Рабы Тьмы

Гор не смотрел на него, будто знал, что Альфарий принесет.

— Прими мою благодарность, - сказал Гор. Перед ним крутилась проекция Солнечной Системы, ее секреты раскрывались подобно цветам на солнце. – Ты сделал то, что я просил, но пришел один. Где твой Легион?

Альфарий не двигался какое–то время. Отражения дисплея мелькали в зеленых линзах шлема.

Затем он взял с пояса кинжал. Движение было простым, не размашистым или угрожающим выпадом, но все же Юстаэринцы вздрогнули. Гор не двигался. Альфарий поднял кинжал. Он был длинным и обоюдоострым. Змеи–близнецы были выгравированы на лезвии, совпадая с рукоятью, одна смотрела на эфес, другая на кончик. Альфарий подержал ее секунду, а затем потянулся второй рукой. Он сжал клинок. Лезвие вонзилось в керамит. Аргонис осознал, что он собирается сделать, за секунду до того, как клинок разбился в руках Альфария. Он раскрыл ладонь, и осколки металла посыпались вниз. Затем он бросил рукоять к ногам Гора, развернулся и направился к двери. Юстаэринцы двинулись, чтобы остановить его, но Гор слегка мотнул головой.

— Нет, - сказал он. – Пусть идет.

Аргонис перевел взгляд с Альфария на сломанный клинок и зеркальную монетку, лежащую на каменном полу.

Он подумал об Экаддоне и о разговоре с Морнивалем после того, как Гор призвал его.

Абаддон был там, вернувшийся с охоты на Волков, Красный Ангел стоял за ним тенью с огненными крыльями. Прочие – Аксиманд, Кибре и Тормагеддон – встали дугой перед ним, наблюдая. Абаддон заговорил первым.

— Я не одобряю выбор тебя. – Сказал Абаддон, когда он повернулся и осмотрел его. – Просто, чтобы ты знал.

Аргонис задержал взгляд и затем мотнул головой.

— Спасибо за разъяснение, Первый Капитан.

Абаддон поджал губы.

— Магистру Войны нужен советник. – Сказал Тормагеддон. – Он послал нас за тобой. И мы использовали возможность…

— Есть проблема, которую нужно решить. – Сказал Аксиманд, его голос был безразличным, глаза смотрели вдаль. – Проблема, с которой Магистр Войны не может разобраться сам и запретил нам, поэтому решать ее придется тебе, лорд советник.

Слова, что прозвучали затем, следовали за ним на аудиенции у Магистра Войны, и изменили его мысли, когда он смотрел на сломанный клинок Альфария, и вновь зазвучали, когда она услышал рев армий, которые сожгут Терру. Когда они прозвучат, огни будут зажжены и десятая часть рабов каждого Легиона будет сожжена. Это будет жертва, напиток для богов в последний день последней великой битвы человечества.

Он подумал о символе, который теперь носил на вершине железного посоха, не как эмиссар, но как голос Магистра Войны. Он подумал о деяниях, которые ему придется совершить. О первом деянии, которое нужно совершить. Он подумал о Хтонии, далекой, но все еще сохранившейся в памяти, о братьях по крови и об оскале за ножом, когда они бежали за убийством. Он подумал о Вольке, смотрящем на него на туманном рассвете, на склоне горы, далеко отсюда.

Конец был лишь мечтой, а что значат мечты?

Аргонис подождал, пока крики проповеди утихнул, и затем ушел во тьму мраморных коридоров, к призракам своих мыслей.

Лайак поднял глаза, когда ветер принес запах огней. Свет армады наполнил глаза его шлема. В ней были крейсеры, разрушители, бомбардирские барки, макро–перевозчики, боевые баржи, города из камня и железа, наполненные десятками тысяч людей. Пламя всех этих душ очертило корабли, подсвечивая их в маске. Они скользили по небу, подобно разрывам, даже если не двигались, находясь на стационарной орбите.

— Что ты видишь? – Спросил голос позади него. Хебек сменил стойку, положил руку на меч, будто ощетинившийся пес.

— Леди Актея, - сказал он, не оборачиваясь. – Ваше присутствие – благословление и честь для меня.

