Страница 78 из 91
Затем она дернула рычаг, и тяжелая рука Большого Папочки поднялась, потянулась к маленькой девочке.
Было в этой картине что-то, что потрясло Бриджит Тененбаум до глубины души…
18
Станция метро на площади Аполлона
1959
Выходя из станции метро, Диана МакКлинток снова почувствовала себя потерянной, хотя прекрасно знала, зачем пришла сюда. Чтобы найти Атласа. Но даже так она не могла преодолеть ощущения невещественности своего бытия – бытия призрака, бродившего по дворцу.
А потом у забаррикадированного прохода, ведущего на площадь Аполлона, что-то привлекло ее внимание… плакат на металлической стене.
Он вопрошал: «Кто такой Атлас?»
Всего три этих слова под стилизованным героическим изображением смелого, уверенного в себе мужчины, на котором была рубашка с закатанными рукавами и брюки на подтяжках, лицо его чисто выбрито, кулаки уперты в бока, а провидческий сильный взгляд устремлен в будущее рабочего народа…
В тот единственный раз, когда она видела его, сидя в кафе, он выглядел как самый обычный человек: красивый, крепкий – но обычный. Но он совершал из ряда вон выходящее: рисковал попасться констеблям Райана, когда участвовал в акте возмутительного альтруизма.
И, в конце концов, Атлас, должно быть, харизматичный человек, какой сможет вдохновить ее, избавить от чувства бессмысленности…
Она повернулась к бородатому часовому, положившему дробовик на баррикаду. Он был коренастым, носил рабочую рубаху и синие джинсы, запачканные машинным маслом.
– Послушайте, не могли бы вы сказать мне… Я видела его однажды в «Приюте бедняка». Атласа. Он раздавал припасы. Я бы… я бы хотела поговорить с ним. Может быть, я могу помочь. Когда я увидела его в «Приюте бедняка», я просто… – Диана покачала головой. – Я просто почувствовала что-то.
Часовой посмотрел на нее, словно раздумывая, была ли в ее словах искренность. Потом кивнул:
– Понимаю, о чем ты. Но не знаю, можно ли тебе доверять…
Женщина осмотрелась, и, убедившись, что никто не смотрит, достала из сумочки пачку долларов Восторга:
– Прошу вас. Это все, что я могу дать сейчас. Я оплачу вход. Но я должна увидеть его.
Часовой взглянул на деньги и тяжело сглотнул, потом быстро схватил их и спрятал в карман:
– Постой здесь.
Он обернулся и окликнул другого часового, постарше. Они переговорили в полголоса, затем бородач обернулся и подмигнул ей. Старший часовой торопливо ушел, а бородач вернулся на свой пост, посвистывая. Жестом он велел Диане ждать и сделал вид, что не замечает ее.
Выбросила ли она просто свою взятку на ветер? Может быть, она выбросила свою жизнь – сплайсеры-пауки наблюдали за площадью Аполлона, забравшись высоко на стены. Освещение здесь сегодня было резким, неравномерным, неподалеку разлагались трупы. От их зловонья ей делалось дурно. Диана все еще была немного пьяна, и пространство вокруг покачивалось, и ей казалось, что ее вырвет, если она продолжит слышать этот запах гниения.
Но она не ушла. И собиралась стоять здесь до тех пор, пока ее либо не убьют сплайсеры, либо же пока ей не позволят увидеть Атласа.
Если Райан в ней не нуждался, рассудила Диана, то, может, нуждался кто-то другой.
Женщина подбежала к баррикадам:
– Атлас дал добро. Он примет тебя, МакКлинток, – сказала она. Диана изо всех сил старалась не таращиться на ее изуродованное лицо: одна глазница заросла зарубцевавшимися тканями, а каштановые волосы были спутаны. – Фило, ты идешь с нами.
Вооруженный дробовиком Фило кивнул и наставил оружие на гостью:
– Шагай передо мной.
Диана подумала об отступлении, но все-таки перебралась через деревянные обломки разрушенных ворот и пошла с этими людьми по площади Аполлона, к «Люксам Артемиды». Одноглазая женщина перешагнула через низкую кучу мусора на пороге, и Диана последовала за ней в вонючее нутро здания.
