Кальмар. Книга первая

— На скочке засыпалась. Менты местные, волки позорные, замели в натуре — утирала слёзы Алинка. — А у этого гнома, пришлось целый день корячится по дому. Сутки судья впаял. А потом ночью гном, гад, меня такое заставлял делать с его тамбурином, никогда не прощу, — ревела Алинка у меня на груди.

Я похолодел. Уже представил гнома в чёрных кожаных шортах и ремнями на голом торсе. Вот он орёт "Дас ист фантастиш" и сдирает с бедной беззащитной девушки её одежонку, оставляя её в чём мать родила. А потом он берёт в руки свой здоровенный тамбурин, подходит к Алинке и……

Прижавшись ко мне, Алинка захлёбывалась слезами и соплями. Я нежно гладил девушку по спинке, успокаивая.

— Он, скотина кривоногая, заставлял меня всё ночь ему песни петь и матерные частушки, — верещала Алинка. — И в тамбурин стучать.

— А ещё этот выродок всю ночь дико хохотал от моего пения, — жаловалась Алинка. — Ну нет у меня голоса, нет. Медведь на ухо наступил. Сам бы он в свой тамбурин и пел.

— Что за частушки, — уточнил я.

Алина противным голосом пропела куплет:

Чтобы гном не изменял,

Лиши его красы.

Когда он ляжет спать,

Отрежь ему усы!

И кое-что ещё, и кое-что другое,

О чём не говорят,

О чём не учат в школе!

Я обещал ей сурово покарать этого гнома. Про себя же подумал, что если когда-либо увижу этого гнома Гектора, то поставлю ему литр. При этом я старался делать сочувственное лицо и не заржать.

Кто-то из Бобриков узнал, что мы собрались в Тугрик. Тут же, совершенно случайно, выяснилось, что как раз в Тугрик едет кто-то из Бобриков на своей телеге по торговым делам, и совершенно случайно, конечно, в этой телеге оказалось свободными два самых лучших места для нас. Только надо совсем немного подождать, тяжеловозов надо будет запрячь и поедем. Ну, пока время есть мы решили вооружить нашу низкоуровневую эльфийку. Раз Алинка умеет хорошо стрелять из огнестрела, то и лук освоит. Местный охотник Кузьма согласился за 20 золотых продать охотничий лук и сотню стрел. Вот пусть Алинка и осваивает премудрости стрельбы, а не развивает сомнительное умение вора тамбуринов у приличных гномов.

Провожать нас пришло с десяток Бобриков. Тут меня осенило: вот же пациент сам идёт в мои руки. Пока я у них в авторитете, они доверяют мне и не бояться моего лечения, то я могу прокачать своё основное умение знахаря. Первый из Бобриков стойко выдержал мои лечебные заклятия. Он живым выскользнул из моих рук. Второй уже начал беспокоится, всё порывался смыться. У него что, болезни кончились? А ну стоять! Ногу ещё будем лечить. А вот за третьим пришлось гоняться по огороду вокруг домика. Скользкий оказался.

— Стой, зараза! Лечить буду! Алина, лови его, — кричал я Алинке. — Пациент уходит!

Но ушлый Бобрик дал стрекача с криком, что он ещё молодой и хочет жить. Остальная толпа так-то резко рассосалась. Они, с опаской посматривая на меня, бочком-бочком удрали. Вот пациент пошёл, даже бесплатно лечиться не хочет. А на ком доктор должен тренироваться?

Вскоре экипаж в виде телеги был подан. Мы, наконец, поехали в сторону Тугрика. Ехать, не идти, ногам всё легче. А вот Алинке я приказал периодически идти возле экипажа на своих двоих, типа для прокачки умения ходока.

— А не водятся ли у вас тут разбойники, не шалят? — завёл я степенных разговор с возницей, которого звали Ганс Бобрик.

— Дык, куда там, всех вывели, — поведал возница. — Городские стражники и наёмники извели наших разбойников подчистую. Некому тут шалить. Вот недавно один путешественник сказал, что наших разбойников надо заносить в красную книгу. Такие дела. Нет бы, как по старинке, повесить разбойника на дереве или четвертовать на городской площади, чтоб всё было по-людски. Так нет, придумали их в книгу заносить. Это как же надо тонко раскатать разбойника, чтобы он между листами в книге поместился. Да ещё в красную. Ужас. Кто ж теперь в разбойники пойдёт. Никому не хочется в книгу попасть. Дураков нет.

