Легенда Рока (ЛП)

Но как только Делэни поступила в Нью-Йоркский Университет, я попросила отставки от «NothingbutTrouble».

Рок-звезды не были моим увлечением.

Уже нет.

— Он мой босс, так что все не так уж сложно. Во сколько прилетаешь? — Пусть сама группа больше не мои проблемы, но я по-прежнему отвечала за интересы Делэни. Следующие несколько минут мы обсуждали маршрут ее путешествия, и, повесив трубку, я создала заметки в ежедневнике, который всегда держу при себе.

Стук в окно заставил меня подпрыгнуть, нарисовав уродливую линию на странице. Я и забыла, что все еще торчала на парковке возле дома.

Адам стоял там, весь такой сожалеющий, извиняющийся и раздражающе собранный. Он успел принять душ после того, как я выбежала от него?

Я даже не потрудилась опустить стекло. Мне нечего было сказать своему парню.

Поправка: уже как двадцать минут бывшему парню.

Запустив зажигание дрожащей рукой, я откатилась от своего парковочного места, не парясь о том, не проехалась ли я по пальцам Адама. Наплевать, если перееду любую часть его анатомии, хотя предпочла бы одну конкретную.

Делэни смогла найти своего принца, но я скорее магнит для лягушек.

Лэндон

Стоит прикупить акции «Троянов».

Случайная мысль пронеслась в моей голове, пока я спускал презерватив в унитаз. Пока я наблюдал, как он дрожит и кружится, прежде чем, наконец, исчезнет, желудок охеренно бунтовал. Да-да, я в курсе, что смыв латекса вреден для канализации и окружающей среды, но нет ни единого шанса, что я оставлю наполненный своей спермой гандон бесхозным.

За несколько лет я пережил большее количество проб на установлении отцовства, чем, думал, бывает возможно. Папочкой никому я так и не оказался и намеревался сохранить этот статус и дальше.

Навсегда.

Я был не просто барабанщиком самой успешной группы десятилетия «NothingButTrouble», но — согласно твиту, который только что провибрировал в моем мобильнике, — я также был…

Секунду…

«Самой сексуальной рок-звездой на планете».

По-видимому, я — легенда.

Удивлен ли я? Блять, нет.

Это репутация, которую я заработал за барабанной установкой и закрытыми дверями. В темных уголках грязных баров и у каждого на виду. Я не я, если не продемонстрирую свои навыки. Счастлив поделиться, и все такое.

Но когда дело доходит до моей спермы, тут извиняйте, — ни за что не оставлю ее без присмотра.

В действительности, это смешно. Хочу сказать, цыпочки не выстраивались в очередь, чтобы привести меня домой и познакомить с мамулей и папулей. И я вряд ли впишусь на родительское собрание: не с моими татуировками, пирсингом и склонностью к незаконным веществам, запитыми неразбавленным алкоголем.

Включив кран, я плеснул воды себе на лицо, проталкивая грубые, мозолистые руки через волосы. На отражение в зеркале мне было насрать. Я знал, как выгляжу, наблюдая свой образ в жаждущих глазах людей, мечтающих о кусочке меня каждый гребаный день.

Я отчаянно хотел принять душ — но это подождет. Мне нужно было разбудить девочек в постели и вытащить их отсюда. Иначе они могут проснуться, пока я отмываюсь от их запаха, и обчистить гостиничный номер от всего, к чему я прикасался. Одежда, простыни, грязные стаканы, все еще липкие от остатков хрен знает какого ликера, который я вливал в свою в глотку прошлой ночью... Только предоставь цыпочкам возможность, и вся эта дрянь будет выставлена на eBay прежде, чем я добрался бы до полотенца.

Не жизнь, а мечта.

Только когда я не был на сцене или в студии звукозаписи, где мог вдоволь настучаться по своей барабанной установке, она ощущалась скорее кошмарным сном.

Когда я играл, хаос моих мыслей вдруг обретал смысл. Я мог распознать закономерности. Расстановка энергии, подлежащая идентификации и интерпретации, задавала уникальный ритм.

Из безжалостного шума в голове я создавал музыку.

Но если в моих руках не было пары барабанных палочек, я проводил большую часть времени, занимаясь другим видом стука.

