Рождество на Ледяной Планете (ЛП)

Как будто он может читать мои мысли, Эревен поднимает меня на руки, отрывая мои ноги от земли. Наши губы по-прежнему соединены в поцелуе. Он начинает идти вверх по утесу, а я, удивившись, отрываюсь от его горячих целующих губ.

— К-куда мы идем?

— Мы идем спариваться, — отвечает он мне и прикусывает мою нижнюю губу.

От его ответа у меня по телу побегают мурашки, и мне приходится сдерживать стон.

— Но где?

— В кое-каком уединенном местечке. Я не собираюсь возвращаться туда, в ту пещеру, не сейчас, когда она битком набита народом.

В его словах есть смысл. Но мне холодно, и я совсем не одета по погоде.

— В кое-каком уединенном местечке, где тепло?

Взгляд его глаз обжигает.

— Я согрею тебя.

Меня трясет от желания. Готова поспорить, он так и сделает.

Резонанс сжигает нас, и кажется, что каждый шаг занимает миллион лет. Я не могу перестать целовать его; мои губы тянутся к его челюсти, его скуле, его шее, его уху. Я вообще не хочу прекращать целовать его. А тогда, когда я осознаю, что он теперь мой, меня переполняет восторг, что мне не придется прекращать целовать его. Никогда.

Я прекращаю облизывать ухо Эревена и поднимаю взгляд, когда понимаю, что мы остановились. Мы находимся в маленькой рощице хрупких розовых деревьев с окружающими нас высокими стенами скал. Ветер здесь слабее, но все ровно лежит снег и над головой открытое небо. Это и есть то место, куда мы шли? Я уже открываю рот, чтобы спросить, но когда это делаю, Эревен притягивает меня к себе и зарывается лицом между моих грудей.

И я испускаю стон, напрочь забывая обо всех своих сомнениях. Плевать мне, где мы займемся сексом, лишь бы это произошло побыстрее.

Эревен осторожно опускает меня на землю, и его рука тянется к шнуркам по бокам моей туники, плотно прилегающей к моему телу. Пока он тянет за них, я разрываю шнурки на его леггинсах. Я отчаянно хочу прикоснуться к нему. В тот момент, когда я освобождаю его член, я снова испускаю стон, потому что Бог наградил его очень даже неплохим хозяйством. Я не застенчивая девственница — ею не была и на Земле — и я в восторге от этого великолепного члена. Он совершенство в самом совершенстве, слегка изогнут, так что он поразит меня во все правильные места. Головка толстая, и когда я рукой поглаживаю его ствол, то замечаю, какой он прекрасный и толстый, пронизанный венами под кожей. Его шпора длиннее, чем все, что я когда-либо видела, и при ее виде я ощущаю дрожь волнения. А это? Это несет в себе залог успеха.

Как и у всех ша-кхай мужчин, его член рифленый (для моего удовольствия!) и имеют выступы. От его вида у меня потекли слюни. Мне очень хочется его облизать, но для этого у меня достаточно времени и потом. А сейчас мы должны удовлетворить наши кхаи — и наши собственные желания.

Дыхание с шипением вырывается из него, когда я прикасаюсь к нему, и его рот снова захватывает мой. Мой язык скользит вдоль его, и я подстраиваю поглаживание его члена с движениями моего рта.

— Твои руки, — шепчет он мне в рот. — Да большего удовольствие я и представить себе не мог.

Он проталкивает руку в мои леггинсы, находит влажный жар моей киски и скользит пальцами внутрь меня.

Я цепляюсь за него, отчаянно желая большего.

— Пожалуйста, Эревен, — мой кхай так сильно пульсирует в груди, что мне кажется, что я вот-вот развалюсь на части. — Ты мне нужен.

— Снимай одежду, — велит он мне.

Я отпускаю его и делаю, как он просит, разрывая шнурки и срывая кожаную одежду так быстро, как только могу. Я нуждаюсь в нем. Я хочу его. Я умру, если в следующее мгновение не почувствую его теплую кожу своей. К тому времени, как я заканчиваю раздеваться, он тоже голый. Я прижимаюсь телом к его, и мне совершенно безразлично, посчитает ли он, что груди у меня маленькие, а бедра слишком широкие. Что-то мне подсказывает, что он сочтет меня просто замечательной. Я знаю, что не смогла бы найти ни единого изъяна в его длинном, стройном теле и тугих мышцах под этой синей кожей. Представив, как его мягкая и бархатистая кожа будет ощущается при соприкосновении с моей, у меня аж руки чешутся, как сильно мне хочется дотронулся до него.

