Любовь не продаётся

— Так…

— Он увидел как мы танцуем и предложил работу в одном из своих клубов.

Мама с ужасом прикрыла ладонью рот и посмотрела на меня. Я хотела замолчать и больше не продолжать свой рассказ.

— То есть совсем случайно? — меня насторожил ее вопрос. — В спортшколе?

— Ну, да, — я ответила не задумываясь. — У него один из сыновей занмается боксом в этой школе, а мы тренируемся там по вечерам…

— И ты вот так сразу дала согласие? — она перебила меня. — Ты… танцуешь стриптиз?

— Нет, мама! — мне было так обидно слышать эти нападки от близкого человека, но откуда ей было знать, что я все та же Женя — добрая и чистая девочка, которая не продавала свою любовь и тело за деньги. — Я лишь пыталась заработать денег, чтобы тебе помочь накопить денег для дальнейшей учебы. Я хочу перехать в другой город… — я осеклась, когда произнесла эти слова вслух.

Доверие часто основывается на взаимности чувств. Сложно доверять человеку, к которому ничего не испытываешь, даже несмотря на то что вместе вас очень многое раньше связывало. Между мной и мамой давно уже выросла стена отчуждения. А теперь я ощущала как обрывалась непрочная нить доверия, связывывшая нас все это время после ухода отца. Она сильно натянулась в тот момент, когда я осмелилась высказать все, что думала об отце. Мать тогда накричала на меня, пригрозила не говорить о нем ничего плохого, будто ещё надеялась, что он вернётся. Запретила и Мише рассказывать обо всем. Но я молчать не стала. В силу юнности и оскорбленных детских чувств, я не мирилась с ничьими запретами. А Мишу… брата мне стало жаль несколько позже, когда он уже подрос и начал все понимать. Мне и говорить ничего не пришлось, ребенок сам догадался, что папа его бросил. Свою маленькую копию и частичку себя. Разве достоин был такой человек прощения? А уважения? Не думаю. Тогда-то мы и отдалились с мамой друг от друга.

Но в клуб я пошла работать в погоне за деньгами и тем чтобы помочь матери — руководствовалась только этими чувствами. Чтобы лишний раз она не понукала меня, что мы сводим концы с концами, а я вытаскиваю из ее кармана последние деньги, которые остались только на хлеб. Я сама научилась работать и приносить этот хлеб домой. Да, вот таким путем. Да, похвалиться было особо нечем, но меня устраивала такая работа. Никакого тебе чёткого графика и должностных обязанностей, ответсвтенности. Пришёл, оттанцевал свою смену и свободен.

Но только мою правду мать ни за что не примет, как однажды и я наплевала на ее чувства. Иногда я совсем ее не понимала, мне казалось, появись отец на пороге и попроси у нее прощения, она возьмёт его за руку и впустит в дом, жить с ним начнет как ни в чем не бывало. Благо у этого предателя все было хорошо и он забыл к нам дорогу.

— Ты… Ты шутишь… — мать оскалилась и посмотрела на меня с ног до головы.

Но я покачала головой из стороны в сторону, не отводя от неё глаз.

— Ничем постыдным, кроме танцев я не занимаюсь, — попыталась я оправдаться, но понимала, что никакими аргументами и доводами мать сейчас не пронять.

Ее глаза налились кровью, а я отвернулась к окну. Пусть самоуничтожается по этому поводу, но только в одиночку. Я не собиралась тратить свое время и силы на пустые размышления и эмоции. И уехать я твердо решила. Вот только сдам экзмаены и подкоплю немного денег. С духом соберусь, настроюсь на разлуку с Мишей…

Когда отец ушёл, мама несколько дней отказывалась вставать с постели, а я все эти дни сама ещё ребёнок ухаживала за Мишей, готовила нам всем троим завтраки и обеды. Подходила к маме и пыталась до той достучаться. Не понимала что толком случилось. Тогда мне ещё казалось, что отец вернется, что все будет как и прежде, но… Я давно повзрослела. Как раз за то время, что его и не было. В каждой порушенной детской мечте и слезинке мамы умерла любовь к этому человеку. Если вдруг я узнаю, что он умер, то даже не приду с ним попрощаться. Он предал нас, бросил и обрек мать на муки. Наверно, поэтому я не искала и не хотела никаких отношений, мечтая лишь о том, чтобы не познать горя и отчаяния что пережила мать и два брошенных ребёнка.