Отсюда и две девушки в постели.

Иначе я бы бился головой об стену. Возможно, стоило заселиться в отель одному прошлой ночью. Именно сегодня я ни для кого не был подходящей компанией.

Единственный день из трехсот шестидесяти пяти. День, который проведу в попытках забыть о том, что я натворил, о жизнях, которые я разрушил, о семье, которую я уничтожил.

Семья.

День, чтобы потеряться в забвении, где вчера никогда не было, а завтра еще не наступило.

К сожалению, у меня сегодня будет шоу.

Моя же долбаная вина. Если бы я уделил побольше внимания на потенциальную дату концерта, выдвинутую Шейном в пользу фонда, который он основал в память о друге детства, я наложил бы на это вето.

Но только вот я прожигал жизнь и не заморачивался над деталями. Согласился со всем. Не позаботился ни о чем.

Сегодняшнее шоу было важным для Шейна, так что оно важно и для меня. Несмотря на то что мы выступали всего в часе езды к югу от Лос-Анджелеса, наш координатор тура всегда заказывал нам номер в отеле в день концерта. Надо зарегистрироваться там пораньше. Это будет не первый раз, когда я напьюсь в гостиничном номере. Я играл идеальный сет, даже когда не мог идти по прямой.

Но я не смогу играть, если ребята не в силах будут меня найти, а если я хоть еще немного проторчу в Лос-Анджелесе, то пройдусь по самым захудалым барам и отключусь в месте, в котором не должен быть... и проснусь слишком поздно с кем-то, кого не знаю. Может, я и идиот, но когда дело доходило до группы, я не собирался лажать.

Вздохнув, пробрался в спальню. Пора избавиться от цыпочек, которых привел с собой.

— Подъем, — я постучал по изголовью кровати. — Пора вставать, у меня сейчас саундчек.

Темноволосая слегка пошевелилась. Слишком слегка. Третий раунд только закончился, так что вряд ли она уже успела так крепко уснуть.

Я наклонился, чтобы потрепать ее за плечо, и она, перевернувшись, попыталась затащить меня обратно в постель. Обычно я был бы обеими руками «за». Черт, в любое другое утро я все еще валялся бы между ними.

Видите? Этот день пробуждает во мне худшее.

Вместо этого я обхватил ее руками за плечи и усадил в вертикальное положение. Простыня упала с ее тела, обнажив пару больших грудей, которые прошлой ночью вызывали у меня восторг, но утром больше походили на заостренные поплавки.

Отступив назад, я подошел к окнам и дернул шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, вызвав пару разгневанных стонов.

Блондинка приподнялась.

— Да брось, Лэндон, к чему такая спешка? — Ее попыткам соблазнительно надуть губки мешали потеки макияжа на щеках.

— Извините, дамы, — я развел руками, стиснув зубы, и заставил себя успокоиться. — Нужно порадовать фанатов сегодня отличным шоу.

— Как насчет того, чтобы порадовать нас отличным шоу прямо сейчас? — брюнетка встала на колени, повернулась к подруге, одной рукой вцепилась в растрепанную гриву блондинки, а другой обхватила ее грудь. Облизав губы, томно посмотрела на меня.

— Ты знаешь, что хочешь этого.

Слишком знакомая смесь похоти и отвращения свернулась в моем нутре. Я потер ладонью лицо, чтобы сохранить нейтральное выражение. Понаблюдать за двумя великолепными женщинами довольно заманчиво, хотя я знал, что могу присоединиться к вечеринке в любой момент. Но не сегодня.

Каким-то образом мне удалось выманить их из постели и завернуть в одежду не без звонка нашему координатору, которая явилась в номер с двумя билетами и пропусками за кулисы на сегодня. Линн даже не моргнула глазом на мой зов помощи или на убитых горем женщин, которых я благополучно спихнул на нее. Она давно привыкла.

Когда я, наконец, остался один, прислонился спиной к двери и ударился головой об нее один-два-три раза.

Никто не ставил на то, что я стану знаменитым, выросши в районе рабочего класса на краю пустыни Мохаве. Печально известным — возможно. Пресловутым? Наверное.