Освободившиеся

Он уже собирался первым направиться к лестнице, когда увидел Каэлока, склонившегося над одним из Ультрадесантников.

— Что ты делаешь? — спросил он.

Каэлок дернул рукой. По полу растеклась кровавая лужа.

— Заставляю их умолкнуть, — произнес он.

Заинтересовавшись увиденным, Курта Седд подошел ближе. Каэлок вырывал мертвым языки. Легионер подобрал голову, оторванную огнем болтера. Он отшвырнул шлем в сторону, просунул пальцы между челюстей и дернул. Язык он бросил в растущую груду у своих ног.

— Хватит с меня их лжи, — сказал Каэлок.

Курта Седд рассмеялся. Действия Каэлока были восхитительны в своем варварстве. Они добавляли к унижению увечье, и именно таких крайностей заслуживал XIII Легион.

— И кто же увидит эту кару? Нам нужно уходить отсюда.

— Я буду знать. Унесу это с собой. Боги будут знать.

Курта Седд хлопнул Каэлока по наплечнику.

— Хорошо сказано, брат.

Он оглянулся на остальную роту, пребывавшую в ожидании.

— Возьмите несколько тел с собой, — распорядился он. — Возможно, мы еще найдем им более наглядное применение. Но сперва заберите их запасы.

Он так и не получал никаких передач от сил Легиона за пределами планеты. Ему не было известно, сколько им предстоит сражаться под землей. Лучше начинать мыслить как падальщик уже сейчас.

Рота забрала у Ультрадесантников боеприпасы и гранаты. Волоча с собой несколько трупов, и оставаясь обременными Сор Гараксом, который бессильно выл внутри своей гигантской гробницы, Несущие Слово двинулись к лестнице. Ступени уходили вниз на сотни метров, меняя направление после каждой площадки. Все гражданские, кого теперь видел Курта Седд, были мертвы. Краткое прикосновение солнечной бури одолело тех, кто последними начал долгий спуск.

Спустя час, на протяжении которого уровень радиации и жар спадали, лестница кончилась длинным сводчатым коридором. Осветительные сферы подсвечивали очередные картины, прославляющие достоинства и героические свершения администраторов Калта. Коридор тянулся еще на сотню метров, а затем привел к запертым железным дверям. Курта Седд вышиб их одним ударом обоих кулаков. Они с лязгом распахнулись.

По другую сторону проема располагалось главное подземное хранилище Архивов Гадеса. Зал был огромен, вдвое больше вестибюля. Он был ступенчатым, ярусы образовывали концентрические кольца, расходившиеся вверх от двух входов на уровне пола. Второй выход находился ровно напротив Курты Седда. Двери были открыты, и за ними ветвились тоннели.

Террасы были забиты беженцами. В зале собрались десятки тысяч смертных. Похоже, они шли под землей до этого места, которое должно было быть знакомо хотя бы некоторым из них, а затем остановились. Они ждали указаний. Масштабы постигшего Калт катаклизма не поддавались их пониманию. Нельзя было рассчитывать, что они сами найдут спасение. Они сгрудились вокруг громадных хранилищ документов. Каждое было размером с «Носорог» и представляло собой монументальный железный блок. Каждый их бок покрывали ряды ящиков, а сами хранилища были расположены по два, словно плинты. На каждой паре стояло по колоссальной статуе Жиллимана. Его изображение повторялось десятки раз. Жиллиман, скрестивший руки и взирающий на свое царство с бесстрастным удовлетворением. Жиллиман, указующий путь вперед. Жиллиман в боевой стойке. Типовые позы так мало различались, что когда Курта Седд обвел пространство глазами, у него возникла иллюзия движения. На расписном куполе опять же был изображен Жиллиман, озаренный шаром Веридии.

Присев у основания хранилищ или держась за каменные сапоги Жиллимана, люди глядели на Несущих Слово с испуганным любопытством. Они так далеко забрались в поисках безопасности, и теперь цеплялись за веру, будто худшее позади.

— Чтоб никто не ушел, — скомандовал Курта Седд.

Вор Реннаг зашагал ко второму выходу. Чтобы перекрыть путь безоружным смертным, было достаточно одного-единственного легионера.