Он повернулся. Она стояла в двух шагах позади него, опустив руки, рев ее психической ауры был блеклым, как огонь без топлива. Ее робу подхватил ветер, и она поплотнее сжала покрытый кровью вельвет. Она повернула голову вверх, к очистившемуся небу и растекшейся по нему ночи. Проследив за ее взглядом, он увидел корабли Детей Императора. Они блестели огнем душ, горящих в боли и умирающих, тысячи страдали и жили, чтобы удержать их принца–примарха в бездне реальности.

— Ты не пошла с Лордом Аврелианом, - сказал он.

— Разумеется, - ответила она, повернув голову на бок, ее слепые глаза смотрели в никуда. – Ну? Скажешь, что ты видишь, или мне нужно угадать?

Он качнул головой.

— Ты задала вопрос, потому что хочешь, чтобы я задал его тебе.

Она холодно улыбнулась.

— Справедливо. – Она помолчала. – Так, ты не спросишь? Это тот самый вопрос, который ты хотел задать с того момента, как сделал свой выбор.

Лайак потряс головой и посмотрел на усыпанное кострами плато. Восемь дней жертвоприношений и костров сожгли облака и покрыли землю серым пеплом.

— Что ты видишь? – Низким голосом спросил он.

— Я вижу будущее, балансирующее на кончиках миллионов мечей. Я вижу начало. Я вижу конец.

— Мы преуспеем?

— Даже Магистр Войны не спрашивает этого. – Она снова сделала паузу. – Даже он не знает этого. Боги молчат и, если слова того, что грядет, уже написаны, я не могу прочитать их. – Она повернулась к Лайаку. – Это утешает тебя, Зарду Лайак? – Её аура была серебряной, с прочерками холодного серого и черного.

Он отвернулся и направился по засыпанному пеплом пути между клетками костров.

— Жертвы были принесены, – сказал он. – Приготовления закончены. Время уходить.

Огни в высоких клетках остыли до угольков: плоть и кости, что горели в них, превратились в жалкие останки и пепел. Запах жареного мяса растворился, когда крики втянулись в варп. Восемьдесят тысяч умерли на плато, где некогда стоял Император, - не настоящее предложение, но обещание.

— Жестокость порой необходима, - сказала Актея, идя за ним. – Половина этих идиотов сделала бы это только ради удовольствия.

— Это… – начал Лайак.

— Это правда, - прервала его Актея. – И важнее всего то, что человечество знает правду. Все остальное было надеждой и гордыней.

Они дошли до рампы ближайшей «Грозовой Птицы». Ее корпус был покрыт багрянцем Несущих Слово, но бока теперь украшал Глаз Гора, вытравленный огнем в знак верности Помазанному Магистру Войны Хаоса.

Он поднялся на рампу, но Актея не последовала за ним. Лайак остановился на вершине и обернулся на нее.

— Я отпустил путы Принца Фулгрима. Но… я не могу вспомнить ничего до путешествия за ним… я не знаю, кто я.

— Последствия, Зарду Лайак. Тебя использовали, но даже рабы должны платить по счетам. Все должны, в конце концов.

— Так почему я продолжаю идти?

— Потому даже без твоего я, у тебя есть вера.

Он долго молчал.

— Спрашивай, - сказала она.

Под маской у Лайака дернулась щека.

— Это была ты, не так ли? – Сказал он. – Ты рассказала о намерениях Лоргара Гору. Как–то ты рассказала ему о плане.

Улыбка Актеи не изменилась. Она поднялась по рампе, пока не встала напротив него, и положила руку на железный Глаз Гора, теперь украшавший его грудную пластину.

— Правда, Зарду Лайак, - сильнейшая сила во вселенной. Она не добрая. Она не является защитой от жестокости. Она самая опасная вещь, которой ты можешь обладать, и она единственное, что имеет значение.

— А боги?

— Боги – это истина, - сказала она. Она убрала руку с его груди и начала спускаться по рампе.

— А ты? – Позвал Лайак, когда она уже была внизу. – Я говорил с полудюжиной из иерархии Несущих Слово. Среди Оракулов Пепельной Святой не было никого с твоим именем, никого, подходящего по описаниям и силе. И все же ты была там, ждала нас на Оркусе…

Она остановилась внизу рампы, улыбнувшись чуть шире под капюшоном. Затем, она повернулась к нему, слепые глаза видели все и ничто.