Затем он притягивает меня к себе и подтягивает одну из моих ног поверх своей, удерживая ее у своего бедра. Это заставляет меня менять равновесие до тех пор, пока я не прижимаюсь к его члену, а моя киска не увлажняется и не становится готовой для него.

Другой рукой он хватает горсть моих волос и наклоняет мою голову назад.

— Моя прекрасная пара, — бормочет он и нежно облизывает мое горло.

О Боже, я сейчас растаю в его объятиях. Я цепляюсь за него, обхватив его шею руками. Мои груди придавлены к его груди, а мягкая замша его кожи контрастирует с грубым, плотным покрытием, который защищает его руки и центр груди.

— Хочу, чтобы ты был внутри меня, — задыхаясь, говорю я. Я просто в отчаянии и алчно хочу его, и до прочего мне нет дела. Я нуждаюсь в нем, как в воздухе, и если в следующее мгновение я не буду набита им до отказа, я могу закричать. Не сомневаюсь, что отчасти это из-за моего кхая. И я не уверена, стоит ли мне его благодарить или от расстройства скрипеть зубами.

Эревен отпускает мои волосы, а другой рукой тянется к моему бедру. Он хватает меня, и прежде чем я успеваю потребовать, чтобы он бросил меня прямо на землю и трахнул, он поднимает меня вверх, после чего опускает меня моей раскрытой киской прямо на свой член.

Воздух вырывается из моих легких, мне нечем дышать. Одним махом я так глубоко им пронзена. Все мое тело резко вздрагивает в ответ, а мои руки напрягаются вокруг его шеи. Он настолько больше меня, и невероятно сильный, что для него просто пустяк — поднять меня и вот так удерживать, чтобы трахнуть меня стоя.

И, о Боже, всего лишь находиться в таком положении — это просто потрясающе. Тысяча ощущений нарастают внутри моего тела, и я цепляюсь за него, перегруженная чувствами. Мой кхай поощрено мурлычет, и я слышу, как Эревен прерывисто дышит прямо мне в ухо. Он перемещает ноги, совсем чуть-чуть, и все мое тело снова загорается. Его шпора нажимает на мой клитор, и мне так и хочется поерзать на ней. Вообще-то, мне хочется поерзать по всему его телу, всего лишь из-за того, насколько это приятно.

Вместо этого я сцепляю свои лодыжки у него за спиной, покрепче прижимая его к себе.

— Прошу тебя, — снова шепчу я. Мой разум взорвется от чистого удовольствия, если он сделает хотя бы еще один толчок, но мне это нужно. Мне это необходимо.

С рычанием проговорив мое имя, он поднимает меня вверх, после чего резко насаживает меня опять на свой член.

Из моего горла вырывается вопль. Чистейшая сенсация ощущений пронзает все мое тело, подобных которым я никогда раньше не чувствовала. Даже самое слабое вздрагивание его тела о меня срывает мне крышу напрочь. Когда он снова врезается в меня, я чувствую, как каждый нарост проходит сквозь меня, и у меня от удовольствия чуть ли не закатываются глаза.

Эревен вонзается в меня снова и снова, и каждый из толчков чувствуется лучше, чем предыдущий. Я изо всех сил цепляюсь за него, все мое тело напрягается по мере нарастания ощущений. Я скоро кончу, и кончу очень сильно. Я чувствую, как все мое тело напрягается, готовясь к оргазму, и все ровно я испытываю потрясение, когда он пронзает меня с силой урагана. Я держусь за него из последних сил, когда моя киска сжимается вокруг его члена, а когда он снова врезается в меня, это отправляет меня в совершенно новый круговорот. Я испускаю вопль, когда меня накрывает второй, еще более сильный оргазм.

Он рычит, и следующее, что знаю, — я лежу на спине в снегу, а мои ноги подняты в воздух. Он наклоняется ко мне, его член все еще глубоко погребен внутри меня, и утверждает свои права в поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание. Мне едва хватает сил, чтобы целовать его в ответ, прежде чем он снова вонзается в меня. Его шпора трется о мой клитор, и, Боже праведный, оргазмы меня точно прикончат, поскольку я снова начинаю сжиматься вокруг него. Однако он близок к тому, чтобы кончить, и при своем следующем толчке Эревен толкает мои ноги вверх, пока мои колени практически не достигают моих ушей. Он продолжает вбиваться в меня снова и снова, и тут, не в силах сдержаться, я снова воплю, когда кончаю в третий раз. Я едва слышу, как на выдохе с шипением вырывается из него мое имя, когда он начинает кончать, поскольку чувствую, как его тело содрогается поверх моего, и он извергается внутри меня горячей струей своего освобождения.