Желудок ее прихватывало, пока она прокладывала путь через заплесневелый мусор. Они вышли на лестницу, которая зигзагами уходила вверх, в шахту, сделанную из бетона, покрытого сетью граффити, и металла. Они поднялись на четыре этажа, прошли мимо пьяниц и стаек чумазых детей.
Сопровождающие Дианы провели ее через застеленный ковром зал с обгоревшими стенами. Маленькая лохматая женщина держалась уверенно, Фило шел позади. Свет снова моргнул.
– Свет может вырубиться, – заметил Фило негромко. – Райан отключил электричество в этом здании. Мы восстановили все кое-как, но это ненадежно.
– У меня есть фонарик, – ответила женщина. Они оказались у другой лестницы, но в этот раз, к удивлению Дианы, начали спускаться. Эта лестница была относительно чистой, здесь не было никого, кроме какого-то случайного часового, который почесался и кивнул, когда они прошли мимо.
И они шли все вниз и вниз, гораздо дольше, чем когда поднимались, и оказались у… подвального коридора.
Над ними змеилось сплетение окутанных паром труб, а под ногами хлюпали лужи, пока они не вошли в небольшую прихожую с высоким, протекающим потолком. Дверь «Секьюрис» охранял трясшийся, ухмылявшийся сплайсер в заношенном свитере, подранных брюках и разваливающихся ботинках, из которых торчали носки. Его лицо покрывала уродливая красная золотуха. Он жонглировал тремя ножами для разделки рыбы – изогнутые лезвия почти касались единственной лампочки под потолком, пролетали мимо нее в какой-то четверти дюйма.
– Что за новая сука, болтливые-титьки? – спросил сплайсер скрипучим голосом, не прекращая жонглировать.
– МакКлинток. Атлас сказал, она может войти.
– Что-то не верю, болтливые-титьки, но мы поджарим тебя, если врешь! Ха! Входите!
Он отошел в сторону, продолжая жонглировать, а «болтливые-титьки» открыла автоматическую дверь, Диана поспешила вперед, желая побыстрее уйти от сплайсера.
Они оказались в ярко освещенном помещении. Трубы и теплотрассы здесь прогрызали пол возле самых стен. Комната была теплой, ее наполняли запахи сигаретного дыма, плесени и морской соли.
Сигарету курил поджарый мужчина, непринужденно сидевший за помятым металлическим серым столом. На столе стоял стакан и лежала золотая пачка сигарет.
Это был он. Человек, которого Диана видела, сидя в кафе. На нем была белая рубашка, с закатанными по локоть рукавами, прямо как на плакате. «Хорошее лицо», – подумала она, оно излучало надежность.
Два неопрятных телохранителя стояли позади него, рядом со скоплением клапанов, оба были в комбинезонах и с Томми-ганами. У одного во рту плясала незажженная трубка.
– Я Атлас, – сказал человек за столом по-ирландски живо, осматривая ее с тревожащей откровенностью. – А вы одна из птичек Райана?
– Я Диана МакКлинток. Я работаю… работала… на мистера Райана. Я видела, как вы помогали людям в «Приюте бедняка», и меня это тронуло. Мне не очень нравится все, что происходит… Я просто хочу увидеть, что… увидеть… – а что именно она хотела?
Он хитро улыбнулся:
– Вы, похоже, не уверены, что именно хотите увидеть, мисс МакКлинток.
Она вздохнула и неосознанно поправила волосы:
– Я устала. Выпила немного. Но… я хочу узнать больше о вас, без дурных намерений. Я не работаю на констеблей. Я многое видела. Слышала истории… Не знаю больше, чему верить… Только знаю, что однажды, когда я шла через площадь Аполлона, одна женщина поднялась на баррикаду и сплайсер… работавший на Эндрю… – ей не нравилось вспоминать об этом. Та женщина бежала, полная жизни, а в следующий момент сплайсер послал в нее огненный шар, и она упала, с шипеньем обратившись в обугленный, темный труп в нескольких шагах от Дианы. – Что ж, сплайсер сжег ее. И это ее выражение лица… Словно она хотела что-то сказать мне. Так что сегодня… – она вздохнула. – Не знаю. Я просто так устала сейчас…
– Подай даме стул, идиотище, – зарычал Атлас на Фило.
Без единого слова, Фило принес из угла металлический стул, и Диана села. Атлас подтолкнул к ней золотую пачку: