пришлось бы сурово наказать тебя…
Шарма слегка вздрогнула. На мгновение ей показалось, что в глазах старшей сестры багрово пылает отсвет преисподней. Она виновато сморгнула и склонила голову.
- Как будет угодно старшей жрице – голос красавицы зазвучал глухо и обиженно.
- Не жалуйся, милая - Шанкара зябко передернула плечами - После того, как мы вернем нашу госпожу из Сумеречного мира, именно ты займешь место на золотом троне Лотоса. Я же посвящу себя служению.. Мне неинтересны мирские дела и плотские утехи. Все радости мира откроются для тебя, Шарма! Ты даже сможешь взять в услужение раджассу Марджену. Пусть она чешет твои волосы и греет твою постель. Ее дочь хороша, мамаша, говорят, так просто красавица..Ты сама рассказывала о ее выдающейся внешности. И, еще – старшая из сестер, полностью оправившись от приступа слабости, направилась прочь из комнаты – Проследи за тем, чтобы ракшасы были довольны. Если потребуются женщины-рабыни, то отправь ловцов на охоту. В деревнях пусть не берут слишком молоденьких - от них так мало толку. Шарма склонила голову и проводила сестру долгим взглядом, полным зависти и восторга. Она видела, как Шанкара мягким движением тонких пальцев погладила дивный камень на тонкой золотой цепочке, висевшей у нее на шее.
Жрица сладко зевнула и лениво потянулась всем своим красивым телом. Мысли ее легко приняли иное, более приятное направление. Шанкара категорически запретила ей пугать Гури, но, нельзя же жить совсем без развлечений. Оставалось еще много молодых рабынь, чьи лица привлекали своей миловидностью, а тела свежестью. - К тому же - мягко промурлыкала распутная жрица, предвидя море наслаждения - всегда можно позвать в свою постель мужчину.
…… - Проклятье, проклятье, проклятье!- энергичный возглас прорезал предрассветную тишину джунглей. Киммериец с досадой отряхивал грязные руки, которыми он сдуру ухватился за казавшуюся такой надежной, кочку. Мерзкая горка земли рассыпалась у него в ладонях клубком змей, и он с трудом увернулся от молниеносного броска вендийской болотной гадюки, опасной, смертоносной твари, укус которой отправляет жертву на Серые равнины быстрее, чем та сможет сказать « мама».
Вот уже пару дней бродил северянин по мерзкому месиву болот, оставив далеко в стороне цивилизованный мир.
Покинув берег реки и помахав на прощанье смуглокожим кешанкам, Конан углубился в зеленый хаос и очутился в абсолютно диких местах, вотчине опасных тварей и иных, не менее смертоносных существ. Следа жизнедеятельности человека ему так и не удалось обнаружить.
В ответ на его полный гнева возглас прозвучал лишь крик испуганных птиц, ленивый рык леопарда, возвращающегося с ночной охоты, да дружное кваканье потревоженных лягушек.
- Болото - невнятно бормотал он, сплевывая тину и липкую паутину - Вся Вендия, сплошное проклятое болото…
Ему удалось выбраться на сухой пригорок и даже ополоснуть грязные руки в относительно чистой воде. Ночь не принесла облегчения. Всего пара дней, а он уже зол, как тысяча голодных демонов из преисподней Зандры и в который раз вспоминает Рахмата неласковым словом.
Развязав мешок, Конан вытряхнул остатки провизии и поболтал вино в большой фляге.Тухлая болотная вода внушала ему отвращение, и северянин, опасаясь лихорадки, пил только вино, отчаянно стараясь экономить драгоценную жидкость.
В жарком, влажном климате любая провизия быстро портилась, но у него все еще оставались замешанные на молоке и меде лепешки, сыр и фрукты, висевшие прямо над головой. К тому же всегда можно было разжиться чем-нибудь посущественней, благо живность сновала повсюду, пусть не крупная, зато вполне съедобная.
К вечеру Конан остановился на ночевку и запалил крохотный костерок, отыскав несколько сухих веток, решил поискать себе на ужин что-нибудь питательней лепешек.
Долго бродить в поисках дичи ему не пришлось.
Меч северянин оставил на импровизированной стоянке, решив ограничиться длинным кинжалом и теперь чуствовал себя голым без привычного оружия. Никакого доверия тенистые, влажные заросли от которых за лигу несло тухлой болотной водой, ему не внушали. Но, зверье здесь водилось - острый слух киммерийца прекрасно различал влажные шлепки, суетливое метание и попискивание.
Жертва голодного варвара, ни о чём, не подозревая, чем-то деловито шуршала, спрятавшись в сочной зелени трав и походило на крупную ящерицу. Мясо подобных созданий мягкое и белое, слегка отдающее рыбой, но, вкусное и вполне съедобное. В своих странствиях Конану приходилось питаться и похуже, так что данный экземпляр его ничуть не смутил. К тому же выглядел он весьма упитанным. Киммериец предпочел бы оленя, но, уже смеркалось, да и олени отсутствовали, как, ни прискорбно. Метким броском северянин пришиб трепыхающуюся дичь и та, издав лишь один пронзительный вопль, повалилась на траву и замерла неподвижно. Конан высунул голову из укрытия и, убедившись, что вопль несчастной жертвы не привлек ничьего внимания, быстро приблизился к добыче и потянулся, чтобы освободить кинжал.