— Да уж, — вздохнул я. — Теперь и на разбойника не поохотишься. Ну а хоть монстры у вас водятся?

— Не, монстр уже не тот пошёл, — ответил Ганс. — Как путешественники в наши леса набежали, так и монстр измельчал. Всех перебили. Один в речке остался, но мы его бережём, никому про него не рассказываем, подкармливаем иногда. Полезный он. Из-за него у нас речка чистая и рыбная. Монстр тину, рогоз и другие вредные растения поедает, да других монстров он рядом не терпит. А к местным он нормально относится, не ест их.

Вот хорошо, что я не испытал на речном монстре заклятие кипящей крови, а то была бы у меня сейчас репутация с местными ниже плинтуса.

Потихоньку доехали до Тугрика. Город был маленький, средневековой европейской архитектуры. Однако, все игровые атрибуты он имел в полном наборе. Распрощавшись с нашим возницей и устроившись в гостинице, мы втроём устроили военный совет. Судя по старой карте замок барона Лея находился совсем недалеко от города. Клад был спрятан где-то в подвалах замка. Оставалось как-то выкурить барона вместе со всеми домочадцами и забрать клад. Выкуривать можно было и с помощью склянки полученной от геноцида лесных слизней. Однако его милость нам был не враг, и заставлять уважаемого барона и его семью нюхать жуткую гадость, было неправильно. Решили выкуривать барона более гуманным способом, а именно, Травка надевает на себя белую простынку и становится приведением диким, но симпатичным. Она в этом облике проникает в замок и наводит там шороху: вопит дурным голосом, бренчит цепями, завывает, стучит чем-нибудь тяжёлым по тому, что больше всего звенит. Барон от всего этого приходит в ужас. Хватает своих домашних и убегает из замка, часто меняя памперсы, а мы, такие красивые, смело идём в замок и забираем свой клад. Всё очень просто.

Сказано — сделано. Мы купили белую простынку. Вручили её Травке. Травку отправили с диверсионным заданием в замок, предварительно произведя Травку в начальника диверсионной службы нашего предприятия, в звании сержанта. Свежеиспечённый сержант заверил меня что, в случае провала застрелится на месте, но начальника не выдаст. Ох, и весёленькая ночка сегодня будет в замке барона.

На следующее утро на разведку к замку отправилась Алинка, которую я назначил начальником разведывательной службы, в звании ефрейтора. Она отсутствовала четыре часа. Я уже стал думать, а не взяли ли Алинку в плен, и сейчас выпытывают у неё наши тайны. Но Алинка явилась живой и здоровой. Разведка выяснила, что наш план дал трещину, разошёлся по швам, накрылся медным тазиком и вообще не вытанцовывается. Нет, новоиспечённое приведение, всю ночь трудилось, как следует, но мы не учли один момент. Мы не учли особенности местного менталитета. Выяснилось, что здесь считается крайне престижным среди баронов, графов и всяких герцогов, если в их замках заводится приведение. К приведению относятся трепетно, с любовью, рассказывают в высшем обществе о повадках личных приведений, водят за большие деньги в замок туристов специально на приведение. Сам замок резко поднимается в цене, а его хозяин в авторитете. Короче говоря, барон ни в жизнь, не захочет отделаться от приведения ни за какие деньги. Его всё очень устраивает.

— Шеф, всё пропало, — выпалила Алинка.

Я уставился на Алинку остекленевшим взглядом, поправил чёлку и закатил истерику.

— Опять мои генералы украли у меня мою победу! — потрясая кулаками и брызгая слюной, завизжал я. — Дайте мне коврик, я его кусать буду, я его рвать буду, как Тузик грелку. Алина, дай мне галстук — я его сейчас жевать буду.

— Шеф, галстука нету, может тапок дать погрызть. У него подошва крепкая.

— И ещё, шеф, я не всё рассказала, — бодренько начала Алина. — Я при выполнении задания проявила здоровую инициативу. Провела агентурную разработку управляющего этим имением. Сделала губки бантиком, подвела глазки и подошла к нему, с видом малолетней проститутки. Всё, как вы учили, шеф.

— Алина, чего это, побойся Рандома. Я тебя, чтоб губки бантиком, не учил!