Несущие Слово встали по периметру пола огромного зала. Гражданские глядели на них сверху с тупой встревоженностью. Их неподвижность вызвала у Курты Седда презрение. И злость. Да, им было никак не спасти себя, но они даже не пытались. Они стояли и сидели, тряслись и ждали. Они были напуганы, однако ему показалось, что в их беспомощной пассивности просматривается надежда. На Калте не поклонялись Императору. Но с тем же успехом могли бы. Эти люди надеялись на спасение, которого не могло произойти, ибо такова была их вера в Жиллимана и его отца. Курта Седд увидел в них ту же слабость, что впервые сподвигла его устроить бойню на Хуре. Это была вера, как ее ни назови. В Галактике существовало место вере, но не такой. Курта Седд не собирался преподавать этим крысам истину. Однако он продемонстрирует им последствия совершенной ошибки.

Кроме того, тут находились хранилища. Архивы Гадеса представляли собой совершенно иное учреждение, нежели Голофузикон. В них не содержалось произведений искусства. Не были они и одной из великих библиотек Калта. И все же они являлись существенной частью его культурного наследия. Облик планеты и ее населения определялся процессами и решениями, которые записывались здесь. Вот почему он принял решение направиться к Архивам. Он предположил, что Пятая рота обнаружит большое количество беззащитных жителей. Почти столь же важна была память, которую он собирался уничтожить. Он планировал стереть долю индивидуальности Калта.

— Сжечь все, — произнес он. — Чтоб ничего не уцелело. Заполните этот зал кровью и пеплом. И отметьте его. Сделайте нашим.

Он выстрелил из своего плазменного пистолета в правую ногу ближайшего изваяния. Заряд расплавил верхушку хранилища, воспламенив содержимое. Несколько беженцев погибло, а обожженные выжившие, оказавшиеся на краю зоны поражения, завыли. Их вопли распространялись по залу, словно чума. Фигура Жиллимана завалилась набок, врезалась в другую статую, опрокинув и ее, а затем рухнула и раздавила своей каменной громадой множество смертных. Остальные Несущие Слово последовали его примеру, и каждый сделал по выстрелу. Залпа хватило, чтобы прикончить больше сотни из ближайших гражданских. Началась паника. Люди ломились по террасам зала, давя друг друга и торопясь к выходу, которого не было. Несущие Слово продолжили клинками и керамитовыми кулаками.

Никто не спешил. Не было нужды тратить ставшие драгоценными боеприпасы. Граждане Ланшира не могли ни защититься, ни позвать на помощь, ни надеяться на что–либо. Тщетно спасаясь бегством, они убивали многих себе подобных. Курта Седд руководил избиением, оставаясь абсолютно безмолвным. У жертв не было права на истину, которую они бы не приняли. Возможно, они это чувствовали, когда крики о помощи оставались без ответа, кровь текла по террасам, в воздух заполняли горящие фрагменты свитков. Для Курты Седда это было не важно. Важно было, что он умирали. Они представляли собой сжигаемое подношение. Уничтожение хранилищ являлось ударом по Ультрадесанту. Убийство же людей — даром богам Хаоса. Проявлением благодарности и молитвой о наставлении.

Курта Седд поднимался наверх, нанося крозиусом удары налево и направо. Его рука двигалась с твердой размеренностью метронома. Он шел медленно, круша сапогами конечности и головы. Каждое его движение было актом насилия. Он убивал со всем вниманием, какого требовал ритуал. Описываемая крозиусом дуга олицетворяла собой благословление. Так было бы сорок четыре года назад. Теперь же вместо того, чтобы благословлять последователей Бога-Императора, это же самое движение уничтожало бездумных служителей ложного идола. Доспех был покрыт жизненной влагой. На его поверхность налипли кусочки плоти и кости. Курта Седд был помазан убийством, равно как и его братья.

Бойня заняла менее десяти минут. К концу этого срока никто из смертных уже не дышал. По всей длине каждой их террас горел огонь. Хранилища выпотрошили. Архив превратился в огромный костер. Черный дым поднимался к куполу, заслоняя роспись. Веридия и примарх исчезли. Курта Седд оценил символизм. А на стенах были и другие символы: нанесенные кровью руны богов Хаоса. Люди умерли за ложь, и в смерти были обращены в слова истины.