Страница 38 из 60
Наверное, Воу, как смотритель санатория и глава семьи, в такой ситуации мог бы быть куда полезнее, он бы, наверняка, нашёл, что мне сказать, оправдать Кижума какими-то законами или правилами, как это уже было раньше, но я больше радовалась, что со мной этот молодой, такой ещё неопытный, искренний Рау.
Как ни странно это прозвучит, но именно этот форкош каким-то образом своим волнением, помощью и неумелой заботой стал для меня ступенькой к принятию новой жизни, которая, скорее всего, меня ждала.
Мне нельзя больше быть беспечной, оставшись без отца. А Кижум, как бы я не хотела, но он не его замена, он другой, и нужен мне для другого. Здесь мало быть Лёлей Зарецкой — дочерью своего отца, здесь ещё мне предстоит многому научиться. Богиня я или нет, но, если продолжу капризничать и всё отрицать, меня быстро низвергнут. Тогда только разбитое корыто и останется.
«Пойдём обратно, Рау», — открыв глаза, попросила я его.
Всё, с этого момента, я буду сама о себе заботиться, я докажу Кижуму, что в опеке не нуждаюсь. Я всему научусь, и там уж посмотрим, что у них за законы.
«Что? Но почему? Осталось не так много? Я могу тебя отвезти. Буду идти очень медленно», — засуетился форкош, совсем не понимая внезапную смену ориентира.
«Не нужно. Я передумала. Я хочу вернуться в терем».
«Как скажешь, Хозяйка», — согласился он, хотя вся морда так и говорила, что ни черта ему непонятно, чего это я вдруг передумала.
— Лёля. Меня зовут Лёля, — сказала я, мысленно всякий раз вздрагивая, когда он ко мне так обращается.
Фантазировать о том, что ты принцесса или богиня, это, конечно, прикольно, но вот, когда тебя реально такой считают, а ты ни о чём таком божественном в своём исполнении не помнишь и, тем более, изобразить не можешь, то это как-то напрягает. И вообще, стрёмно как-то, не тяну я на принцессу Мононоке, никак. Одно нападение с ножом не прибавляет мне весомости, как воина.
— Называй меня Лёля, — повторила я Рау вслух, но в этот раз уже на языке Кижума.
«А у вас тоже было движение «общих» женщин?» — спросил он, после того как рассмотрел меня со всех сторон, поворачивая башку то в одну сторону, то в другу, будто так виднее.
«Что? Ты о чём?» — в этот раз озадачилась я.
Что ещё за движения? Ещё бы про партии спросил. Будто бы я таким интересовалась!
«Ну, твоё имя, оно очень похоже…» — сумбурно выдал свои мысли форкош, а потом отвернулся, не договорив.
— Олё? — с прищуром, переспросила я тогда вслух, припомнив первые наши диалоги с Кижумом, а потом, не раз слыша это слово вместо своего имени в его беседах с Воу и русалицей.
Неужели, оно что-то значило? А я-то думала, это он моё имя произнести не может, но потом узнала, что совсем нет. Итак?
«Да», — потупив взгляд, согласился Рау.
Что «да»? Начал, так говори нормально, так же ничего непонятно!
«А что это значит? Меня так Кижум поначалу при встрече всё время пытался назвать».
«Общие», — всё время пытаясь отвести от меня взгляд, скупо ответил форкош.
«Что это значит?» — допытывалась я.
От меня не уйдёшь, теперь-то я знаю, с кого можно всю необходимую инфу сторговывать. Держись, Рау, сейчас будет допрос с пристрастием! Расколю без напарника.
«Это человеческие женщины, которые зовут себя свободными», — заёрзав на месте и даже вроде бы немного подскуливая, выдал он. Объяснения тяжело укладывалось в мою бедную голову, он это чувствовал, поэтому, в конце концов, сжалившись надо мной, дополнил: «Женщины, которыми обладают сразу несколько мужчин по согласию, не имея над ними власти, так как не заключён союз. И в подтверждение своих взглядов они портят кожу рисунками».
Напоследок Рау выразительно стрельнул глазами на мою руку с татушкой.
Кижум! Ах, ты ж, монстр зелёный! Значит, я шлюха в твоём понимании?!
Глава 44
Ну, Кижум!..
Чтоб тебе неделю жрать подгоревшую кашу! Чтоб тебе мыться теперь постоянно только в тазике с холодной водой! Чтоб тебя смурфы будили каждые два часа ночью!
