Супргуа Архангела

— Господи. — Ошеломлённая, Елена продолжала наблюдать, как Рафаэль шёл по каменному полу, инкрустированному драгоценными камнями, оставляли за крыльями капли воды. Когда он наклонился, чтобы прикоснуться пальцами к горлу девы — это самое подходящее слово, учитывая тонкое, струящееся одеяние женщины мягчайшего персикового цвета, и спутанные локоны, перевитые лентой — которая спокойно лежала на шёлковой подушке из слоновой кости с золотым отливом.

— Мы прямо под помостом, — пробормотала она

Поскольку помост находился всего в нескольких футах над полом, чуть ниже груди, Елена могла видеть всю ширину, а также квадрат из камня, который отличался по цвету от остальных. Она знала, что здесь когда-то стояла статуя богини… не бога, а именно богини. Здесь воспевали женскую силу.

— Она тёплая. — Рафаэль встал. — Совет времён моей матери ошибся… она забрала своих людей спать, а не убила.

Елена запустила руки в волосы, которые стали кучерявыми от влаги.

— Рафаэль, такая сила…

Поднимаясь по ступенькам, вырезанным в стене помоста, к пустому месту, он посмотрел вниз на квадрат камня.

— У населения Аманата когда-то были свои боги и богини, но когда Калианна объявила этот город своим домом, народ стал её и отдал ей всю преданность.

— Она заставила их? — спросила Елена, теперь слыша тихое дыхание спящих. От этого у неё волосы на затылке встали дыбом, и ничто не заставит их снова опуститься… пока Елена и Рафаэль не вырвутся из неестественных объятий этого застывшего во времени города.

Рафаэль тряхнул головой.

— Нет. Аманат принадлежал ей задолго до моего рождения.

Елена вспомнила всё, что читала о Калианне в книгах по истории и всё, что рассказывал ей Рафаэль. А ещё вспомнила, что его мать называли архангелом Благодати и красоты.

— Любовь всегда была обоюдной.

— Да. — Присев на корточки, он коснулся пальцами квадрата, где уже нет статуи. — Иллиум.

Елена начала обходить каменные стены помоста в поисках входа. Ничего, серые стены без стыков. Затем… она наткнулась на маленькое голубое крыло, лежащее у ног. Иллиум. Сунув перо в карман, Елена сосредоточилась на стене прямо напротив того места, где нашла перо. При первом прощупывании, она ничего не обнаружила. И при втором. Но при третьем…

— Рафаэль, кажется, здесь рубец.

Мгновение спустя он оказался рядом.

— В детстве я играл в этом храме, и, кажется, помню, как открыть.

— Хорошо. — Она отступила, вставая на страже, пока он проводил пальцами по рубцу. Он давил на определённые точки на камне, хотя Елена не могла отличить одну часть стены от другой. Но через мгновение после того, как Рафаэль поднял руку, камень со скрипом отодвинулся. Значит, уже давно никто камень не отпирал. В воздух взметнулось облако пыли, отчего Елена закашлялась и наклонилась, чтобы просунуть голову внутрь.

Сначала она ничего не увидела, потому что там было очень темно. Затем до носа долетел зловещий вкус экзотического ликёра с терпкой сладостью лайма, поцелованного богатым, более томным ароматом, который ассоциируется с Иллиумом.

— Он здесь.

— Будь готова. — Вспышка синего цвета, и в ней она разобрала сгорбленную фигуру Иллиума, его голову, прислонённую к каменной стене, а крылья смяты под телом.

— Что она с ним сделала?

— Иди, Елена, — натянуто проговорил Рафаэль. — Мне нужно держать дверь, чтобы она не закрылась.

Привыкая к темноте и моргая, она вошла в пещеру, которая уходила ниже, чем пол снаружи, и на ощупь пробралась вперёд, споткнувшись об Иллиума.

«Пожалуйста, будь в норме».

Присев, она коснулась его бедра, живота, груди, а затем лица.

— Пойдём, Спящая красавица. Я не могу вынести тебя отсюда. — Он слишком тяжёлый, и ни при каких обстоятельствах она не хотела, чтобы Рафаэль отошёл от двери, которая захлопнется в тот же миг, в этом Елена была уверена так же, как и в собственном имени.

Ответа от Иллиума не последовало. Наклонившись ближе, она поддалась желанию прижаться щекой к его тёплой щеке и задрожала от облегчения. Он тёплый.