— Женя… Ты… — я повернулась в строну мамы и гордо вздернула подбородок.

— Всего лишь пыталась заработать деньги! Да, лёгким путем, но и ты выхода особо не искала, — напомнила я ей эти дни и месяцы самобичевания и уничтожения. — Это не криминал и не преступление. Каждый зарабатывает как может. Мне нравятся танцы и я хочу связать с ними свою жизнь.

Во мне плескался эгоизм и юношеский максимализм, но я правда, не понимала почему должна была прогибаться перед кем-то и делать что-то, что не приносило удовольствия и достатка.

— Да ты ещё в проститутки заделайся! — мама вскочила со стула. — Так и собираешься скакать по клубам до старости?

Я едва унимала нервную дрожь. К чему было опускаться до таких крайностей? Ее эпитеты сильно меня задевали. Если она подумала об этой грязи, узнав о танцах в клубе даже не видя их, то что уж говорить об Артёме, который их видел… Вспомнив о молодом человеке настроение стало ещё паршивее.

— Ты не права, — устало ответила я понурив плечи. — Помимо танцев есть школы, кастинги и куча другой работы. Я просто сказала, что мне нравится танцевать, а ты снова додумала много всего лишнего.

На меня вдруг накатила слабость. Я легла и укрылась одеялом, полностью игнорируя мать. Именно к такому исходу этого разговора я и готовилась. Даже не удивительно, но в этом огромном мире не было ни одного человека, кто бы меня поддержал. Естественно, кроме Ларисы.

Я демонстративно показала матери, что устала и мне нехорошо. Боль возвращалась, шов неприятно тянул, сложно было сделать полноценный вдох. Мне снова захотелось впасть в забытье на какое-то время, чтобы ничего не чувствовать и не помнить. Наверно, жизнь таким способом и встречей с Артемом давала мне шанс начать все сначала, только я не знала как им правильно воспользоваться.

— Мне пора, — с налетом обиды и отчуждения произнесла мама, а я повернула голову в ее строну. — Миша у соседки, я обещала быстро, — оправдывалась она. — Тебя выпишут через неделю, тогда и поговорим дома в родных стенах. Главное что с тобой все в порядке, — голос мамы снова стал тихим.

Ничего не сказав в ответ, я снова отвернулась к стене. Ни о чем мы говорить больше не станем. После экзаменов я вернусь к работе и продолжу накопления. Затем уеду из города и точка. И накакой недели я лежать здесь не стану. Времени у меня мало оставалось, чтобы валяться без дела на больничной койке.

— Но из клуба ты уйдёшь и больше туда не вернёшься! — категорично заявила мама.

Но я снова ничего не ответила. Я и сама запуталась, что было правильно, а что нет. Вроде и постыдного ничего не совершала, а чувство такое, что меня вытащили из борделя и закрыли в больнице, чтобы я никуда не смогла сбежать. Решетки осталось только на окна поставить для пущей достоверности.

Только откуда брать деньги, если в клуб не возвращаться, я и вовсе не знала. С неба они не падали и на каждом углу их на раздавали.

14 глава. Артем

Я стоял перед зеркалом в небольшой ванной комнате, и смотрел на свое помятое лицо. Выглядел так, словно пил вчера всю ночь. Не просыхая. Тряхнул головой и умылся холодной водой. Через несколько часов нужно было выдвигаться обратно в Москву, не иначе Арчи с собаками кинется на мои розыски.

Но прежде хотел навестить Женю. Не мог объяснить, зачем и почему. Просто хотел узнать о ее состоянии и сказать спасибо, взглянуть и уйти. Мозги, так или иначе, уже было поздно прочищать. Дело сделано. Я злился на девушку, и в то же время она поступила так, как я совсем от нее не ожидал и даже не тешил свое эго подобными порывами от той, которая вела двойную жизнь. Да что там, даже и предположить такого не смел. Может быть, внутри помимо какой-то и выгоды и ветрености в голове у нее было что-то ещё? В момент опасности человек часто руководствуется спонтанными чувствами, не успев углубиться в раздумья. Но только такие жертвы — крайности, от которых никому лечше не стало.