Нет, мало… Чтобы ещё такое придумать? Я так зла, что даже в голову ни какого путёвого проклятия не приходит.
Я-то, дурёха, думала, он меня любит, оберегает, заботится, а этот шакал паршивый меня просто за шлюху всё это время держал! Ну, всё! Никакой опеки! Пока не докажет мне свои честные намерения, не искупит свою вину, не прощу. Я-то хотела за него замуж, училась готовить и деток хотела нарожать, а он!.. Гад! Козёл безрогий! Лягушка полоротая! Мошенник!
Я тебе ещё покажу «общую»! Я вот всему выучусь, займу достойное место в обществе, и ты ко мне приползёшь, и будешь извиняться. Непременно докажу тебе, что я не такая. А Воу и Рау мне в этом помогут.
Татушка — это не аргумент в пользу моей распущенности! Что еще за утверждения такие? Мало ли, как у вас это воспринимается, а у нас всё не так. Это украшение! Украшение, болван!
Чёртов девственник! Да, если бы я знала, что в моей жизни появишься ты, разве я бы жила так, как жила? Я же не дура какая-нибудь, чтобы самой себе будущее портить. Да, знай человек, что да как будет, поостерёгся бы глупости делать. Но мы не знаем, поэтому никто от ошибок не застрахован.
И вообще, нельзя же меня приравнивать к вашим бабам. Я из другого мира! Будущее или прошлое, но моя жизнь отличалась от твоей. Нечестно!..
«Что с тобой? Ты плачешь?» — оглянувшись, тут же разволновался Рау, среагировав на то, как я шмыгнула носом.
«Нет», — тут же соврала я.
А форкош понуро опустил голову и побрёл дальше.
Извини, Рау, но что поделать, я не могу не злиться, ты же должен это понимать. Особенно я злюсь из-за того, что ты, в итоге, тупо слился и больше ничего не стал объяснять, кроме как про якобы распутную татуировку, сославшись на отсутствие права сделать это. А мне теперь снова с твоим папкой толковать. А у меня от его учёности голова болит, между прочим. Прямо будто я его дочка родная.
И как я вопросы стану задавать про этих «общих», тоже непонятно, ведь получается, выдам Рау, что проболтался. Потому ты теперь, будто пыльным мешком по голове битый, идёшь. Знаю-знаю, Воу наверняка, рассердится. Но ведь не прибьёт. Он же вот тогда не прибил, когда ты на Кижума напал, значит, и сейчас ограничится только выговором. А мне вот очень надо спросить, очень.
Не хочу, чтобы все про меня так думали…
Стоп! Все! На меня внезапно снизошло озарение.
«Эй, Рау, а ты тоже меня из-за этой тату распутной считаешь?» — резко остановившись, спросила я у него, воспользовавшись тем, что чуткий форкош всегда в таких случаях поворачивал ко мне морду, готовый узнать, что случилось.
«Общей», — погрустнев мордой, исправил меня он.
Только говорил об этом совсем без желания и определённо хотел отвести взгляд, но не решался.
«Ты мне зубы не заговаривай. Ты тоже поверил, что я, типа ваших этих, «общих»?» — разгоревшись, пытала его я.
«Не наших. У нас нет таких. Форкоши верные», — возмутился Рау, обидевшись за свой народ.
Вот уж, правда, достойный сын своего отца! Отвечает один в один, как Воу. Так и хочется треснуть. Внешне, вроде и не очень похожи, а вот в общении, оказывается, очень даже. Рау только пооткрытей. Особенно, когда ему замок папаня на пасть не навешивает.
Ух, как же это раздражает! Прям, хоть убейся!
Что косишься на меня так грустно? Да, я раздражена, и, да, из-за тебя. А всё потому, что ты, вместо того, чтобы отвечать, юлишь. Неужели, непонятно, что я переживаю? Вам, может, всё и нормально, а мне вот нет. Мало того, что Кижум невесть что обо мне всё это время думал, так и вы ещё.
Странно, что он так мною и не воспользовался, раз считал «общей», зато чего вы мою честь так усиленно блюли, стало ясно. Только не капли не легче. Всё равно обидно ведь.
Чего? Хочешь что-то сказать?
А Рау и правда хотел, не просто так начал тыкаться в меня носом, заставляя к нему повернуться.
«Ты — Хозяйка этих земель», — серьёзно глядя мне в глаза, заявил форкош. «Я готов горло перегрызть любому, кто попытается опорочит тебя».