— Иллиум, ты должен проснуться. Мне нужно, чтобы ты защитил меня от Дмитрия.

Он начал дышать иначе, положил руку Елене на бедро и…

— Лгунья.

«Слава тебе, Господи».

Она встала, потянув его за руку.

— Солнышко, поднимайся.

Иллиум что-то пробормотал, но Елена поняла, что он пытается подчиниться. После нескольких неудачных попыток он поднялся, но затем почти рухнул на неё. Уперев руки ему в грудь, она громко ухнула, затем перехватила его руку, закинула себе на плечи и обняла его за талию.

— Пошли, — приказала она, таща Иллиума.

Его крылья тяжестью легли на её, когда Иллиум расправил их в инстинктивной попытке поймать равновесие. Такого она даже Иллиуму при обычных обстоятельствах не позволила бы. Но сегодня вытаскивала его из ямы, по дороге голосом офицера отдавала приказы, не давая Иллиуму потерять сознание. Плечи и спина начали ныть от тяжести веса ангела.

— Елена.

Только услышав голос Рафаэля, она поняла, что добралась до двери.

— Его оглушили, — сказала она архангелу.

Иллиум тут же потерял сознание, став мёртвым грузом.

— Держу его. — Когда Рафаэль протянул руку, чтобы вытащить голубокрылого ангела на свет, Елена совершила ошибку. Она упёрлась рукой в стену, желая перевести дыхание, а в это мгновение Рафаэль отодвинулся от двери, чтобы опустить Иллиума к внешней стене. И дверь захлопнулась.

Шок от абсолютной тьмы так внезапно накрыл, что Елена не закричала, не застонала и вообще ничего не делала, а просто уставилась туда, где как она знала, находилась дверь, хотя даже не видела и своего носа в этой тьме.

«Рафаэль?» — через пару секунд, когда мозг вновь начал соображать, позвала она архангела. Тишина.

Елена не испугалась, прекрасно понимая, что Рафаэль с той стороны с целеустремлённым вниманием пытается вытащить её. А ей лишь нужно оставаться на месте и бороться с дезориентацией, вызванной полным отсутствием сенсорных сигналов, помогающих восприятию.

— Без резких движений, — сказала она себе, придвигаясь к стене и аккуратно складывая крылья. Воцарилась абсолютная тишина… словно в гробу.

Тогда-то она их и услышала. Шепчущие голоса. Так много голос. И все вокруг неё. И в голове.

«Кап. Кап. Кап.

— Иди сюда, крошка-охотница. Попробуй. Встань на колени и моли, может, тогда я верну тебя семье.

— Беги, Элли, беги.

— Она не убежит, потому что ей это нравится. Ах, милая, знаешь, я никогда не уйду.

— Мама?

— Ари решила вздремнуть…»

— Хватит! — закричала она, зажимая уши руками.

Но голоса продолжали мучить, кошмары кадрами всплывали перед глазами, заманивая в тюрьму, страшнее, чем окружающий со всех сторон мрак.

«— Крошка-охотница, а крошка-охотница, где-е-е-е же-е-е-е-е ты-ы-ы-ы? Может, я привяжу тебя к Бобби, пусть полакомится тобой.

— Ты мерзость.　

— Мертвы, они все мертвы. Из-за тебя.

Голос сестры. Ари.

— Монстр, — злобный шёпот Бэль. — Ты — монстр».

— Простите, — простонала Елена. — Мне так жаль.

«Монстр».

— Я не знала, клянусь!　

«Лучше тебе умереть здесь, в этой гробнице, чем вести других на верную смерть».

Ари этого не могла бы сказать. А Бэль никогда не разговаривала с ней таким злобным тоном. Это и разорвало ловушку кошмара. Подняв ментальные щиты, над которыми она работала с тех пор, как очнулась после комы, Елена прислонилась к стене. И лишь тогда осознала, что сделала несколько шагов вперёд.

— Я не стану в это играть!

В мгновение, когда спина коснулась стены, Елена почувствовала поток холодного воздуха у ног. В груди всё свело от ужаса. Елена вытянула ногу вперёд. И когда нащупала край камня, поняла, что за ним… Не было ничего. Яма. Провал, где находят смерть.

Дрожа, Елена отдёрнула ногу и сжала в руках кинжалы. Пот стекал по вискам, волосы прилипли к щекам, а воздух холодил кожу… Елена радовалась приливу ощущений, хотя решила рискнуть, скорее всего, жизнью.