Страница 43 из 56
Вальтер
С графического окошка комма на меня смотрели большие, внимательные, голубые глаза. Аэлмар на любого производил самое благоприятное впечатление. Невысокий, с заметным брюшком и оплывшими боками. Жиденькие русые волосы были зачесаны назад, мягкий подбородок и невероятно добрые глаза. В его внешности не было ничего, что указывало бы на его пост или на его прошлое. Мало кто видел за этой добротой истину; мало кому доводилось видеть метаморфозу его улыбки из теплой в зловещий оскал; мало кто наблюдал, как стынет доброта в глазах, уступая место острому уму.
В его внешности не было ничего, что указывало бы на его племя. Если не знать заранее, то никогда не узнаешь в нем лугового луня. Хищная птица дремала в глубине этого великого мужчины.
За его спиной была знакомая стена со стеллажами папок, в окошко сьемки попадала светлая рубашка. Несмотря на ночь, он был все еще в кабинете. Я был уверен, что короткий сон, в три-четыре часа, он проведет в соседней комнате. Не удивлюсь, если на деле он не был в собственном доме уже больше двух недель. Он жил на работе, дышал ею, мыслил насущным Совета Рас. И зная это, было особенно странно его явное расположение ко мне, ведь я-то, как раз, не смог выбрать призвание, так и оставшись на уровне эмоций.
Он не торопил меня. Я был уверен, что кто-кто, а уж Шайори, точно знал о случившемся. Знал или предполагал, что мне осталось недолго. В его глазах не было укора или разочарования, не было там и жалости. Он смотрел на меня точно так же, как и раньше, словно не случилось моего отказа, будто не было моей слабости, что привело к плену и пыткам. Я не мог себя простить, а он, похоже, и не разозлился. Мне никогда не понять этого луня.
Мы впервые встретились в Актуоне. Красивый приморский город был родиной Флорианы. Это уже после замужества она перебралась в сторону столицы, потому что именно там было обиталище Джерласа, но дома, как и земля, остались. Семья Флорианы имела две рыбные фермы, солеварни и три винных завода, что очень неплохо для приморья.
В то лето в городе проводились спортивные игры, в которых принял участие Робин. Джерлас всячески подчеркивал родство с сильным, молодым альфой. У меня в памяти отложилось, что в то лето Глава Аезон заключил множество долгоиграющих сделок. Многие из тех договоров действительны до сих пор. Сильный сын явно подтверждал, что власть Хаурес не рухнет через несколько лет.
Младший сын семейству оказался не нужен. Большую часть времени я гулял один, с местными детьми. Купался, лазил по гротам и загорал, появляясь дома лишь вечером. В тот вечер я гулял по набережной в надежде наткнуться на лоток со сладкой ватой. Вечер уже сгустился, на самом пляже уже почти не осталось отдыхающих. Все они переместились под тенты летних ресторанчиков. В воздухе почти не пахло морем, хотя до него и пятидесяти метров не было. Его аромат намертво забивали запахи жареной рыбы, гриля и алкоголя. Играла музыка, смеялись прохожие. Типичная картина курортного города. Зажглись многочисленные фонари, украшающие рестораны и кафе. Тот свет и отрезал берег, превратив его в непроглядную мглу.
Сначала я услышал вскрик. Нет, кричали многие. И девушки, и парни, но этот вскрик был не таким. Слишком резкий, для радостного отдыхающего. И уже после, когда прислушался и двинулся в сторону пляжа, сойдя с каменной кладки дороги, разобрал голоса…
Картина была, в общем-то, привычная. Такая же привычная, как и рестораны за спиной с разливным вином. В Рэйене, как и, вообще, в этой части континента не особо любили кошек. Любых кошек. Рэйен исторически был землями псовых и птиц, простых котов, рысей, тигров и прочих тут, конечно, не гнали. Они жили, учились, работали, но частенько случались и вот такие истории, когда кошку подлавливали и уничтожали. Говорят, что у людей было нечто подобное, только они ненавидели определенный цвет кожи или разрез глаз. Оборотни же не терпели рядом с собой исконных зверей-врагов. Верно и обратное, с равным успехом, в том же Кейусе, могли избить волка тигры. Властями такое не приветствовалось, но отморозки найдутся всегда.
Вот и сейчас четверо койотов поймали и развлекались с пантерой. Молодая еще совсем девушка, скорее всего еще школьница. Я тогда не дал бы ей больше шестнадцати. Но пантерка уже сейчас, еще взрослея, была хороша. Темнокожая, стройная с пылающими магмой глазами, с длинными волосами. От всех, включая девушку, сильно пахло алкоголем. Это позже, вспоминая, до меня дойдет, что, скорее всего, девушка где-то выпивала, и уже в таком виде досталась озлобленным парням.
Она была раздета. Тонкая кофта свисала лоскутами на руках. Брюки были спущены на бедра. Один из парней держал ее за руки, заодно удерживая ее на коленях. Второй намотал волосы на кулак. Еще один мял небольшую грудь. А последний ритмично двигал бедрами у ее лица, удерживая голову. Тогда я так и не понял, что впервые увидел не только женскую грудь, но и оральный секс. А когда стал немного старше, то заработал полную непереносимость оральных ласк, пусть и самых добровольных. Стоило голове любой девушки приблизиться к паху, как перед глазами появлялось отекшее от синяков, заплаканное лицо той пантерки.
Их смех, брань и прочие звуки были просто не слышны за гомоном всевозможных звуков вечернего города. Слишком громко играла музыка, слишком громко веселились туристы. Я, будучи ребенком, не самого последнего волка, и предположить не мог, что где-то вот так просто могут измываться над оборотнем, буквально в двух шагах от веселящейся толпы. Это было так нелепо, так неправильно, что я так и замер столбом. Я просто не мог поверить тому, что вижу. Да, я понимал, что койоты избивали девушку. Понимал, что это неправильно, но все равно смотрел и не верил. Я видел, как тот, что держал в кулаке ее волосы, вздернул девчонку на ноги. Ее наклонили так, что лицом она упиралась в ноги.